АКАДЕМИЯ НАУК РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН
ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ им. АБУ РАЙХАНА БЕРУНИ
На правах рукописи
УДК 94.002.3 (575.1/510)
КАРИМОВА НАТАЛЬЯ ЭРМАНОВНА
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ НАРОДОВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И
КИТАЯ В XIV–XVII вв.
(по материалам китайских источников)
Специальности: 07.00.03. – Всеобщая история;
07.00.09. – Историография, источниковедение и методы
исторического исследования.
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Ташкент - 2006
2
Работа выполнена в Институте востоковедения имени Абу Райхана
Беруни АН Республики Узбекистан
Научный консультант
-
доктор исторических наук
Ходжаев Аблат
Официальные оппоненты:
-
доктор исторических наук
Исхаков Мирсадик Мирсултанович;
-
доктор исторических наук
Кадыров Рахимжон Кадырович;
-
доктор исторических наук
Камолиддин Шамсиддин Сирожиддин ўғли
Ведущая организация
- Институт истории АН Республики Узбекистан
Защита состоится “____”____________2006 г. в _____ час. на заседании
Специализированного совета Д 015.14.01 по историческим наукам при
Институте востоковедения им. Абу Райхана Беруни Академии наук
Республики Узбекистан (700170, г.Ташкент, ул. акад. Х. Абдуллаева, 81).
С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке
Академии наук Республики Узбекистан (700170, г. Ташкент, ул. акад.
И. Муминова, 13).
Автореферат разослан “____”_______________ 2006 г.
Ученый секретарь
Специализированного Совета
д.и.н.
С.У. Каримова
3
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ
Актуальность работы.
Своеобразие исторического прошлого цен-
тральноазиатского региона, история взаимоотношений народов Централь-
ной Азии
1
и Китая, а также важность для всемирной истории процессов,
происходивших здесь, предопределяют повышенный интерес к ним иссле-
дователей. Регион на протяжении тысячелетий являлся зоной контактов
между оседлыми народами юга и кочевниками севера. На огромной терри-
тории зарождались многочисленные государственные образования. Цен-
тральную Азию можно назвать колыбелью многих современных народов,
расселившихся впоследствии на обширных пространствах Евразии.
Через земли Центральной Азии пролегали оживленные дипломатические,
торговые и миграционные пути, связывавшие различные страны и народы. Как
отмечает Президент Узбекистана И.А. Каримов, “через территорию нынешне-
го Узбекистана пролегал Великий шелковый путь – живительная артерия
международного общения: экономического обмена, движения ремёсел, науки
и искусства”
2
, и далее подчеркивает, что “историческая артерия жизни наро-
дов Турана – Великий шелковый путь, по которому всегда шли навстречу друг
другу караваны, – должна быть возрождена”
3
.
Связи Китая с народами Центральной Азии прослеживаются с древно-
сти. Действительно, “именно наша земля была испокон веков связующим
мостом между Востоком и Западом, Югом и Севером”
4
. В настоящее время
все более усиливается значение Центральной Азии, как связующего звена
во взаимоотношениях Китая, государств Восточной Азии и европейских
стран.
Стремительное вхождение Китая в мировое сообщество усиливает его
влияние на геополитическую ситуацию в мире, в частности, в центрально-
азиатском регионе. Изучение взаимоотношений Китая и народов Централь-
ной Азии в период позднего средневековья дает возможность проследить и
глубже понять многие аспекты внутренней и внешней политики современ-
ного Китая. Успехи экономической реформы в Китае, распад Советского
Союза, образование пятнадцати независимых государств требуют нового
осмысления истории этих взаимоотношений.
1
Термин “Центральная Азия” мы используем в настоящей работе в широком смысле, включая
в него Туркестан (Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан, Таджикистан), СУАР
КНР (в западной научной литературе – Восточный Туркестан), Тибет и Монголию (подр. см.:
Ходжаев А. Китайский фактор в Центральной Азии. – Т.: Фан, 2004. С. 4-5).
2
Каримов И.А. Речь на церемонии открытия здания посольства Республики Узбекистан в США
и на приеме от имени посольства // Мыслить и работать по-новому – требование времени.
Собр. сочинений. Т.5. – Т.: Ўзбекистон, 1997. С. 18.
3
Каримов И.А. Солнце дружбы нашей светит из глубин тысячелетий // Родина священна для
каждого. Собр. сочинений. Т.3. - Т.: Ўзбекистон, 1996. С. 98.
4
Каримов И.А. Речь на церемонии открытия здания посольства Республики Узбекистан в
США… Т.5. С. 18.
4
В большей части современных исследований рассматриваются взаимо-
отношения КНР и Центральной Азии за последние десять – пятнадцать лет,
при этом из поля зрения исследователей выпадают многие моменты, свя-
занные с многовековой историей их развития. Комплексное изучение этих
взаимоотношений в исторической ретроспективе показывает, что наиболее
стабильный период центральноазиатско-китайских взаимоотношений при-
ходится на время, когда в Китае существовала империя Мин (1368-1644 гг.),
а в Центральной Азии – империя Амира Темура и Темуридов. Поэтому при
анализе современных узбекистано-китайских отношений, а тем более при
определении и разработке векторов внешнеполитической стратегии на со-
временном этапе, следует знать историю развития взаимоотношений между
Китаем и Центральной Азией. Практика международных отношений пока-
зывает, что определенные коренные моменты центральноазиатско-китайских
отношений повторялись и, возможно, будут повторяться в будущем. Китаю
всегда был присущ традиционализм, и, говоря о современном Китае, мы
должны помнить об этом. В связи с этим можно говорить об актуальности
настоящего исследования не только в академическом, но и в практическом и
политическом плане.
В Китае издавна существовала традиция изучения истории отношений с
центральноазиатскими странами. Вообще, в Китае, все, что касалось границ
с непосредственными соседями (а границы с Центральной Азией, в частно-
сти, с Восточным Туркестаном
5
, всегда являлись одними из самых важных),
тщательно фиксировалось и включалось в династийные хроники, приобре-
тая, тем самым, статус исторического документа. Китайские исторические
труды, официальные и неофициальные хроники и энциклопедии, а также
географические описания всегда включали сведения о соседних народах и
странах. В этом контексте систематизация накопленного опыта позволяет
выстроить своё отношение к поставленным в работе вопросам, высветить
неиспользованные возможности и подтвердить значение для истории Узбе-
кистана сведений китайских письменных источников, исследование кото-
рых дает возможность дополнить общую картину исторических событий в
Центральной Азии изучаемого периода.
Большое значение имеют материалы китайских письменных источников
и при исследовании этнической истории народов центральноазиатского ре-
гиона. В китайских письменных источниках особое внимание уделялось
вопросам расселения народов и отдельных племен в тот или иной отрезок
времени, на направление их движений не только в рамках данного района,
но и за его пределами, подвергались тщательному анализу топонимы и эт-
нонимы, зачастую сохранившиеся только в китайской транскрипции.
5
В древности и средневековье в понятие “Восточный Туркестан” входила вся территория ны-
нешнего Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР (см.: Ходжаев А. Цинская империя и
Восточный Туркестан в XVIII в. – Т.: Фан, 1991. С. 3).
5
Географические данные, встречающиеся в исторических сочинениях
древних китайских авторов, имеют несомненную ценность, так как они поз-
воляют не только составить карту изучаемого района, но и получить исход-
ные данные для уточнения взаимосвязей народов и племен, выяснить их
этническую принадлежность. Помимо прочего, в них приводятся статисти-
ческие данные, сведения экономического характера, информация об обыча-
ях и традициях народов. Вышеизложенное определяет актуальность иссле-
дуемой темы в научно-теоретическом и прикладном плане.
В работе исследуется большой круг китайских письменных источников,
освещающих историческую обстановку в регионах Центральной Азии и
Китая в XIV–XVII вв. Помимо этого, привлечены и изучены материалы ки-
тайских источников по истории Великого Шелкового пути и торгово-
посольских связей между народами Центральной Азии и Китая, приведены
свидетельства китайских дипломатов и путешественников по исторической
географии государств Центральной Азии, этнической истории народов Цен-
тральной Азии и другим вопросам.
Введение в научный оборот малоизвестных, зачастую, малодоступных
для отечественных исследователей материалов, критический анализ уже
имеющихся публикаций по теме, позволяют по-новому взглянуть на многие
вопросы взаимоотношений Китая и народов Центральной Азии в период
позднего средневековья. В свете новых современных реалий особо важной
становится задача “анализа исследований наших и зарубежных ученых, по-
священных истории народа, начиная с древних времен по настоящее вре-
мя”
6
. Важность проведения источниковедческого и историографического
исследования обусловлена необходимостью поиска новой информации и
уточнения ряда данных по истории центральноазиатских народов.
Актуальность проблемы обуславливается и требованием современно-
сти, когда “основной задачей становится научная объективность и непред-
взятость исторического анализа”
7
. Кардинальное изменение мировых реа-
лий в конце ХХ века, становление новой системы международных отноше-
ний требуют всестороннего изучения истории нашего центральноазиатского
региона для выявления перспектив развития взаимоотношений с различны-
ми государствами, что также определяет актуальность, научную и практи-
ческую значимость настоящей диссертации.
Степень изученности проблемы.
Взаимоотношения с соседними наро-
дами в эпоху позднего средневековья занимают важное место в китайской
историографии. Диссертантом были изучены все доступные материалы ки-
тайских исследователей по истории взаимоотношений Китая и Центральной
6
Постановление Кабинета Министров РУ о совершенствовании деятельности Института исто-
рии АН РУ // Народное слово. 1998, 28 июля.
7
Каримов И.А. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы безопасности, условия и гарантии про-
гресса // По пути безопасности и стабильного развития. Собр. сочинений. Т.6. – Т.: Ўзбекистон,
1998. С. 118.
6
Азии. В первую очередь, это сводные труды китайских историков
8
, в кото-
рых рассматриваются различные аспекты политической и культурной жиз-
ни народов Восточного Туркестана. Большую помощь в осмыслении топо-
графии исследуемых регионов оказали научные выводы, приведенные в
монографическом исследовании известного китайского историка Су Бэй-
хая
9
, объектом которого стала историческая география центральноазиатско-
го региона. Среди других китайских авторов следует отметить Ма
Шоуцяня
10
, Хэ Яня
11
, Вэнь Ина
12
, в трудах которых рассматриваются от-
дельные аспекты взаимоотношений Китая и народов Центральной Азии.
Следует подчеркнуть, что вышеперечисленные исследования китайских
авторов характеризуются общепринятой в китайской историографии тен-
денциозностью, особенно проявляющейся в вопросах завоевания Восточно-
го Туркестана (как пишут китайские историки “объединения земель”). Тем
не менее, все без исключения работы представляют определенный интерес,
т.к. содержат извлечения из многих недоступных для нас китайских источ-
ников, знакомят с исследованиями китайской историографической школы.
В России изучением истории развития отношений с Китаем активно ста-
ли заниматься, как отмечает А.Д. Воскресенский, лишь в 70-х гг. ХХ века,
когда возникла устойчивая научная школа исследований по этому направле-
нию
13
. Однако следует заметить, что исследования советского периода носи-
ли, в определенной степени, тенденциозный характер, что было связано с по-
литической и идеологической конъюнктурой. Среди фундаментальных ис-
следований российских авторов отметим монографию О.В. Зотова
14
, посвя-
щенную исследованию межгосударственных отношений Китая с восточно-
туркестанскими оазисами. Большой интерес представляют выводы и обобще-
ния, содержащиеся в трудах А.А. Бокщанина
15
. Первые описания Восточного
Туркестана географического характера были даны русскими исследователями
– путешественниками ХХ в. Г.Г. Пржевальским, Г.Е. Грум-Гржимайло,
8
Вэйуэр яньцзю. (Исследования об уйгурах). – Бэйцзин, 1988. – 586 с.; Чжунго гудай миньцзу
гуанси ши яньцзю. (Из истории международных связей древнего Китая). – Фучжоу, 1989. – 375
с.; и др.
9
Су Бэйхай. Сиюй лиши дили. (Историческая география Западного края). – Урумчи, 1988. – 396 с.
10
Ма Шоуцянь. Миндай Хами дифанды халахуэй. (Кумульские каракой эпохи Мин) // Синьцзян
шэхуэй кэсюэ (Урумчи). – 1983. – № 2. – С. 116-118.
11
Хэ Янь. Миндай Сиюй юй Чжунъюаньды тунгун маои. (О взаимной торговле Китая с Западными
странами в эпоху Мин) // Синьцзян лиши яньцзю. (Урумчи). – 1986. – № 2. – С. 42-50.
12
Вэнь Ин. Чэнь Чэн шичжунды Сиюй Минчэн. (Города Западных стран эпохи Мин в стихах
Чэнь Чэна) // Синьцзян лиши яньцзю. – 1987. – № 2. – С. 80-87.
13
Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. –
М.: Московский общественный научный фонд, 1999. С. 33-34.
14
Зотов О.В. Китай и Восточный Туркестан в XV-XVIII вв. Межгосударственные отношения. –
М.: Наука, 1991. – 169 с.
15
Бокщанин А.А. Императорский Китай в начале XV в. – М.: Наука, 1976. – 323 с.; его же:
Китай и страны Южных морей в ХIV-ХVI вв. – М.: Наука, 1968. – 212 с.; его же: Удельная
система в позднесредневековом Китае. – М.: Наука, 1986. – 262 с.; и др.
7
В.А. Обручевым и др
16
. Первым из российских востоковедов, кто в своих
трудах приводит сведения китайских источников по истории Центральной
Азии, был Н.Я. Бичурин
17
.
В работе К.Ш. Хафизовой “Китайская дипломатия в Центральной Азии
(XIV–XIX вв.)”
18
показаны формирование и развитие дипломатических ин-
ститутов и влияние на них различных факторов китайской культуры. Автор
фрагментарно исследует межгосударственные отношения Китая и централь-
ноазиатских государств, акцентируя свое внимание на цинском периоде.
Вопросы взаимоотношения Китая и государств Центральной Азии при-
влекали внимание и ряда отечественных историков-востоковедов. Ранние
периоды истории Восточного Туркестана были предметом исследования
М.Кутлукова
19
, который рассматривал вопросы монгольского господства в
Восточном Туркестане (XII–XIV вв.). Изучению связей Китая с империей
Амира Темура и Темуридов посвящен ряд трудов О.Б. Буриева
20
, объектом
которых стали торгово-посольские связи Китая и государств Средней Азии.
Многие исследования известного ученого-востоковеда А. Ходжаева посвя-
щены более позднему (XVII–XIX вв.) периоду истории Восточного Турке-
стана. Несмотря на то, что хронологически вышеназванные работы выходят
за пределы периода, рассматриваемого в настоящей диссертации, ознаком-
ление с ними было чрезвычайно полезно для более полного и всестороннего
понимания исторических процессов, происходивших в этом регионе, тем
более, что в последнее время А. Ходжаев значительно расширил тематику и
хронологические рамки своих изысканий, чем вызывает заслуженный инте-
рес исследователей к своим работам
21
.
16
Пржевальский Н.М. От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор. – М.: Гос. Издательство гео-
графической литературы, 1947. – 154 с.; Грум-Гржимайло Г.Е. Историческое прошлое Бэйшаня
в связи с историей Средней Азии. – С-Пб., 1898; его же: Описание путешествия в Западный
Китай. – М.: Гос. Издательство географической литературы, 1948. – 648 с.; и др.
17
Бичурин Н.Я. Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии.
В 3-х т. – Чебоксары, 1960; его же: Статистическое описание Китайской империи. В 2-х ч. – М.:
Восточный Дом, 2002. – 464 с.
18
Хафизова К. Китайская дипломатия в Центральной Азии (XIV-XIX в.). – Алматы: Гылым,
1995. – 257 с.
19
Кутлуков М. К истории экономических, политических и культурных связей народов Средней
Азии и Китая // Научные работы и сообщения АН УзССР. – Т.: Издательство АН УзССР, 1961.
Т.4. С. 340-351; его же: Монгольское господство в Восточном Туркестане // Татаро-монголы в
Азии и Европе. Сб. статей. – М.: Наука, 1979. С. 84-106; и др.
20
Буриев О.Б. Сведения Хафиз-и Абру о взаимоотношениях Средней Азии с Китаем в XIV в. //
Из истории Средней Азии и Восточного Туркестана XIV-XVI вв. – Т.: Фан, 1987. С. 24-37; в
соавт. с А.Колгановым: Об одном участке Великого шелкового пути // На среднеазиатских
трассах Великого шелкового пути. – Т.: Фан, 1990. С. 106-116; и др.
21
Ходжаев А. Цинская империя и Восточный Туркестан в ХVIII в.; его же: Китайский фактор в
Центральной Азии и др.
8
Если говорить о западной традиции китаеведения, то здесь следует,
прежде всего, сказать о разработках М. Россаби (М. Rossabi)
22
, Дж. Фэйр-
бэнка (J.K. Fairbank)
23
, Х. Серрэйса (H. Serruys)
24
и др., посвященных некото-
рым аспектам взаимоотношений минского Китая с народами Центральной
Азии, а также ряда других современных западных исследователей
25
.
Как видим, вопросам центральноазиатско-китайских взаимоотношений
посвящены десятки работ различной значимости, но в них, в целом, предла-
гается лишь частичное разъяснение отдельных проблем этих отношений,
существовавших в период позднего средневековья. При всем множестве
публикаций, рассматривающих те или иные аспекты этих взаимоотноше-
ний, в отечественной историографии до сих пор нет, практически, ни одно-
го труда, посвященного комплексному анализу данных китайских письмен-
ных источников в контексте исследования истории взаимоотношений Китая
и народов Центральной Азии в XIV–XVII вв.
(Степень изученности вышеозначенной проблемы подробно рассмотре-
на в 1-ой главе диссертации).
Связь диссертационной работы с тематическими планами НИР.
Диссертационная работа входит в план НИР Института востоковедения
им. Абу Райхана Беруни АН РУ в рамках проблемы “Средняя Азия и Зару-
бежный Восток (проблемы современности и исторические связи)”. (Регистра-
ционный номер – ГНТП-4.10: 2003-2005; УДК. 94.001.5 (575/5-022).
Источники исследования.
Исследование построено на базе китайских
источников, из которых наибольший интерес представляют династийные
хроники: “Мин ши”
26
(“История династии Мин”), “Мин шилу” (“Правдивые
записи о правлении императоров Мин”); сборники китайских исторических
материалов: “Синьцзян дифан лиши цзыляо сюаньцзи”
27
(“Избранные мате-
риалы по истории Синьцзяна”), “Вэйуэрцзу шиляо цзяньбянь”
28
(“Извлече-
ния из исторических материалов по истории уйгуров”), “Лидай гэцзу чжу-
22
Rossabi M. China and Inner Asia, from 1368 to the Present Day.
–
London: Thames and Hudson,
1975; его же: Ming China and Turfan, 1406-1517 // Central Asiatic Journal. – 1972. Vol.16. – #3. –
P. 206-234; и др.
23
Fairbank J.K.: The Chinese World Order: Traditional China’s Foreign Relations. – Camdridge,
Mass.: Harvard University Press, 1953. – 198 p.; Trade and diplomacy on the China coast. – Cam-
bridge, Mass.: Harvard University Press, 1953. Р. 29; и др.
24
Serruys H. Sino-Mongol Relations during the Ming: The Tribute System and Diplomatic Missions
(1400-1600). –Brussel: Institut Belge des hautes etudes chinoises, 1967. – 220 p.; и др.
25
Kauz Ralph. Paliuwan: Trader or Traitor? A Samarqandi in Medieval Melaka // Journal of the South
Seas Society. – 2002. – #56. – P. 74-87; и др.
26
Мин ши. (История династии Мин). Эрши сыши. В 24-х т. – Шанхай, 1958. Т.24. – 3975 с.
27
Синьцзян дифан лиши цзыляо сюаньцзи. (Избранные материалы по историографии
Синьцзяна). – Бэйцзин: Жэньминь чубаньшэ, 1987. – 654 с.
28
Вэйуэрцзу шиляо цзяньбянь. (Извлечения из исторических материалов по истории уйгуров).
В 2-х т. – Бэйцзин, 1955. – 300 с.
9
аньцзи хуэйбянь”
29
(“Сборник материалов по истории древних народов”);
частные сочинения, прежде всего, сочинения известного китайского дипло-
мата и путешественника Чэнь Чэна: “Сиюй синчэнцзи”
30
(“Записки о путе-
шествии в Западные страны”), “Сиюй фаньгочжи”
31
(“Описание государств
Западного края ”) и др.
Цель и задачи исследования.
В соответствии с концептуальным за-
мыслом, основной целью настоящей диссертации является комплексный
анализ взаимоотношений народов Центральной Азии и Китая в XIV–XVII
вв. на основе сведений китайских источников, что определило необходи-
мость изучения, систематизации и анализа значительного объема источни-
ков и литературы на китайском языке по различным аспектам взаимоотно-
шений Китая и народов Центральной Азии периода Амира Темура и его
потомков.
В контексте поставленной цели были определены следующие конкрет-
ные задачи исследования:
дать характеристику основных китайских письменных источников и
исторической литературы по истории взаимоотношений народов Централь-
ной Азии и Китая в XIV–XVII вв.;
провести развернутое и систематическое исследование внутриполи-
тической ситуации средневекового Китая, в соответствии с которой строи-
лись его отношения с государствами Центральной Азии;
выявить основные внешнеполитические и экономические аспекты
взаимоотношений минского Китая с народами Центральной Азии;
исследовать материалы китайских источников о китайских путеше-
ственниках Фу Ане и Чэнь Чэне и их миссиях в Центральную Азию;
изучить и систематизировать сведения китайских письменных источ-
ников по истории взаимоотношений минского Китая и империи Амира Те-
мура и Темуридов;
на материалах китайских источников исследовать взаимоотношения
Китая эпохи Мин и восточно-туркестанских оазисов – Кумула и Турфана,
которые на протяжении многих веков считались в Китае “воротами” в Цен-
тральную Азию;
провести анализ роли Кумула в торгово-посольских связях Китая и
Центральной Азии в период Амира Темура и Темуридов;
выявить и исследовать сведения китайских первоисточников о разви-
тии торговых путей в Центральной Азии;
29
Лидай гэцзу чжуаньцзи хуэйбянь. (Сборник материалов по истории древних народов). В 3-х
т. – Бэйцзин, 1959. – 1200 с.
30
Чэнь Чэн. Сиюй синчэнцзи. (Записки о путешествии в Западные страны) // Минчаобэнь. –
Бэйцзин, 1936. – 47 с.
31
Чэнь Чэн. Сиюй фаньгочжи. (Описание государств Западного края) // Минчаобэнь. –
Бэйцзин, 1936. – 26 с.
10
ввести в научный оборот материалы китайских письменных источни-
ков по истории Центральной Азии в XIV–XVII вв., сведения по историче-
ской географии из сочинений Чэнь Чэна о его путешествии в Центральную
Азию.
Хронологические рамки
диссертации охватывают период XIV–XVII
вв. Это время правления в Китае императоров династии Мин, а в Централь-
ной Азии – Амира Темура и его потомков.
Методологической основой
диссертации послужила концепция миро-
вой исторической науки, в основе которой лежат принципы историзма и
объективности исторического познания. Основополагающее значение име-
ли положения и выводы, содержащиеся в фундаментальных трудах и вы-
ступлениях Президента Республики Узбекистан Каримова И.А., в Поста-
новлении Кабинета Министров РУ о совершенствовании деятельности Ин-
ститута истории АН РУ от 28 июля 1998года.
В процессе работы использован комплекс общенаучных и специальных
методов познания, в частности, диалектический, логический, системно-
структурный, сравнительно-сопоставительный, применен комплексный
анализ письменных источников, при котором учитывается конкретная исто-
рическая и политическая ситуация в исследуемом регионе.
К работе над диссертацией привлечена также англоязычная и русско-
язычная научная литература по теме исследования.
Научная новизна.
Настоящая диссертация представляет собой иссле-
дование, в котором на основе фактического материала китайских письмен-
ных источников, их критического анализа, предпринята попытка не только
воссоздать объективную историческую картину прошлого центральноазиат-
ского региона, но и ввести в научный оборот многие ранее неизвестные и
малоизученные материалы китайских письменных источников. Диссертация
является первым специальным исследованием взаимоотношений народов
Центральной Азии и Китая XIV–XVII вв. на базе сведений китайских ис-
точников.
Научная новизна работы
состоит в следующем:
1) проведено всестороннее изучение внутриполитических и внешнепо-
литических аспектов взаимоотношений Китая и народов Центральной Азии
в XIV–XVII вв.;
2) исследованы важнейшие проблемы экономических аспектов взаимо-
отношений минского Китая со своими соседями;
3) впервые изучены и систематизированы сведения китайских пись-
менных источников по истории взаимоотношений минского Китая и импе-
рии Амира Темура и Темуридов;
4) привлечены малоизвестные китайские источники, а также современ-
ные исследования китайских историков для выявления сведений о взаимо-
отношениях Центральной Азии и Китая в позднее средневековье, на приме-
ре восточнотуркестанских оазисов Кумула и Турфана;
11
5) введены в научный оборот сведения по исторической географии
Центральной Азии периода правления Амира Темура и Темуридов из сочи-
нений Чэнь Чэна и других китайских письменных источников;
6) изучены и снабжены научным комментарием малоизвестные сведе-
ния китайских источников о торгово-посольских связях государств Цен-
тральной Азии и Китая в исследуемый период;
7) выявлены и исследованы материалы китайских источников о торго-
вых путях в Центральной Азии в исследуемый период;
8) комплексно исследованы и введены в научный оборот новые сведе-
ния китайских исторических источников по теме диссертации.
Научная и практическая значимость результатов исследования.
Диссертация позволит расширить источниковедческую базу китаеведения
Узбекистана. Результаты диссертационной работы могут послужить мате-
риалом для дальнейших исследований по истории внешней политики Китая
в Центральной Азии, а также источниковедческих и историографических
изысканий по истории взаимоотношений Центральной Азии и Китая. Изло-
женные в диссертации положения и выводы могут быть полезны историкам,
политологам, преподавателям и студентам ВУЗов, всем, занимающимся и
интересующимся историей международных отношений в Центральной Азии
и историей Великого шелкового пути. В педагогической практике возможно
использование материалов диссертации для чтения основных и специаль-
ных курсов по истории Китая и Центральной Азии в XIV–XVII вв.
Реализация результатов.
1. Материалы диссертации вошли в коллек-
тивные монографии “Ўзбек дипломатияси тарихи. Қадим замонлардан рус
истилосигача бўлган давр” (22 п.л.) и “Марказий Осиёдаги этник алоқалар
тарихидан (Ёзма манбалардан лавҳалар)” (12 п.л.), подготовленные Инсти-
тутом востоковедения АН РУ в рамках выполнения гранта “Средняя Азия и
Зарубежный Восток (проблемы современности и исторические связи)”.
2. Материалы докторской диссертации Каримовой Н.Э. использовались
при составлении аналитических и информационных материалов для выше-
стоящих органов.
3. Переводы из китайских источников по теме диссертации и материалы
диссертации использованы при составлении “Ўзбекистон тарихи хрестомати-
яси” (том 3), подготовленной Государственным Музеем истории Темуридов в
рамках инновационного проекта № 4И 3-08 (15.06.2004 г.).
4. Материалы докторской диссертации использованы при составлении
типовых программ и рекомендованы как литература по предметам “Ўзбек
дипломатияси тарихи”, “Основы дипломатии”, “Дипломатический прото-
кол”, читаемым на кафедре Международных отношений, политологии и
права ТашГИВ.
5. Основные положения диссертации отражены в выступлениях на меж-
дународных научных конференциях (5), среди них международная научная
конференция “Шаҳрисабз шаҳрининг жаҳон тарихида тутган ўрни” (март
12
2002 г., Ташкент); международная научная конференция “Центральная Азия
в призме истории: от древности к современности” (12-13 августа 2002 г.,
Ташкент); международная научная конференция “Актуальные проблемы
китаеведения” (2004 г., Ташкент) и др.
Апробация работы.
Диссертация прошла апробацию и была рекомен-
дована к защите на научных семинарах Института востоковедения АН РУ
(11 мая 2005 г.), Ташкентского Государственного института востоковедения
(1 июня 2005 г.), Исторического факультета Национального Университета
Узбекистана им. Мирзо Улугбека (15 июня 2005 г.).
Опубликованность результатов.
Материалы диссертации отражены в
24 опубликованных научных работах автора, в том числе, одной монографии
на тему “Взаимоотношения народов Центральной Азии и Китая в XIV–XVII
вв. (по материалам китайских источников)” (2005; 11,5 п.л.).
Структура и объем диссертации.
Диссертация состоит из введения,
пяти глав, заключения, списка использованных источников и литературы, а
также приложения.
Во
введении
обоснованы актуальность и научная новизна, практиче-
ская значимость диссертации; определены цель и задачи, представлена сте-
пень изученности проблемы, сформулированы основные положения, выно-
симые на защиту.
В
главе 1
“Состояние проблемы в рамках существующих исторических
подходов” дан анализ основных китайских письменных источников по теме
исследования и историографический обзор существующей литературы по вза-
имоотношениям народов Центральной Азии и Китая в XIV–XVII вв.
Глава 2
“Центральная Азия и Китай в XIV–XVII вв.” посвящена иссле-
дованию внутриполитической ситуации в Китае после воцарения на престо-
ле династии Мин (1368–1644 гг.), а также некоторым внешнеполитическим
и экономическим аспектам взаимоотношений Китая с народами Централь-
ной Азии.
Первыми императорами династии Мин было отправлено в Центральную
Азию несколько миссий, самыми известными среди которых были посольства
во главе с Фу Анем и Чэнь Чэном. О них подробно изложено в
главе 3
“Мис-
сии китайских дипломатов в Центральную Азию в XIV–XV вв.”.
В
главе 4
“Торгово-дипломатические связи Китая и Центральной Азии
в XIV-XVII вв.” рассматриваются вопросы взаимоотношений минского Ки-
тая и империи Амира Темура и Темуридов, а также исследуются некоторые
наиболее важные направления восточнотуркестанской политики Китая эпо-
хи Мин. В главе собраны материалы китайских письменных источников о
роли Кумула в торгово-дипломатических взаимоотношениях Китая и горо-
дов-государств Центральной Азии.
Глава 5
“Развитие торговых путей Центральной Азии в XIV–XVII вв.”
посвящена исследованию материалов китайских письменных источников по
истории Великого шелкового пути.
13
В
заключении
сформулированы конкретные аналитические выводы по
результатам настоящей работы.
В
приложение
диссертации включены переводы китайских письменных
источников, приведены таблицы посещений центральноазиатскими послан-
никами минского Китая, терминологический словарь и др.
Объем диссертации – 273 стр. машинописного текста. Список использо-
ванных источников и литературы включает в себя 362 наименования.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во
введении
диссертации обосновывается актуальность темы исследо-
вания, анализируется степень разработанности проблемы, определяются
цель, задачи, предмет исследования, методологическая основа работы и ме-
тоды ее проведения, характеризуется источниковедческая база, раскрывает-
ся научная новизна и практическая значимость полученных результатов,
формулируются положения, выносимые на защиту.
В
первой главе “Состояние проблемы в рамках существующих ис-
торических подходов”
, состоящей из двух параграфов –
“Основные китай-
ские письменные источники по теме исследования”
и
“Изучение взаимоот-
ношений Центральной Азии и Китая в XIV–XVII вв. в контексте современ-
ных общемировых тенденций”
, рассматриваются основные китайские пись-
менные источники и литература по теме исследования.
Ценность китайских источников при изучении истории Центральной
Азии общепризнанна. Существует много разновидностей китайских источ-
ников, которые отличаются методом подачи материала, тематикой и расста-
новкой акцентов. Среди наиболее распространенных можно отметить
дина-
стийные хроники
(“Мин ши”
32
), описывающие события, происходившие во
время правления в Китае правящих династий;
серия “шилу”
(правдивые
записи), в частности, труд “Мин шилу”, содержащие более подробные све-
дения о делах правления отдельных императоров;
дневники “ци цзюй чжу”
,
в которых фиксировались ежедневные деяния императоров;
“шэн сюнь”
(священные наставления)
, в которых были собраны фрагменты указов им-
ператоров;
“фан люэ”
(описание войн), частные сочинения и др.
Последний раздел династийной истории “Мин ши”, составляющий ос-
новную часть сочинения, является главным источником по истории зару-
бежных стран
33
, а точнее, по истории их связей с минским Китаем. Несмот-
32
Мин ши… Т.24. – 3975 с.
33
Центральноазиатский регион назван в “Мин ши” – “Сиюй” (Западные страны, Западный
край). В китайских письменных источниках термин “Сиюй” появился во время правления ди-
настии Западная Хань (206 г. до н.э.-8г.н.э.) и означал земли, лежавшие к западу от погранич-
ного поселения Дуньхуан. Одни китайские авторы ограничивают понятие “Сиюй” территорией
СУАР (КНР), другие – расширяют его и включают центрально-азиатские страны, т.е. все зем-
ли, лежащие к западу от Китая, в русской и зарубежной исторической литературе – это Во-
сточный Туркестан.
14
ря на фундаментальный характер, “Мин ши” не лишена отдельных неточно-
стей, тем не менее, трудно переоценить огромное значение династийных
хроник, как источников по истории Китая, являющихся также важными ис-
точниками по древней и средневековой истории соседних с Китаем стран и
территорий.
Китайские историки и исследователи, в целом, невысоко оценивают
минские “Правдивые записи”, отмечая свойственные этим сочинениям мно-
гочисленные недостатки, которые, по их мнению, были порождены тем, что
в империи Мин данные труды оказались под влиянием политической борь-
бы. Тем не менее, они представляют собой наиболее полный свод данных о
Китае эпохи Мин.
В “Мин хуэй яо”
34
(“Сводном обозрении династии Мин”), составленном
Лун Вэньбином (1821–1893 гг.), собраны сведения об иноземных странах,
их местоположении, нравах и обычаях народов, посольских миссиях и т.д.
Как и большинство других китайских источников, сочинение не лишено
тенденциозности и китаецентризма в изложении событий.
Многие события средневековой истории народов Центральной Азии и
Китая были отражены в воспоминаниях современников. Среди них, несо-
мненно, следует отметить сочинения Чэнь Чэна – “Сиюй синчэнцзи” (“За-
писки о путешествии в Западные страны”) и “Сиюй фаньгочжи” (“Описа-
нии государств Западного края”), которые являются важными источниками
по истории Центральной Азии начала эпохи Мин, несмотря на присущий
этим сочинениям субъективизм и некоторые неточности.
“Хами чжи” (“Историко-географическое описание Кумула”)
35
Чжун Фа-
на
36
относится к группе источников “историко-географических описаний”,
которые описывают отдельные административные единицы Восточного
Туркестана. Наш интерес к данному источнику обусловлен, прежде всего,
тем, что Кумул был важнейшим оазисом Восточного Туркестана, игравшим
исключительную роль в отношениях между народами Центральной Азии и
Китая. Являясь важным пунктом Великого шелкового пути, связывавшим
различные регионы, Кумул представлял собой центр, где происходило ак-
тивное взаимодействие и взаимопроникновение различных культур и наро-
дов. Материалы данного источника позволяют более полно осветить исто-
рию Кумула, и вместе с ним историческое прошлое народов Центральной
Азии.
Важные сведения о взаимоотношениях Китая и Центральной Азии ис-
следуемого периода содержатся в сборниках извлечений из исторических
материалов по истории Восточного Туркестана и Центральной Азии, в
частности, “Синьцзян дифан лиши цзыляо сюаньцзи” (“Избранные матери-
34
Лун Вэньбинь. Мин хуэй яо. (Сводное обозрение династии Мин). – Бэйцзин, 1956. – 1850 с.
35
“Кумул” – “Хами” в китайской литературе.
36
Чжун Фан. Хами чжи. (Историко-географическое описание Кумула). – Тайбэй, 1968. – 204 с.
15
алы по историографии Синьцзяна”) и “Вэйуэрцзу шиляо цзяньбянь” (“Из-
влечения из исторических материалов по истории уйгуров”). Ценность дан-
ных сочинений в том, что в них собраны сведения не только известных, но и
малоизвестных нашим исследователям китайских письменных источников.
Значение и достоверность перечисленных выше источников весьма не-
равноценны. Материалы различных китайских письменных источников в
значительной мере повторяют одни и те же сведения, но они акцентируют
внимание на различных аспектах взаимоотношений Китая и народов Цен-
тральной Азии, что дает возможность составить более широкое и достаточ-
но полное представление о взаимоотношениях отдельных государств того
периода. Сопоставление материалов основных источников с данными дру-
гих исторических сочинений, так или иначе затрагивающих тему настояще-
го исследования, способствовало выяснению и уточнению отдельных дета-
лей. При сопоставлении их выявляются разночтения, а иногда ошибочная
датировка тех или иных событий. Тем не менее, при должном критическом
отношении к источникам и внимательном сличении данных в них можно
почерпнуть богатый и разнообразный материал по изучаемому вопросу. Все
вышеуказанные сочинения содержат богатый фактический материал по ис-
тории взаимоотношений Центральной Азии и Китая, их изучение и введе-
ние в научный оборот сведений многих недоступных для нас китайских ис-
точников необходимо для более полного понимания исторического про-
шлого региона.
Если не считать средневековой китайской официальной историографии,
которая совпадает с вышеназванными источниками, интерес к проблемам
истории связей Китая с Центральной Азией начал проявляться в Китае на
рубеже XIX–XX вв. Однако в полном смысле научное изучение отдельных
аспектов интересующей нас проблемы началось в Китае лишь в 60-х гг.
прошлого столетия. Большинство авторов подчеркивают, что в XIV–XVII
вв. связи Китая с центральноазиатским регионом были весьма оживленны-
ми и разносторонними.
Среди трудов китайских исследователей истории Центральной Азии, а
также взаимоотношений Китая и народов центральноазиатского региона,
можно отметить коллективную работу китайских историков “Синьцзян
цзяньши” (“Краткая история Синьцзяна”)
37
и монографию известного ки-
тайского историка Су Бэйхая “Сиюй лиши дили” (см. сноску 9 на стр. 6), по-
священную исследованию истории древних усуней, татар, истории различных
городов и регионов Восточного Туркестана, истории Великого шелкового
пути, а также этимологии различных топонимов Восточного Туркестана.
Из исследований китайских ученых, посвященных истории внешнетор-
говых связей Китая и государств Центральной Азии, можно отметить рабо-
37
Синьцзян цзяньши. (Краткая история Синьцзяна). В 3-х т. – Урумчи, 1985. Т.3. – 900 с.
16
ты китайских историков Хэ Яня
38
, Ма Шоуцяня
39
, Тянь Вэйцзяна
40
и др. Хэ
Янь широко использует сведения китайских источников эпохи Мин при
исследовании вопросов торгово-посольских отношений между Китаем и
государствами Центральной Азии. Тянь Вэйцзян на основе минских источ-
ников говорит о причинах учреждения караула Хамивэй. Статья не лишена,
на наш взгляд, отдельных ошибочных выводов, например, касающихся вла-
сти минского двора в Кумуле, которая фактически была номинальной, но в
целом, работа представляет собой определенный интерес.
Среди ряда исследователей было распространено традиционное пред-
ставление об особой системе отношений Китая с иностранцами. Согласно
этой системе, Китай (Чжунго) являлся Срединным Государством, а все дру-
гие страны были его данниками
41
. Китайский император считался правите-
лем всех других правителей, которые, выказывая свое уважение, принимали
статус “вассалов”, представляя периодическую “дань” к китайскому трону.
На протяжении большей части своего существования Китай стремился сле-
довать этим принципам. Сторонники традиционной интерпретации взаимо-
отношений (Ф. Цзан
42
, Т. Лин
43
и др.) утверждали, что основной целью ки-
тайских императоров при этом была защита границ.
В последние годы теория “даннической системы” в международных от-
ношениях стала подвергаться критике отдельными исследователями
44
. Кро-
ме того, ряд специалистов отмечает, что некоторые китайцы извлекали вы-
году из торговли, а определенные товары, привозимые иностранными тор-
говцами, были необходимы Китаю. Иными словами, предложенная китайца-
ми теория о системе международных отношений, не полностью характеризо-
вала контакты Минов с государствами Центральной и Внутренней Азии
45
.
Ошибочным, на наш взгляд, является и мнение некоторых авторов (Сюй
Юйху
46
, Сян Да, Шан Юэ и др.) о том, что император Мин предпринимал
морские экспедиции во главе с адмиралом Чжэн Хэ, чтобы заключить воен-
ные союзы с государствами Персидского залива, побережья Красного моря
и Индийского океана в борьбе против Темура
47
.
38
Хэ Янь. Миндай Сиюй юй Чжунъюаньды тунгун маои… С. 42-50.
39
Ма Шоуцянь. Миндай Хами дифандэ халахуэй… С. 116-118.
40
Тянь Вэйцзян. Лунь Миндай Хамивэйды шэчжи цзи ци Ии. (Об учреждении в эпоху Мин
Хами-вэй и его значение) // Синьцзян шэхуэй кэсюэ. – Урумчи, 1983. – №13. – С. 13-20.
41
Rossabi M. The Ming and Inner Asia // Central Asiatic Journal. – 1972. – Vol.8. P. 223.
42
Tsiang F. China and European expansion. // Politica. 2, March 1936. Р. 2-3.
43
Lin T. C. Manchuria trade and tribute in the Ming dynasty // Nankai Social and Economic Quarter-
ly. – 1937. Р. 156.
44
Wang Yitоng. Official relations between China and Japan 1368-1549. – Cambridge, Mass.: Harvard
University Press, 1953. Р.3.
45
Rossabi M. The Ming and Inner Asia… P. 224.
46
Xu Yuhu. Cheng Hе pingchuan. (Жизнеописание Чжэн Хэ). – Taipei, 1958. – 356 р.
47
Rossabi M. The Ming and Inner Asia… P. 224.
17
Труды современных китайских исследователей по истории взаимоотно-
шений Китая и Центральной Азии представляют интерес и в связи с тем, что
знакомят нас с современной китайской историографической школой.
В американской и западноевропейской синологии проблема взаимоот-
ношений Китая с государствами Центральной Азии изучена сравнительно
мало. Здесь, пожалуй, можно выделить исследования М. Россаби
48
и
Дж. Фэйрбэнка
49
, которые останавливались на изучении темы мнимого ха-
рактера китайского сюзеренитета над соседними государствами и народами.
К сожалению, авторы нигде последовательно не делают вывода о мнимом
характере “дани” и “вассалитета” как таковых, а лишь фиксируют принесение
“дани” в неустановленные сроки. Дж. Флетчер
50
приводит примеры двой-
ственности оформления ритуального “данничества” иноземцев
51
. Э. Бретш-
нейдер предпринял попытку систематизации китайских сведений о Западных
странах и сопоставления их с информацией некитайских источников
52
.
Вопросы истории внешних отношений средневекового Китая привлека-
ли внимание многих российских (советских) авторов. Прежде всего, следует
отметить работы А.А. Бокщанина
53
, который на примере стран Юго-
Восточной Азии характеризует китайскую традиционную систему внешних
сношений как систему “номинального вассалитета” и подчеркивает мнимый
характер сюзеренитета Китая по отношению к большинству иностранных
государств. Разработка общетеоретических проблем истории внешней по-
литики Китая принадлежит А.С. Мартынову
54
, который обобщил ряд суще-
ственных проявлений принципов китаецентризма во внешней политике раз-
личных императорских династий Китая. Автором подчеркнут такой важный
факт, как одностороннее провозглашение Китаем своего верховенства над
остальным миром, в целом, и конкретными странами, в частности.
48
Rossabi M. Ming China's Relations with Hami and Central Asia, 1404-1513: A Re-examination of
traditional Chinese foreign policy. – New York: Columbia University, 1970. – 468 р.; The Ming and
Inner Asia…; China and Inner Asia…; и др.
49
Fairbank J.K. The Chinese World Order: Traditional China’s Foreign Relations...; Trade and diplo-
macy on the China coast…; и др.
50
Fletcher J. F. China and Central Asia, 1368-1884… Р. 210.
51
Там же. P. 311.
52
Bretschneider Е. Medieval Researches from Eastern Asiatic Sources. – London, 1910. Vol.II. – 280 p.
53
Бокщанин А.А. Китай и страны Южных морей в ХIV-ХVI вв…; его же: Императорский Ки-
тай в начале XV в. (внутренняя политика)…; его же: Особенности внешних сношений империи
Мин и вопросы преемственности // Китай: традиции и современность: – М., 1976; и др.
54
Мартынов А.С. О различных подходах к проблеме взаимоотношений императорского Китая
с внешним миром // 12-я научная конференция “Общество и государство в Китае”. Тезисы и
доклады. В 2-х ч. – М.: Наука, 1970-1981. Ч.2. С. 24-29; его же: К характеристике внешнеполи-
тической доктрины Китая в Х-ХП вв. (Терр.аспект) // П.И. Кафаров и его вклад в отечественное
востоковедение (К 100-летию со дня смерти). Материалы конференции. В 2-х т. – М., 1979. Т.1.
– 245 с.; его же: Традиционный китайский подход к внешнему миру // Страны и Народы Во-
стока. 1988. Вып. 20. С. 45-56; и др.
18
Изучению узловых моментов в истории внешних связей Китая со стра-
нами Центральной Азии посвящено несколько работ Зотова О.В
55
. Уделяя
основное внимание освещению событий с точки зрения межгосударствен-
ных отношений, он анализирует вопросы номинального вассалитета незави-
симых, по существу, государств региона по отношению к империям Мин и
Цин, а также вопросы торгового обмена между ними.
Военно-дипломатическим отношениям между минским Китаем и Мон-
голией посвящены работы М. Кутлукова
56
о монгольском господстве в Во-
сточном Туркестане и Д. Покотилова
57
, в монографии которого на основе
материалов китайских источников показано, как складывалась территория
Минской империи.
Необходимо особо остановиться на вкладе японского востоковедения в
изучение истории Восточного Туркестана
58
. Характерно, что японские ис-
следователи представляют работы об отношениях Минов с другими азиат-
скими странами, в основном, на основе “Мин шилу”, не сравнивая со сведе-
ниями других минских хроник.
Таким образом, можно констатировать, что к настоящему времени нет
ни одного всеобъемлющего монографического исследования, охватываю-
щего комплекс отношений между минским Китаем и народами Централь-
ной Азии в XIV–XVII вв. и, в целом, интересующая нас проблема не полу-
чила полного и всестороннего освещения, а некоторые аспекты, которые
затрагивались отдельными авторами, требуют переосмысления и уточнения.
Анализ литературы последних лет подводит к выводу о том, что назрела
необходимость введения в научный оборот новых зарубежных, а также ки-
тайских источников, которые раньше либо не использовались вообще, либо
использовались только для иллюстрации конкретных положений
59
.
55
Зотов О.В. Китай и Восточный Туркестан в XV-XVIII вв…; его же: Китай и государства
Восточного Туркестана в XV-XVI вв. (к характеристике “даннической системы”) // 11-я конфе-
ренция ОГК. – М.: Наука, 1980. Ч.2. С. 49-60; его же: Тюрки, уйгуры, Восточный Туркестан в
средние века // История народов Восточной и Центральной Азии. – М.: Наука, 1986. С. 209-220;
и др.
56
Кутлуков М. Монгольское господство в Восточном Туркестане // Татаро-монголы в Азии и
Европе… С. 84-106.
57
Покотилов Д. История восточных монголов в период династии Мин. 1368-1644 (по китай-
ским источникам). – С-Пб., 1893.
58
Jioten Oda. Uiguristan // Acta Asiatica. – Tokyo, 1978. №34. Р. 35-42; Enoki К. Tsung-le's Mission
to the Western Regions in 1378—1382 // Oriens Extremus. December, 1972. #19. Ð. 36; Watanabe
Hiroshi. An index of embassies and tribute missions from Islamic countries to Ming China as recorded
in the Ming Shih In classified according to geographic area // Memoirs of the research department of
the Toyo Bunko. – Tokyo, 1975. №33. Р. 285-347.
59
Азия – диалог цивилизаций. – С-Пб., 1996. – 496 с.; Центральная Азия и культура мира. –
Бишкек: Издательский центр ФПОИ, 2001. №1-2 (10-11). – 198 с.; Brook Timothy. Geographical
Sources in Ming-Qing Histоry (Michigan Monographs in Chinese Studies). – California: Center for
Chinese Studies, 2002. – 470 р.; Cristian David. Silk Roadsor Steppe Roads? The Silk Roads in
World History // Journal of World History. – Hawaii: University of Hawaii Press, 2000. – 346 p.;
Mote F. W. Imperial China. 900-1800. – Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1999. – 810 p.;
Wriggins Sally Holley. Xuanzang: A Buddest Pilgrim on the Silk Road. Westview Press, 1996. – 664
19
Во
второй главе
–
“Центральная Азия и Китай в XIV–XVII вв.”
ис-
следуются некоторые аспекты политических и экономических взаимоотно-
шений Китая с народами Центральной Азии. В
первом параграфе
–
“Внутриполитическая и внешнеполитическая деятельность династии Мин”
анализируется внутренняя ситуация в Китае в начале правления династии Мин
и внешнеполитическая деятельность минского Китая в Центральной Азии.
Новой империи требовалось укрепить положение новой власти в центре
и на местах, поднять хозяйство страны, разрушенное за годы антимонголь-
ской и междоусобных войн, реорганизовать армию. Однако, несмотря на
определенные успехи в различных областях, достигнутые в самом начале
правления династии Мин, положение в стране уже в XV в. становится до-
статочно сложным.
Естественно, что в условиях формирования в Китае нового централизо-
ванного государства главной задачей внешней политики минского прави-
тельства было “восстановление международного престижа Китая как суве-
ренного государства и прекращение вторжений извне”
60
.
Китайская внешнеполитическая активность в центральноазиатском ре-
гионе приходится на эпохи Хань (206 г. до н.э. – 220 г.) и Тан (618-907 гг.).
В послетанский период отношения между Китаем и Восточным Туркеста-
ном были практически прерваны. Империи Мин пришлось начинать свою
восточнотуркестанскую политику почти с той же исходной точки, что и
Ранней Хань во II в. до н.э. Едва взойдя на престол, Мины пытаются расши-
рить сферу своего влияния, но еще в течение двадцати лет после воцарения
на престоле, императору Мин Тайцзу пришлось методично подчинять внут-
реннюю территорию Китая. Это наложило отпечаток на внешнюю политику
новой династии.
Внутриполитическое положение империи Мин в XIV в. и позднее
осложнялось ввиду существования ряда уделов, где в той или иной мере
правили родственники царствовавшей фамилии. К 1432 г. сепаратизм уде-
лов был в целом ликвидирован. Первый император Мин вне границ Китая,
вдоль Великой стены, на какое-то время создал подобие буферной зоны.
Однако, укрепленными пунктами за Великой стеной империя Мин владела
сравнительно недолго, всего несколько десятилетий, вплоть до правления
императора Инцзуна (1436–1449 гг.).
Военная реформа императора Тайцзу (1368–1398 гг.) привела к созда-
нию разветвленной и стройной военной организации, однако общая поли-
тическая напряженность в империи и периодические чистки государствен-
ного аппарата Мин снижали эффективность действий вооруженных сил.
p.; Tsai Henry (Shih-Shan Henry). Perpetual Happiness: The Ming Emperor Yongle. – Washington:
University of Washington Press, 2001. – 374 р.; и др.
60
История дипломатии. В 5-ти т. – М.: Политиздат, 1974. Кн.1. С. 223.
20
Немногим улучшилось положение при императоре Юнлэ (1403–1424
гг.). Требования национальной безопасности, по представлению китайского
правительства, диктовали необходимость окончательного разгрома монго-
лов и создания оборонительной системы вдоль северных рубежей страны. В
целях реализации первой задачи в начале правления династии Мин были
предприняты крупные походы в Монголию, которые были прекращены в
связи с внутренней нестабильностью в Китае и Монголии.
Необходимо отметить, что конец XIV в. был периодом наибольшего
территориального расширения Китая в северном направлении за время су-
ществования Минской династии. Тем не менее, собственные границы ки-
тайского государства (за исключением некоторых территорий) почти не
выходили за пределы Великой стены. Естественно, что защита ее была со-
пряжена с большими военными, финансовыми, продовольственными и дру-
гими трудностями. В этой связи можно рассматривать вопрос оборонных
возможностей минского Китая против намечавшегося в 1405 г., похода
Амира Темура. Узнав о подготовке Темура к военному походу на Восток,
Юнлэ дал приказ командованию своих вооруженных сил в Ганьсу пригото-
виться к отражению возможного нападения, но насколько адекватной была
их готовность к противостоянию, не совсем ясно. Предполагаемый поход не
состоялся из-за скоропостижной кончины Темура. Впоследствии с его пре-
емниками в Самарканде и Герате империя Мин неизменно поддерживала
мирные и, по сути, вполне равноправные отношения, что для традиционно-
го Китая было сопряжено с определенными усилиями.
К моменту установления империей Мин регулярных отношений с госу-
дарствами Центральной Азии, Китай еще не представлял собой достаточно
прочного экономического и культурного целого. Страна переживала период
существенной трансформации и находилась в процессе становления.
В отличие от других императоров Мин, император Юнлэ активно поощ-
рял расширение торговли и пытался увеличить число посольств, прибываю-
щих в Китай, стремился развивать политическое и экономическое участие
Китая в Азии. Его активный интерес к центральноазиатскому региону опре-
делил то, что его правление упоминается ведущими исследователями как
“один из самых агрессивных периодов в истории Минов”
61
.
До императора Хунъу (Тайцзу) никто не устанавливал стабильных и
действенных договоренностей с наиболее отдаленными государствами, так
называемого, Сиюя (Западных стран). Китайские отчеты периода Хунъу
содержат записи об официальных “посольствах” от центральноазиатского
правителя Темура. Эти “посольства” были, несомненно, коммерческими во
главе с центральноазиатскими торговцами, жаждавшими торговать с Кита-
ем. Зачастую, Темур не имел никакого отношения к этим торговым мисси-
61
Farmer Edward L. Early Ming government: The evolution of dual capitals. – Cambridge, Mass.:
Harvard University Press, 1976. Р. 104.
21
ям. Торговцы умело именовали себя официальными посланниками и пред-
ставляли письма, якобы, от Темура, в которых последний рассматривал ки-
тайского императора как вышестоящего правителя. Это не могло не приве-
сти к осложнению отношений между Китаем и империей Амира Темура.
После смерти императора Юнлэ в 1424 г. взаимоотношения Китая и
центральноазиатских государств постепенно стали меняться. Военные экс-
педиции Юнлэ в Монголию и Вьетнам были неудачными, в течение XV в.
минская армия начала уменьшаться численно, флот был в состоянии застоя,
экспедиции Чжэн Хэ уже были приостановлены после 1432 г
62
. Китай огра-
ничил контакты с отдаленными городами и государствами Центральной
Азии. Возвышение Турфана создавало новые трудности. Кроме того, испы-
тывая недостаток в контроле над Кумулом, Китай не мог управлять торго-
вым и “данническим” обменом.
Как нам представляется, китайцы были хорошо осведомлены о народах
Центральной Азии
63
. Многочисленные китайские чиновники, прослужив-
шие по нескольку лет в приграничных районах, являлись основными экс-
пертами в вопросах взаимоотношений Китая со своими соседями. Поэтому,
традиционное представление о том, что минский Китай испытывал недоста-
ток в экспертах, и, как следствие, не был осведомлен о событиях, происхо-
дивших в Восточном Туркестане и, в целом, в Центральной Азии, требует
пересмотра.
Во
втором параграфе
–
“Политико-экономические взаимоотношения
Китая с народами Центральной Азии”
изучены экономические аспекты
взаимоотношений Китая с народами Центральной и Внутренней Азии в рас-
сматриваемый период. Несмотря на то, что большое количество информа-
ции о дипломатических и “даннических” связях с этими регионами содер-
жится в “Шилу” (“Правдивых записях”)
64
, до недавнего времени исследова-
тели мало внимания уделяли отношениям Минов с Центральной и Внутрен-
ней Азией
65
, поэтому существует необходимость более ясного и детального
изучения этих взаимоотношений.
В политических и экономических взаимоотношениях Китая с централь-
ноазиатскими народами в средние века выделяется система контактов, в
центре которой, в значительной степени, находились интересы военно-
стратегического характера. Это прослеживается на примере торговли, а
точнее, торгового обмена Китая со своими соседями. Династия Мин, следуя
62
Rossabi M. The Ming and Inner Asia… P. 250.
63
Там же.
64
Например, японские исследователи представляют работы об отношениях Минов с другими
азиатскими странами на основе минских “Правдивых записей”. См.: Watanabe Hiroshi. An index
of embassies and tribute missions from Islamic countries… Р. 285-347.
65
Rossabi M. China among equals: The Middle Kingdom and its neighbours, 10-14 centuries…; его
же: Ming China's relations with Hami and Central Asia…; Ming China and Turfan…; Watanabe
Hiroshi. An index of embassies and tribute missions from Islamic countries…; и др.
22
примеру Сунов
66
, пыталась использовать правительственную монополию на
чай не только для приобретения лошадей, но и для усмирения непокорных
кочевников.
С. Мартынов в своей статье
67
, исследуя особенности торговли чаем и
лошадьми в эпоху Мин, касается вопроса общего подхода китайского госу-
дарства к торговле
68
. Китайское государство старалось не допускать внеш-
ней торговли в чистом виде, а стремилось ввести ее в рамки политических
отношений по системе “сюзерен – вассал”, проявляя больше внимания к
таким отношениям, каковыми были “даннические” отношения: “Нет дани –
нет торговли; есть дань – есть и вознаграждение”
69
. Некоторые ученые
утверждают, что Китай был экономически независимым и использовал по-
требности кочевников в китайских товарах как политическое средство, что
было предпочтительнее, чем экономические выгоды
70
.
Лошади были чрезвычайно необходимы в военных действиях, при охоте
и транспортировке. Правители Мин считали, что монголы смогли утвер-
диться в Китае из-за огромного количества лошадей
71
. В эпоху Мин страте-
гическое значение приобретают западные границы провинций Сычуань,
Юньнань и Гуйчжоу, в результате чего, тибетские районы стали центрами
торговли чаем и лошадьми. Наличие достаточного количества лошадей, обес-
печивающих мобильность при ведении военных действий, было залогом
успеха в борьбе против восставших и при восстановлении единства империи.
Позже, военно-стратегические интересы заставили китайское прави-
тельство перенести столицу на север, центр обмена чая на лошадей также
переместился в более северные тибетские районы. Китайское правительство
предпочитало организовывать торговлю не с монголами, у которых лошадей
было больше и они были лучше, а с менее воинственными тибетскими пле-
менами. Как видно, выбор места торговли и партнера осуществлялся, исходя
из соображений не экономического, а военно-политического характера
72
.
Первый император Мин учредил Юаньмасы (Ведомство по пастбищам)
и Тайпусы (Ведомство по контролю), с четырьмя филиалами под управле-
нием Военного Министерства, основной целью которых было разведение
лошадей. Несмотря на эти меры, Китай был не в состоянии обеспечить себя
достаточным количеством лошадей, поэтому минские императоры (Хунъу и
Юнлэ) отправляли посольства в государства Центральной Азии, чтобы
предложить правителям этих стран в качестве “дани” привозить в Китай
66
Сун – эпоха, династия (960-1279 гг.).
67
Мартынов С. О некоторых особенностях торговли чаем и лошадьми в эпоху Мин // Китай и
соседи. – М., 1970. С. 234-250.
68
Мартынов С. О некоторых особенностях торговли чаем и лошадьми… С. 234.
69
Там же.
70
Fairbank J.К. On Qing Tributary System // Harvard Journal of Asiatic Studies. 1941. Vol.VI. – P. 140.
71
Мартынов С. О некоторых особенностях торговли чаем и лошадьми… С. 236.
72
Там же. С. 237.
23
лошадей. Подобная политика была успешной, и вскоре из различных райо-
нов Центральной Азии, как упоминают “Мин ши” и “Мин шилу”, стали
привозить лошадей в Китай. Однако, для пополнения резерва лошадей в
масштабе всей страны нельзя было полагаться на такого рода поставки. К
тому же, китайское правительство несло непомерные расходы при сопро-
вождении караванов с “данью”, и в интересах империи было найти менее
дорогостоящий путь пополнения китайских конюшен, так как китайцы
очень часто теряли своих дорогих, в прямом смысле этого слова, лошадей в
боевых действиях.
Самым надежным источником добывания лошадей оставалась торговля,
которая, как мы уже отмечали, не признавалась официальным Китаем, но
была так необходима для безопасности государства. Поэтому, если в начале
правления династии Мин торговля почти полностью контролировалась пра-
вительством и участие торговцев в этом было минимальным, то к концу
правления Мин потребность государства в лошадях стала такой непомерной,
что власть отказалась от предубеждений против коммерции и позволила тор-
говцам играть доминирующую роль в торговле лошадьми. На северо-восточ-
ной границе Китая кочевые народы продавали лошадей китайцам за шелк и
серебро, а на северо-западе развивался торговый обмен чая на лошадей.
Формально торговля чаем и лошадьми велась только в мирное время.
На самом же деле нужда Китая в лошадях была так велика, что фактически
она не прекращалась даже во время военных действий. Если Китай хотел
быть уверенным в соответствующем снабжении лошадьми и оставаться
сильным, то торговля чаем и лошадьми должна была сохраняться. Китай-
ские чиновники часто повторяли, что чай и лошади связаны в жизни, по-
этому и Чайное Ведомство и Ведомство по лошадям управлялись одними и
теми же людьми.
Тщательно продуманная система контроля за торговым обменом чая на
лошадей требовала больших усилий китайского правительства, тем не ме-
нее, со временем в этой сфере вновь стала процветать контрабанда. Подъем
Турфана в Центральной Азии обострил эти проблемы.
С 1585 г. император Ваньли (1579-1619) признал неэффективность мер
по тотальному контролю над торговлей чаем и лошадьми и вновь пошел на
компромисс с торговцами. Тщетными оказались и усилия установить кон-
троль за качеством чая
73
.
В заключение можно отметить, что минский двор, несмотря на неприя-
тие коммерции, инициировал развитие торговли “чаем – лошадьми” с коче-
выми племенами в период правления Хунъу, так как очень нуждался в ло-
шадях. Китайское государство старалось не допускать внешней торговли в
чистом виде, а стремилось ввести ее в рамки политических отношений по
73
Мин ши… Т.1. Гл.80. С. 29022 (830б).
24
системе “сюзерен – вассал”, проявляя больше внимания к, так называемым,
“данническим” отношениям.
Когда Китай был экономически независимым, он использовал потреб-
ности кочевых народов в китайских товарах как политическое средство, что
было предпочтительнее для власти, чем экономические выгоды. Торговля
чаем и лошадьми, помимо прочего, была единственным недорогим путем
умиротворения кочевников. Согласно этому, китайские чиновники могли
контролировать непокорные племена, просто отказывая им в чае. Но, зача-
стую, Китай фактически держал чай для кочевников, т.к. нуждался в лоша-
дях и сам неохотно приостанавливал торговлю чаем и лошадьми.
Таким образом, в политических и экономических взаимоотношениях
Китая с центральноазиатскими народами в XIV–XVII вв., выделяется си-
стема контактов, в центре которой, в значительной степени, находились
интересы военно-стратегического характера, которые в эпоху Мин застави-
ли китайское правительство перенести столицу на север страны, а центр
обмена чая на лошадей – в северные тибетские районы.
Чамасы (Ведомство по торговле чаем и лошадьми) в Шэньси было
единственной организацией, уполномоченной вести торговлю чаем и ло-
шадьми. Несмотря на деятельность Ян Ицина, первого чиновника, задумав-
шего реформу работы Ведомства, последние усилия императоров Мин под-
нять экспорт чая были тщетными и, как отмечают китайские источники, в
конце правления Мин “чайное производство, управление лошадьми и защи-
та границ – все было разрушено”
74
.
Внутриполитическое положение империи Мин в XIV в. было сложным
в экономическом и политическом отношении. Тем не менее, в результате
определенных усилий, первым императорам Мин удалось поднять разру-
шенное хозяйство. В качестве государственной идеологии было восстановле-
но конфуцианство, возродился бюрократический аппарат, была реформиро-
вана экзаменационная система, проведена реорганизация армии.
Нестабильность внутри страны, угроза со стороны свергнутых Юаней,
сумевших сохранить значительные военные силы, существенно ограничи-
вали возможности Китая в деле установления и поддержания связей с ино-
земными государствами, так как вплоть до конца XIV века основные воен-
ные усилия минского правительства были сосредоточены на северо-
западных рубежах государства. Тем не менее, минский двор выступил ини-
циатором установления и расширения посольских связей с центральноази-
атскими странами.
Третья глава
–
“Миссии китайских дипломатов в Центральную
Азию в XIV–XV вв.”
состоит из двух параграфов:
“Посещение Фу Анем
Самарканда”
и
“Миссия Чэнь Чэна в Самарканд и его сведения о Цен-
тральной Азии”.
74
Мин ши… Т.1. Гл.80. С. 29022 (830б).
25
Эпоха Мин известна в истории Китая как время активных политико-
дипломатических, торгово-экономических и других контактов между Кита-
ем и государствами Центральной Азии. Для установления дипломатических
связей в начале правления династии Мин в страны Центральной, Южной и
Юго-Западной Азии было послано несколько миссий. Посольство во главе с
Цзун Лэ побывало в Тибете и Непале, Куань Чэ был отправлен в Бешбалык,
Чэнь Чэн был послан в Самарканд, а раньше него в Самарканд отправился
Фу Ань, где он задержался на целых 12 лет. Только после смерти Амира
Темура Фу Аню было разрешено вернуться на родину. Согласно “Истории
династии Мин”, китайский посланник вернулся домой в 1407 г., после две-
надцатилетнего отсутствия
75
. Результатом путешествий, вернее, дипломати-
ческих миссий Фу Аня в Центральную Азию был сборник стихов “Сиюй
шэньланьши” (“Стихи о диковинных вещах, увиденных в путешествии на
Запад”)
76
.
Первая дипломатическая миссия Фу Аня продлилась с 1395 г. до 1407 г.
Фу Ань и его группа вернулась в Китай, сопровождая Худаяда (или Худай-
дада), которого направил с ними Халил, внук и преемник Темура. Вторая
миссия Фу Аня началась в 1408 г. Когда правитель Самарканда прислал
посольство с лошадьми в качестве даров, император Мин Чэнцзу приказал
Фу Аню и ряду других чиновников сопровождать посольство на обратном
пути и вручить дары правителям Герата и соседних ему стран. В 1409 г. Фу
Ань возвратился в сопровождении самаркандского посольства с дарами
77
.
Третья его миссия началась после 17 августа 1409 г., однако, к сожалению, в
источниках отсутствует информация о дате возвращения этого посольства в
Китай. О четвертой дипломатической миссии Фу Аня в центральноазиатский
регион известно, что она началась где-то после 28 января 1412 г., а заверши-
лась 27 декабря 1413 г.
78
О дате возвращения Фу Аня с людьми из пятой мис-
сии, отправленной в 1414 г., источники также не сообщают. В последний,
шестой раз Фу Ань отправился в Бешбалык в 1416 г. для участия в религиоз-
ных церемониях по поводу смерти местного правителя. Император Юнлэ, в
знак признательности за службу, неоднократно отмечал Фу Аня наградами,
как отмечают китайские источники, за счет государственной казны
79
.
Неоднократно бывал в странах Центральной Азии и известный китай-
ский дипломат и литератор Чэнь Чэн, описавший свои путешествия в сочи-
нениях “Сиюй синчэнцзи” и “Сиюй фаньгочжи”.
Дневники Чэнь Чэна “Сиюй синчэнцзи”, хотя и представляют собой до-
вольно утомительное чтение, являлись ценнейшим путевым справочником
для любого путешественника или торговца, собиравшегося в поездку через
75
Там же. Т.3. Гл.332. С. 31865 (3673а).
76
К сожалению, сборник считается утерянным.
77
Мин ши… Т.3. Гл.332. С. 31865 (3673а).
78
Синьцзян дифан лиши цзыляо… С. 225.
79
Там же. С. 228.
26
Центральную Азию или в империю Темуридов. В дополнение к описанию
своего путешествия, Чэнь составил сборник коротких эссе, описывающих
наиболее важные города-государства, которые он посетил во время поездки.
В “Сиюй фаньгочжи” Чэнь Чэн отразил историческую обстановку в
государствах, которые посетил, записал много интересных сведений о рель-
ефе местности, о нравах и обычаях местного населения. В своих записях он
уделил определенное внимание политической, экономической и культурной
жизни этих государств. Чэнь проехал через Кумул, Турфан, Ташкент, Са-
марканд до Герата, в связи с чем его сочинения являются важными источ-
никами по истории этих стран начала эпохи Мин. Оба сочинения написаны
приблизительно в одно и тоже время (1414 – 1415 гг.), в них описан каждый
день путешествия. К сожалению, сведения этих дневников очень кратки.
Чэнь, прежде всего, пишет о климате, месте разбивки лагеря и расстоянии,
которое проходили ежедневно, изредка снабжая свое повествование по-
дробным описанием отдельных деталей, позволяющих читателю увидеть
экспедицию глазами автора.
В своих путевых записках Чэнь Чэн не отметил, когда они прошли рай-
он Бухары, но в “Мин ши”, в главе 332, описание Бухары стоит последним и
в нем дано некое заключение всего описания центральноазиатских госу-
дарств, в которых побывал Чэнь Чэн во время своего путешествия в Самар-
канд и Герат: “…В 13-й г. правления Юнлэ [1415 г.] Чэнь Чэн возвратился
из Сиюя (Западных стран), [он] прошел Хале (Герат), Самаэркань (Самар-
канд), Бешибали (Бешбалык), Аньдухуай, Бадахэйшань (Бадахшан), Далими
(Термез), Шалухайя (Шахрухия), Сайлань (Сайрам), Хэши (Шахрисабз),
Янъи (Тараз), Хочжоу (Караходжа), Лючэн (Лукчун), Тулуфань (Турфан),
Яньцзе, Хами (Кумул), Дашигань (Ташкент), Бухуаэр (Бухара), всего семна-
дцать государств. Подробно сообщил об их рельефе, обычаях людей (жите-
лей) в “Сиюй цзи” (Записках о Западных странах), [которые были] преподне-
сены [императору]. [Это] позволит исследовать древнюю историю Китая”
80
.
27 октября 1414 г. Чэнь Чэн достиг Герата, подробное описание которо-
го в “Сиюй фаньгочжи” составляет половину его дневника, в другой же по-
ловине рассказывается о шестнадцати других городах-государствах, кото-
рые он посетил. Герат замыкал список городов-государств Центральной и
Юго-Западной Азии, которые посетил и описал Чэнь Чэн. Сообщения Чэнь
Чэна относительно других городов и государств, через которые он прошел в
своем путешествии, менее детальны. Они состоят просто из ряда зарисовок,
содержащих весьма скудную информацию, которая, тем не менее, была
очень полезной для торговцев, дипломатов и других должностных лиц. Чэн
уделял внимание экономическим моментам и незнакомым обычаям, кото-
рые он наблюдал. Нет сомнения, что все эти сообщения были весьма ценны
для всех, кто стремился к торговле с центральноазиатскими странами.
80
Мин ши… Т.3. Гл.332. С. 31868 (3676а).
27
Вклад Чэнь Чэна в развитие отношений между Китаем и центральноази-
атскими странами трудно переоценить. Экспедиции Чэня были чрезвычайно
полезны для Китая. Они предоставили китайскому правительству весьма цен-
ную информацию об обычаях и экономике государств Центральной Азии, а
также, вероятно, сведения стратегического характера.
На наш взгляд, в этот период между Китаем и империей Темуридов
установились вполне стабильные взаимоотношения. Одно из доказательств
этого – число торгово-посольских миссий, прибывавших в Китай из различ-
ных уголков империи Темуридов и из восточно-туркестанских оазисов.
Только в течение правления Юнлэ двадцать делегаций из Самарканда и Ге-
рата, тридцать два посольства от других центральноазиатских городов и
сорок четыре миссии от находящегося к северо-западу от Китая оазиса Ку-
мул
81
прибыли в Китай. Большой вклад в дело развития межгосударствен-
ных отношений внесли дипломатические миссии Фу Аня и Чэнь Чэна, не-
однократно побывавшие в странах Центральной Азии, что подтверждается
материалами китайских источников.
Сочинения Чэнь Чэна долгое время были единственной информацией о
центральноазиатском регионе, которой в Китае пользовались и официаль-
ные, и частные лица. Важнейшие сведения из его сочинений на протяжении
столетий компилировались многими официальными хрониками минского
двора. Безусловно, сочинения Чэнь Чэна содержат значительную информа-
цию и об истории Центральной Азии периода правления Амира Темура и
его потомков, что требует в дальнейшем более детального их исследования
в этом ракурсе.
В
главе четвертой
–
“Торгово-дипломатические связи Китая и Цен-
тральной Азии в период Темура и Темуридов”
исследуются вопросы ре-
ального статуса Восточного Туркестана XV–XVI вв. по отношению к мин-
скому Китаю. Глава состоит из трех параграфов –
“Взаимоотношения мин-
ского Китая и империи Амира Темура”
,
“Торгово-посольские связи Китая с
восточнотуркестанскими оазисами Кумулом и Турфаном в XIV–XVII вв.”
и
“Роль Кумула в торгово-посольских связях Китая и государств Централь-
ной Азии”
.
В
первом параграфе
исследуются вопросы взаимоотношений импера-
торов Мин с Амиром Темуром и его потомками. Следует отметить, что пер-
вый император династии Мин не уделял большого внимания отношениям с
могущественным центральноазиатским правителем Амиром Темуром. Хотя
в китайских источниках есть записи о прибытии нескольких посольств от
Темура за последние два десятилетия XIV-го столетия, однако, вероятно,
они были представлены не официальными лицами, это были просто цен-
тральноазиатские торговцы, представлявшиеся посланниками Темура для
того, чтобы получить доступ к рынку Китая. Эти торговцы знали, что они
81
Rossabi M. Two Ming envoys to Inner Asia… Р. 27.
28
могли войти в Китай только как официальные посланники, а не как частные
граждане
82
.
Ситуация осложнилась после прибытия посольства из Самарканда в ок-
тябре 1394 г. с 200 лошадями и письмом, якобы написанным Tемуром.
Письмо, расхваливало китайского императора, его превосходящее достоин-
ство и признавало его выдающейся личностью в мире
83
. Трудно предста-
вить, чтобы Темур, стремившийся к мировому господству, написал такое
заискивающее официальное письмо. Император Мин, тем не менее, поль-
щенный “подчинением” великого мусульманского завоевателя, отправил
посольство в Самарканд. В 1395 г. он послал Фу Аня, Го Чжи, цензора Яо
Чэня и евнуха Лю Вэя с 1500 человек выразить благодарность Темуру за
лояльность. Письмо китайского императора, в котором тот именовал Темура
как “вассала”, разгневало центральноазиатского правителя, и он задержал Фу
Аня и его посольство. Tемур попытался оказать на них впечатление мощью и
богатством своей империи и отправил их в турне по обширной территории от
Самарканда до Исфахана
84
. Два года спустя, в 1397 г., китайский двор, обес-
покоенный судьбой своих посланников, направил второе посольство во главе
со специальным уполномоченным Чэнь Дэвенем, чтобы навести справки, но
он также был задержан Tемуром.
Волнения, начавшиеся в Китае после смерти императора Мина в следу-
ющем году, временно отвлекли китайское правительство от дальнейших
действий в этом направлении. Новый император Китая Юнлэ, взошедший
на престол в 1403 г., обеспокоенный тем, что послы, отправленные его от-
цом к Темуру, все еще не вернулись из Центральной Азии, направил, в свою
очередь, посольство, снабдив его 800 верблюдами. Амир Tемур вновь за-
держал китайских посланников. По мнению западных синологов
85
, это пред-
намеренное оскорбление предвещало и подтверждало грандиозное намерение
Амира Темура завоевать Китай и присоединить его к своей империи.
М. Россаби отмечает, что когда Tемур начал свой поход на Китай, его
сопровождали потомки монгольских ханов, которых он, возможно, плани-
ровал возвести на престол как новых правителей Китая
86
. С 1398 г. он гото-
вился к главному нападению против китайцев, посылая солдат в восточном
направлении к построенным фортам для обработки земель, чтобы обеспе-
чить свою армию продовольствием в походе
87
. Китайский же двор, по всей
видимости, был не в состоянии противостоять угрозе самой мощной военной
силы того времени и, фактически, не осознавал всей серьезности возможного
вторжения.
82
Rossabi M. Ming China and Turfan… Р. 224.
83
См.: Китайские документы и материалы по истории Восточного Туркестана… С. 45.
84
Bretschneider E. Medieval Researches from Eastern Asiatic Source… Р. 145.
85
Rossabi M. Cheng Ho and Timur: Any relation? // Oriens Extremus. December, 1973. Vol.20. #2. P. 132.
86
Там же.
87
Там же.
29
Краткий обзор отношений первых императоров Мин и империи Амира
Темура опровергает утверждение тайваньского ученого Сюй Юйху о связи
между экспедициями адмирала Чжэн Хэ, отправленного, якобы, на поиски
свергнутого императора, и несостоявшимся вторжением Темура в Китай
(см. на стр. 15 автореферата). Согласно Сюю, двор не хотел подвергать
опасности миссию Чжена Хэ, и использовал поиск свергнутого императора
как удобное прикрытие истинных намерений экспедиции, во всяком случае,
император Юнлэ не был заинтересован поисками свергнутого им племянника.
Аргументы Сюя, на первый взгляд, кажутся убедительными. Мины дей-
ствительно опасались нападений своих северных и западных соседей. Ки-
тай, перенесший столетнее правление монголов и четыре столетия нападе-
ний на его границы киданей, чжурчжэней и монголов, воспользовался бы
любой возможностью получить союзников против потенциальных или фак-
тических врагов с запада. Более тщательное исследование отношений Тему-
ра с минским Китаем вызывает серьезные сомнения в обоснованности гипо-
тезы Сюя. Более вероятные объяснения экспедиций Чжэн Хэ лежат в ди-
пломатических и коммерческих интересах минского двора в Юго-
Восточной Азии, Южной Индии и других регионах, которые посетил адми-
рал Чжэн Хэ.
В начале XV века отношения Китая и империи Темуридов начали ста-
билизироваться. После смерти Амира Темура борьба за престол стала более
неотложным делом в империи Темуридов. Борьба за власть между внуком
Темура Халил-Султаном и его сыном Шахрухом уменьшила возможность
вооруженной конфронтации с китайцами. В 1407 г. Халил-Султан отпустил
Фу Аня и семнадцать оставшихся в живых из 1500 китайцев, принимавших
участие в первоначальном посольстве к Темуру, обеспечив им сопровожде-
ние. Вернувшись в Нанкин ко двору императора Юнлэ, последние сообщи-
ли о политической ситуации в империи Темуридов
88
.
С 1408 г. центральноазиатской империей стал управлять четвертый сын
Темура Шахрух (1377–1447). Шахрух, став преемником отца, продолжил
практику обмена посольствами с Китаем. Возможно поняв, что смерть Те-
мура дает возможность улучшить отношения между двумя странами, импе-
ратор Юнлэ направил посольство с соболезнованиями по поводу смерти Тему-
ра. Назначение Байэрцзиньтая, не ханца, главой китайского посольства было
еще одним признаком расположения минского двора к развитию взаимоотно-
шений
89
.
В 1413 г. Юнлэ приказал, чтобы несколько посланников направились на
Запад с “ответными подарками” и шелком, который необходимо было рас-
пределять по пути следования каравана, чтобы заложить основы для буду-
щих хороших отношений с правителями западных от Китая стран
90
. По
88
Mills J. V. G. The Overall Survey of the Ocean's Shores'. – Cambridge, 1970. Р. 10.
89
Синьцзян дифан лиши цзыляо… С. 233.
90
Там же… С. 230.
30
настоянию императора глава делегации должен был обладать определенны-
ми дипломатическими способностями, так как предполагалось, что самая
важная остановка посольства будет у Шахруха в Герате. Учитывая тон по-
следних писем к Юнлэ правителя Шахруха, квалифицированный дипломат
был необходим. Император Юнлэ выбрал для этой миссии опытного госу-
дарственного служащего по имени Чэнь Чэн, которого сопровождали Ли
Сянь, Ли Да и дворцовые евнухи.
Возвращение Чэнь Чэна в Китай с сообщениями относительно народов
Центральной Азии несколько продвинуло развитие отношений между
Mинами и их западными соседями. Следующая экспедиция Чэня была
предпринята через год после возвращения его из Герата. Но, в отличие от
его первого посольства, нет ни дневника путешествия, ни сообщений отно-
сительно городов и государств, которые он посетил в своей второй поездке
в Центральную Азию. Tемуридские историки, однако, сделали запись о
прибытии этого посольства, описав некоторые детали его приема Темури-
дами. Китайские отчеты просто упоминают об экспедиции Чэня, не сопро-
вождая сообщение особыми примечаниями. Таким образом, персидские
сведения более полны и дополняют минские хроники
91
.
Об установлении хороших взаимоотношений между Минами и Темури-
дами свидетельствует то, что обмен посольствами становится более регу-
лярным. В 1416 г. в Герат вновь был отправлен Чэнь, сопровождаемый ев-
нухом Лу Анем. Следующее посольство покинуло Китай 30-го числа 10-го
месяца 1418 г. Чэнь Чэн не принимал участия в этой экспедиции, которую
возглавил евнух Ли Дa.
Гийас-ад Дин Наккаш составил детальный письменный отчет о тему-
ридском посольстве, которое было прибыло в Пекин 14-го числа 12-го ме-
сяца 1420 г. и получило прекрасный прием у китайского императора. Члены
посольства были приняты императором, сопровождали его на охоте и раз-
влекались на многочисленных приемах.
Приблизительно в то же самое время, когда темуридское посольство, в
составе которого был Гийас-ад Дин, оставило Герат и направилось в Пекин,
Чэнь Чэн получил распоряжение об очередной поездке в Центральную
Азию. 22 июля 1420 г. император Юнлэ приказал Чэню возглавить очеред-
ное посольство. Однако, очень мало известно об этой миссии, ни в персид-
ских историях, ни в хрониках Мин нет подробных отчетов о ней. Возможно,
что подобные миссии больше не были диковинкой и, в свете нормализо-
вавшихся отношений между Китаем и империей Темуридов, они уже не
91
Фасих Ахмад ал-Хавафи. Муджмал-и Фасихи. Перевод с перс. Д.Ю. Юсуповой // Материалы
по истории Средней и Центральной Азии Х-ХIХ вв. – Т.: Фан, 1988. С. 160-171. Об этом писа-
ли и западные исследователи, которые частично перевели персидские источники: Chambers
Wiliam. An Account of Embassies and Letters that Passed Between the Emperor of China and Sultan
Shahrokh, Son of Amir Timur // The Asiatic Miscellany. – Calcutta, 1785-1786. Vol.I. Р. 98-115;
Rehatsek E. An Embassy to Khata or China A.D. 1419 // The Indian Antiquary. – 1873. Vol.II. P. 75-
83; и др.
31
вызывали пристального внимания китайских историков. Все, что известно
об этом посольстве, это то, что оно достигло Герата, пройдя Самарканд,
Бадахшан и другие государства, стимулировав эти страны посылать торго-
вые посольства.
После смерти императора Юнлэ, в 1424 г., минский двор уменьшил и, в
конечном счете, прекратил отправку посольств в Центральную Азию, впро-
чем, как и к чжурчжэням и в Юго-Восточную Азию.
Совершенно очевидно, что первые правители Мин ценили людей, име-
ющих опыт ведения дел с иностранцами, используя подобных экспертов
неоднократно. Вновь и вновь они посылали таких специалистов, как Фу
Ань, Ишиху и Чэнь Чэн в Западные страны для установления отношений с
государствами Центральной Азии. Благодаря их отчетам, китайский двор
был достаточно хорошо информирован не только об обычаях и администра-
тивной системе государств Центральной Азии. Одной из причин стремле-
ния к развитию отношений с центральноазиатскими государствами была
потребность китайских императоров в местных изделиях. Конечно, такой
взгляд несколько противоречит традиционным китайским заявлениям об
экономической самостоятельности, но, тем не менее, логика общечеловече-
ского развития подтверждает стремление всех народов к развитию взаимо-
отношений и, прежде всего, в сфере товарообмена.
Значительное влияние на состояние взаимоотношений оказал принцип
“данничества”, заявленный Китаем. Здесь необходимо отметить, что само
оформление ритуального данничества иноземцев отличалось большой
двойственностью, так как китаеязычные документы составлялись импер-
скими чиновниками в полном соответствии с идеей универсальной монар-
хии, а грамоты иноземных послов (или тех, кто за таковых себя выдавал)
отражали представления самих иноземцев. Говорить о каких бы то ни было
идеологических средствах влияния Китая на зарубежные государства, на
наш взгляд, не представляется возможным. О, якобы, верховенстве Средин-
ного государства (т.е. Китая) знали только сами китайцы, что бесполезно во
внешней политике, а оглашение таких претензий на внешний мир могло
обернуться серьезными неприятностями для Китая. Таким образом, дей-
ственность доктрины универсальной монархии и “даннической системы” в
отношении внешнего мира больше была желательной для Китая, чем имела
место быть на самом деле, поскольку соотношение сил далеко не всегда
благоприятствовало притязаниям императорского Китая
92
.
В заключении этой главы отмечается, что взаимоотношения Китая с
империей Амира Темура и его преемниками складывались достаточно не-
просто. Тем не менее, несмотря на определенные сложности и противоречия
в определении целей и направлений развития этих отношений, состояние их
к началу XV века можно охарактеризовать как достаточно стабильное.
92
Rossabi M. Two Ming envoys to Inner Asia… Р. 28.
32
Во
втором параграфе
рассматриваются взаимоотношения Китая с во-
сточнотуркестанскими оазисами Кумулом и Турфаном, отражающие харак-
терные черты, присущие традиционной внешнеполитической практике
позднесредневекового Китая. Эта практика осуществлялась под несомнен-
ным влиянием традиционной китаецентристской идеи универсальной мо-
нархии и в рамках доктрины сюзеренитета китайского императора над ино-
земцами. Эта концепция предлагала определенную сумму обязанностей, так
называемых, “вассалов” императора. В их числе: принесение дани раз в три
года; приезды иноземных правителей к китайскому двору раз в тридцать
лет; строгое соблюдение норм обращения к императору и других многочис-
ленных китайских ритуалов, принятие почетных титулов и рангов; введение
в своих странах китайского летоисчисления; соблюдение церемониала при-
ема китайских послов.
Из всех перечисленных аспектов отношений империи Мин с Восточным
Туркестаном наиболее актуальным, несомненно, был “даннический”. Что
касается сферы сугубо официальных, межгосударственных контактов, то
весьма важную роль здесь играли чисто ритуальные, в современном понима-
нии протокольные, по своему характеру, действия и атрибуты.
Кумул был последним оазисом в цепи оазисов Восточного Туркестана
по направлению к Китаю. Кумульские правители, как и представители дру-
гих государств Восточного Туркестана, проявляли интерес к получению
титулов, грамот, печатей и прочих китайских регалий. В то же время, их
поведение зачастую свидетельствовало об отсутствии пиетета в отношении
минского престола. Скорей всего, большинство правителей восточнотурке-
станских государств рассматривали получение китайских регалий как риту-
ал и признание собственного суверенитета
93
. Китайские же императоры до-
вольствовались признаниями их универсальной власти, пусть даже фор-
мальными.
В отличие от кумульских правителей, которые принимали символиче-
ские титулы, а действовали по своему усмотрению, турфанские правители
не шли даже на это. Они требовали признать себя султанами, а, не получив
желаемого, обходились без китайских титулов и грамот. Эти инциденты вно-
сили напряженность в отношениях между Турфаном и китайским двором.
Важным аспектом взаимоотношений императорского Китая и Кумула
было учреждение в 1406 г. караульного пикета (
вэй
), получившего название
Хами-вэй. В китайских источниках созданию караула в Кумуле уделяется
большое внимание и преподносится данный исторический факт как вели-
чайшее событие. Китайские письменные источники свидетельствуют, что
на караул Хами-вэй было возложено несколько задач, среди них: доклады
кумульских чиновников правителям династии Мин о состоянии погранич-
ных дел. Одной из главных задач караула Хами-вэй было сопровождение и
93
Бокщанин А.А. Китай и страны Южных морей… С. 38.
33
охрана посольств, направлявшихся в Китай и обратно, торговцев, буддий-
ских послушников и др., ведь Кумул находился на главной дороге, связы-
вавшей минский Китай с государствами Центральной и Западной Азии. Ку-
мульский караул Хами-вэй занимался оформлением формальностей по про-
пуску посольств, направлявшихся в Китай. Прежде, чем вручить императо-
рам Минской династии официальные бумаги, их нужно было перевести на
китайский язык в Кумуле.
Причин, по которым Турфан хотел завладеть кумульским караулом Ха-
ми-вэй, правители которого поддерживали отношения с Минской династи-
ей, было несколько, но главная – это контроль над одной из основных до-
рог, по которой шли торговые караваны с дарами из западных стран в Ки-
тай. В 1473 г. Турфан попытался подчинить себе Кумул, надеясь уменьшить
влияние Минской династии в этом важном оазисе. Одновременно турфан-
ский султан многократно просил минский двор разрешить ему официально,
вместо кумульского правителя, контролировать прохождение караванов с
дарами. Это обусловило напряженность во взаимоотношениях Кумула и
Турфана. Немаловажной причиной захвата Кумула Турфаном, было стрем-
ление последнего расширить свои территории на восток до самых границ
Китая.
История борьбы Китая с Турфаном за Кумул делится на три периода. В
истории Китая этот период часто называют “
саньли саньцзюэ
” (“три расста-
вания – три разрыва”). В конце концов, Мины были вынуждены отказаться
от контроля над Кумулом и упразднить караул Хами-вэй. Среди причин,
приведших к упразднению кумульского караула Хами-вэй можно отметить,
во-первых, сложную обстановку на границах Минской империи. Это время
усиления Яркендского ханства (1514 г.). Кумул и Турфан присоединились к
Яркенду в 1516 г. Другой причиной упразднения Хами-вэя было то, что к
тому времени он уже был единственным караулом, находившимся в подчи-
нении Минской династии, да и то, практически, формально.
Таким образом, не оправдала себя надежда Китая на систему “вэев” как
своего рода буфер между Китаем и азиатскими соседями. Под ударами ко-
чевников она рассыпалась, и Китай был вынужден в этой ситуации отдать
предпочтение установлению договорных соглашений со своими противни-
ками. Тем не менее, за период своего существования с 1406 г. по 1514 г.,
кумульский караул Хами-вэй сыграл определенную роль во внешней поли-
тике минского Китая.
Материалы династийной истории “Мин ши” и других китайских исто-
рических хроник показывают, что минский Китай стремился строить свои
взаимоотношения с северо-западными соседями и центральноазиатскими
народами в традиционно китаецентристском духе. Китай эпохи Мин широ-
ко применял практику номинального титулования, адресования местным
правителям указов с “порицаниями”, “увещеваниями”, которые, как можно
34
предположить, существенно меняли смысл при переводе с китайского языка
на местные языки
94
.
В целом, несмотря на притязания минской империи, Кумул может рас-
сматриваться как вполне самостоятельное государство. Что касается Турфана,
то, несмотря на попытки минского двора диктовать свои условия, ему удалось
отделить соседний оазис Кумул, расположенный на азиатских торговых
маршрутах, от китайского влияния. На примере взаимоотношений Китая с
Кумулом и Турфаном можно представить политический статус государств
Восточного Туркестана, в целом, как вполне независимый.
В
третьем параграфе
приводятся материалы китайских письменных
источников, которые подтверждают исключительность Кумула с точки зре-
ния стратегического значения и географического расположения. Для защи-
ты и контроля сухопутных торговых путей в страны Центральной Азии и
далее на запад, а также, в целях установления своего господства в Восточ-
ном Туркестане, китайскому императору Мин Тайцзу необходимо было
установить контроль в приграничных с Китаем северных территориях. Ку-
мул, будучи последним оазисом в цепи оазисов Восточного Туркестана по
направлению к Китаю, “стал ключом к Западным странам”
95
. Борьба за кон-
троль над Кумульским оазисом становится важнейшей задачей минского
Китая. Исключительное географическое положение Кумула, плодородие
земли и богатство полезными ископаемыми обусловили интерес Минского
двора к нему.
В 1380 г. Мины отправили войско для установления контроля над Ку-
мулом, в 1391 г. после длительной борьбы они заняли его. В 1403 г. Чжуди
– сын минского императора Тайцзу, совершил переворот и, добившись тро-
на, стал известен как император Юнлэ (Чэнцзу). Новый император династии
Мин был сторонником активизации внешней политики Китая. Он изменил
осторожное отношение своего отца к Кумулу и по собственной инициативе
стал направлять послов в Кумул и в другие районы Восточного Туркестана,
а также разрешил временный ввоз лошадей в Китай для торгового обмена.
Правители различных городов Туркестана под видом подношения даров
правящей династии Китая, организовывали многочисленные торговые отря-
ды, снабжая их огромным количеством, так называемых “даров”, а на самом
деле “товаров”, которые они распродавали по дороге к китайской столице, а
затем и в самой столице. В дополнение к “данническим” отношениям суще-
ствовал и фактический торговый обмен. Незаконная торговля процветала
относительно безнаказанно, а от строгих инструкций, изобретаемых двором,
многие уклонялись. Если быть точными, то, так называемая, “дань” из За-
94
В.П. Васильевым зафиксированы распространенные случаи вольных переводов посольских
бумаг на китайский язык с “варварских” языков: титул кашмирского правителя (махараджа) в
Китае перевели словом “раб”, “слуга”, т.е. подданный (см.: Васильев В.П. Столкновения Фран-
ции с Китаем // Восточное обозрение. – 1884. – №3. С. 1).
95
Су Бэйхай. Сиюй дили лиши… С. 364.
35
падных стран состояла, как правило, из двух составных частей: это обычные
в средневековой дипломатической практике подарки (десяток лошадей) и
простой товар, привезенный на продажу (остальные лошади).
Изучение сведений китайских исторических материалов выявляет такую
закономерность, как постоянное нарушение (считавшихся де-юре) установ-
ленных империей Мин сроков принесения “дани”. Если в эпоху Мин установ-
ленный срок принесения “дани” равнялся трем годам, то на деле западные по-
слы и торговцы начали привозить ее почти каждый год, так как вместе с “да-
нью” они везли и собственные товары для торгового обмена.
Послы и торговцы, составлявшие торгово-посольские караваны, от-
правленные под видом подношения даров, занимаясь куплей-продажей, по
нескольку лет не возвращались домой. Для преференции стран Туркестана,
минский двор позволял их посольствам свободно торговать с населением,
не взимая налогов. Проводя политику активизации приездов посольств из
этих стран, император Минской династии Юнлэ использовал, таким обра-
зом, местную политическую власть этого региона для нейтрализации
огромных по масштабу, монгольских сил с севера. Время правления Юнлэ
стало вершиной развития торговых отношений Китая с центральноазиат-
скими странами в эпоху Мин.
Помимо Кумула, который довольно часто присылал посольские карава-
ны к китайскому императорскому двору, послы и торговцы из других стран
Туркестана также, почти каждый год прибывали в Китай. В китайских ис-
точниках мы находим множество примеров этому. В этот период посоль-
ства от Темура побывали в Китае девять раз. За период с 1403 по 1449 гг. в
Китай прибыло тридцать три посольские миссии из Самарканда, четырна-
дцать из Герата
96
и других городов-государств. М.Кутлуков, ссылаясь на
китайские источники, отмечает, что посольства из Самарканда прибывали в
Китай в 1430, 1437, 1445, 1446 и в 1449 гг
97
. За этот же период из Централь-
ной Азии прибыло в Китай 46 посольств.
В связи с увеличением числа посольств Китай столкнулся с определен-
ными трудностями, и китайцы стали ограничивать контакты с другими гос-
ударствами. Минский двор стал испытывать определенные экономические
затруднения в связи с частотой миссий и размерами “дани” из-за границы,
так как все это было связано со значительными расходами, которые несло
китайское государство для прокорма, охраны и ответных даров. Система
“дань – дары”, которая первоначально была выгодна и для иностранцев, и
для китайцев, теперь стала обременительна для китайского правительства.
Основной статьей в торговом обмене государств Туркестана с Китаем
была торговля лошадьми. Во время военных конфликтов Минской династии
96
Буриев О., Колганов А. Об одном участке Великого шелкового пути… С. 107.
97
Кутлуков М. К истории экономических, политических и культурных связей народов… С. 350.
36
с северными монголами и племенами чжурчженей
98
возникала необходи-
мость в больших количествах лошадей. В этой связи правящая династия
поощряла ввоз лошадей в Китай и устраивала нерегулярные, так называе-
мые, “лошадиные” базары в Ганьчжоу, Лянчжоу, Ланьчжоу, Нинся и других
районах, масштабы которых увеличивались вплоть до правления Цзяцзин
(1522–1566 гг.).
Среди товаров, которые вывозились из Китая послами и торговцами
центральноазиатских стран были шелка, фарфоровая и стеклянная посуда,
чай, ревень, мускус и другие товары. Исторические хроники эпохи Мин
скрупулезно перечисляют китайские товары, которые пользовались спросом
у чужеземцев. На некоторые товары, производившиеся в Китае, были нало-
жены запреты и ограничения. Например, на чай. Как пишут китайские ис-
точники, “чай является продуктом, запрещенным к вывозу за пределы Ки-
тая”
99
. Ограничения на вывоз чая были действенной политической мерой
воздействия правящей династии Китая на страны Туркестана. Китайские
чиновники считали, что правильная чайная политика может обеспечить
контроль над “варварами” лучше, чем десятки тысяч хорошо вооруженных
воинов
100
.
Когда минский двор в целях экономии и некоторых других политиче-
ских причин стал постепенно ограничивать частоту приезда посольств и
количество людей в них, кумульский караул Хами-вэй контролировал вы-
полнение этих ограничений. В кумульском карауле Хами-вэй осуществлял-
ся основной контроль за соблюдением разного рода ограничений иностран-
ным посольствам, хотя, зачастую, сам Кумул не исполнял специальные
ограничительные указы императоров Мин. Торговцы, которым не разреша-
ли пройти в китайскую столицу, оставались в Кумуле, распродавая свой
товар на месте. Китайские источники подтверждают значение Кумула, ко-
торый в эпоху Мин был важнейшей транзитной территорией на пути из
центральноазиатских стран в Китай.
Проблемы в дипломатических взаимоотношениях неизбежно приводили
к тому, что лошади и другие товары, так необходимые Китаю, не достигали
его. Конфликт между Кумулом и Турфаном также удерживал другие, более
отдаленные государства и оазисы от отправки “даннических” посольств.
Самарканд был одним из немногих, который продолжал посылать своих
послов в Китай.
Таким образом, несмотря на непростые отношения Минской династии с
государствами Восточного Туркестана и частые конфликты между самими
восточнотуркестанскими оазисами, в эпоху Мин установились сравнитель-
98
Чжурчжени – название древнего народа, также назывались “нюйчжи”, народ тунгусской
группы на северо-востоке Китая. Появились в эпоху Тан от племен “хэшуй мохэ”. Мохэ – это
племена на северных границах Китая, основателя Бохайского царства.
99
Синьцзян дифа лиши цзыляо… С. 236.
100
Мартынов А.С. О некоторых особенностях торговли чаем и лошадьми… С. 234-250.
37
но стабильные и регулярные торговые отношения, которые способствовали
развитию экономических и культурных связей между двумя сторонами и
имели большое значение для подъема экономической жизни населения. По-
скольку Кумул занимал важное географическое и стратегическое положение,
он играл особую роль в восточнотуркестанской политике Минской династии,
которая для защиты и контроля сухопутных торговых путей в страны Цен-
тральной Азии и далее на запад, пыталась контролировать приграничные с
Китаем северо-западные территории.
Надежда Китая использовать систему “вэев” (караулов), в частности
Хами-вэй, как защиту от своих азиатских соседей не оправдалась. Тем не ме-
нее, они сыграли определенную роль во внешней политике минского Китая.
Материалы китайских источников о взаимоотношениях Китая с восточноту-
рестанскими оазисами Кумулом и Турфаном позволяют сделать вывод о
вполне независимом политическом статусе государств Восточного Туркеста-
на.
Что касается взаимоотношений Китая с империей Амира Темура и его
потомков, то, в целом, их можно охарактеризовать как достаточно стабиль-
ные. Пик торгово-посольских миссий в Центральную Азию и обратно при-
ходится на время правления в Китае императора Юнлэ, затем их интенсив-
ность несколько снижается.
Глава пятая
–
“Развитие торговых путей в Центральной Азии в
XIV–XVII вв.”
состоит из четырех параграфов. В этой главе приводятся
сведения китайских письменных источников по исторической географии
Центральной Азии, а также о транспортных путях Великого шелкового пу-
ти, соединявших Китай со странами Запада. В настоящее время, обращаясь
к истокам взаимоотношений различных народов, становится особенно акту-
альной задача возрождения исторического прошлого Великого шелкового
пути, способствовавшего не только торговым, но и культурным контактам
различных народов. На протяжении всего рассматриваемого периода Китай
был связан с западными странами многочисленными караванными дорога-
ми. Это создавало возможности для экономического, политического, куль-
турного взаимообмена между цивилизациями Востока и Запада. Можно
предположить, что основной внешнеполитической задачей китайского пра-
вительства в западном направлении в рассматриваемый период являлась
борьба за контроль над транспортными путями, связывавшими Китай с наро-
дами Центральной Азией.
В
первом параграфе
–
“Сведения китайских источников о торговых
путях через Кумул”
исследуются сведения китайских письменных источни-
ков, которые единодушно отмечают стратегическое значение Кумула, нахо-
дившегося на одной из дорог Великого Шелкового пути. Несмотря на нали-
чие нескольких дорог, ведущих из Китая через земли Восточного Туркеста-
на на запад, одна из дорог Великого шелкового пути, которая шла от северо-
западных границ Китая через Кумульский оазис, окруженный пустынями, и
38
вела в Западные страны, имела исключительное значение, особенно, начи-
ная с эпохи Суй (581–618 гг.).
Во
втором параграфе – “Дорога через Лобнор в материалах китайских
источников”
приводятся свидетельства китайских источников о Лобноре,
через который также проходила одна из дорог Великого шелкового пути. В
китайских исторических материалах мы находим достаточно сведений, под-
тверждающих значение одного из отрезков Великого шелкового пути, про-
ходившего по побережью озера Лобнор. Действительно, несмотря на нали-
чие нескольких дорог, ведших из Китая на Запад, отрезок пути через Лобнор
играл важную роль (особенно со времени обеих Хань, во времена эпох Суй и
Тан, до начала Мин) во взаимоотношениях Китая и государств Центральной
Азии.
В
параграфе “Оживление Великого шелкового пути через Иссык-Куль”
подтверждаются сведения китайских письменных источников о том, что
еще со времени правления в Китае династии Тан, Иссык-Куль
101
был чрез-
вычайно важным стратегическим пунктом. Располагаясь в сердце Цен-
тральной Азии, Иссык-Куль с древности являлся узловым пунктом Велико-
го шелкового пути, ведшего с Востока на Запад, к западу от него находился
известный в регионе стратегический центр Суяб (Суйе), с юго-востока от
него – Гуйцы (Куча, Кучэ), а с Аньси
духуфу
(наместничество) на востоке,
можно было дойти до плодородной долины Или.
Исследуя многочисленные исторические факты и географические осо-
бенности региона, можно утверждать, что дорога через Бадалин на северо-
западе Уч-Турфана (Уши) и по южному берегу Иссык-Куля – это стратеги-
чески важная военная дорога и дорога Великого шелкового пути, ведшая из
Китая в Центральную Азию, которая активно использовалась во времена
Тан и Мин. Позже, во время Цин, путешественники также пользовались
дорогой через хребет Музарт, но только летом и осенью.
В
четвертом параграфе “Суяб и Талас – важные стратегические
пункты на Великом шелковом пути”
исследуются данные китайских источ-
ников о Суябе и Таласе.
Город Суяб (Суйе), через который проходила Северная дорога Великого
шелкового пути, активно действовавшая в VI–IX вв. и сохранившая свое
значение вплоть до XV в., по материалам китайских источников был еще и
крупным центром шелковой индустрии Центральной Азии, в котором скап-
ливались товары и затем распределялись по региону. Значение этой дороги
особенно возросло после блокировки Южной дороги на Фергану тибетцами
101
Это озеро находилось южнее реки Или, в котловине между Тяньшаньскими хребтами. С
востока на запад длина 182 км, с юга на север – самое широкое место – около 60 км, общая
площадь 6200 кв.км. Название Иссык-Куль (Жэхай) на древнетюркском – Исайкэкуэр, Исыхээр
– означает “переполненный”. В “Хань шу” в разделе “Чэнь Тан чжуань” (“Повествования о
Чэнь Тане”) называется Тяньчи, в эпоху Тан в “Да Тан Сиюй цзи” Сюань Цзана – Дацинчи, но
большинство китайских источников называет озеро – Жэхай (Иссык-Куль, Горячее озеро).
39
(туфанями) и Даши. О значении Суяба как центра сбора отправлявшихся на
Запад и прибывавших с Востока торговцев свидетельствуют данные о том,
что в Суябе были введены в оборот деньги на тюркском и китайском язы-
ках. Такого рода деньги (
хоби
) были недавно обнаружены археологами на
северном побережье Иссык-Куля
102
. Кроме шелка, через Суяб проходило
большое количество лошадей, которые везли торгово-посольские караваны
китайским императорам.
Сведения о Таласе относятся к периоду, когда во время Суй оживились
связи между центральноазиатскими и внутренними районами Китая. Между
Суябом и Таласом находился район, густо населенный и богатый, с удоб-
ным сообщением, множеством городов, обширными угодьями. Бассейн
р.Талас был пригоден для пашни и скотоводства. Исторически сложилось
так, что пришедшие с севера кочевые народы развивали здесь скотоводство,
а народы, занимавшиеся землепашеством в бассейне рек, отвоевывали пло-
дородные земли для развития земледелия. После разделения западных тю-
рок в 638 г., политический центр из Цяньцюани перенесли в Суяб, бассейн
же Таласа был в это время районом обитания кочевых скотоводческих пле-
мен. В начале XV в. бассейн р.Талас был долгое время линией борьбы двух
правителей: Темура и Чагатая. Темуру для продвижения на восток, в Китай
необходимо было подчинить себе стратегический пункт монголов.
Сегодня вполне очевидно, что каждый из более-менее значительных
торговых центров, расположенных на трассах Великого шелкового пути,
был посредником не только при передвижении товаров с Востока на Запад
или обратно, но и в коммуникации многочисленных народов, живших по
разные стороны этой транс-евразийской магистрали.
Таким образом, можно констатировать, что с самого начала функциони-
рования Великий шелковый путь стал мощным инструментом экономиче-
ской и культурной интеграции народов. Невзирая на сложные политические
взаимоотношения ведущих средневековых государственных образований,
вдоль этой оси транс-евразийских связей осуществлялось многогранное
торговое и культурное взаимодействие цивилизаций Запада и Востока, что
подтверждают материалы китайских письменных источников.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В результате проведенного исследования сделаны следующие
основ-
ные выводы:
1.
Анализ материалов китайских письменных источников показывает,
что проблема истории взаимоотношений народов Центральной Азии и Ки-
тая в XIV–XVII вв. до настоящего времени не получила всестороннего
должного освещения в исторической науке, а те её аспекты, которые затра-
гивались отдельными авторами, требуют переосмысления или уточнения в
102
Цит. по: Су Бэйхай. Сиюй лиши дили... С. 256.
40
свете новых методологических и общецивилизационных подходов. В связи
с чем назрела необходимость расширения источниковедческой базы, введе-
ния в научный оборот материалов ранее недоступных нам китайских источ-
ников и новых зарубежных исследований по истории взаимоотношений Ки-
тая и народов Центральной Азии периода правления Темура и Темуридов.
2.
Начало правления в Китае династии Мин (1368 г.) было связано с
необходимостью решения сразу нескольких важных задач как внутриполи-
тического, так и внешнеполитического характера, среди которых – восста-
новление разоренного хозяйства, предотвращение вторжений извне, укрепле-
ние власти внутри страны, повышение международного престижа новой им-
перии.
Мин Тайцзу, первый император династии Мин, в отличие от монголь-
ских правителей и сражавшихся с ними прочих повстанческих вождей, пре-
небрегавших образованными конфуцианцами, привлек на службу талантли-
вых военных и гражданских администраторов, которые сумели организовать
армию, восстановили основы государственного управления, в первую оче-
редь, систему экзаменов для тех, кто хотел занять чиновничьи должности.
В результате определенных усилий государству удалось достичь успе-
хов в различных областях хозяйства, оживились торговля и ремесло. В ка-
честве государственной идеологии было восстановлено конфуцианство,
возродился бюрократический аппарат, была реформирована экзаменацион-
ная система, проведена реорганизация армии.
Расширение сферы влияния первого императора Мин Тайцзу осложня-
лось угрозой со стороны свергнутых Юаней и, вплоть до конца XIV века,
основные военные силы минского правительства были сосредоточены на
северо-западных рубежах государства.
Осознание того, что поддержание официальных отношений с инозем-
ными странами способствовало повышению международного престижа им-
перии, а также получению дополнительных доходов в казну от междуна-
родной торговли, способствовало тому, что минский двор выступил иници-
атором установления и расширения торгово-посольских отношений с За-
падными странами или Западным краем, в первую очередь, это были во-
сточнотуркестанские государства-оазисы, а затем и более отдаленные от
Китая области Центральной Азии.
3.
Экономические взаимоотношения Китая с соседними кочевыми пле-
менами зависели как от внутренних, так и внешних, по большей части воен-
но-стратегических, интересов китайской империи. Китайские источники
подтверждают, что даже места торговых обменов и партнеров выбирались
по политическим соображениям. В частности, китайское правительство пред-
почитало обменивать чай, являвшийся в то время стратегическим товаром, на
лошадей не с монгольскими племенами, у которых лошади были лучше, а с
тибетскими, исходя из того, что последние были менее воинственны.
41
Для более рационального и эффективного ведения торгового обмена чая
на кочевых лошадей, а также для усиления государственного контроля за
оборотом чая, было воссоздано Ведомство по торговле чаем и лошадьми
(Чамасы), которое, несмотря на различные трудности, просуществовало
вплоть до XVIII в. и сыграло существенную роль в развитии торговли.
Характерной особенностью торговых взаимоотношений Китая с ино-
странцами в этот период было неприятие торговли в чистом виде и стрем-
ление минского правительства к установлению “даннических” (с точки зре-
ния официального Китая) отношений с другими государствами.
4.
Большой вклад в развитие взаимоотношений Минского Китая и им-
перии Амира Темура и Темуридов внесли посольства и дипломатически
миссии, которыми обменивались эти государства, а также отдельные чи-
новники, возглавлявшие посольства и оставившие описания своих путеше-
ствий в Центральную Азию. Эти описания не только свидетельствуют о
наличии достаточно широких связей между Китаем и государствами региона
в XIV–XVII вв., но и содержат значительный материал о государственных
образованиях, о народах Центральной Азии, их обычаях, культуре и т.д.
Одним из важных китайских письменных источников этого периода яв-
ляется сборник стихов “Сиюй шэньланьши” (“Стихи о диковинных вещах,
увиденных в путешествии в Западные страны”) китайского посланника Фу
Аня, который содержит богатейший материал по исторической географии,
экономике и культуре стран Центральной Азии, а именно, империи Амира
Темура, где ему пришлось задержаться на целых двенадцать лет. Материа-
лы китайских источников подтверждают, что Фу Ань неоднократно побы-
вал в странах Центральной Азии с дипломатическими миссиями и, в общей
сложности, провел в этих путешествиях более двадцати лет.
Тщательное исследование вышеназванного источника позволит внести
определенный вклад в изучение средневековой истории народов Централь-
ной Азии.
5.
Трудно переоценить и вклад другого китайского дипломата Чэнь
Чэна в развитие межгосударственных отношений между Китаем и цен-
тральноазиатскими странами. Экспедиции Чэня были чрезвычайно полезны
для Китая тем, что они предоставили китайскому правительству весьма
ценную информацию об обычаях и экономике государств Центральной
Азии, а также, вероятно, и сведения стратегического характера.
Сочинения Чэнь Чэна долгое время были единственной информацией о
центральноазиатском регионе, которой в Китае пользовались и официаль-
ные, и частные лица. Важнейшие сведения из его сочинений на протяжении
веков компилировались многими официальными хрониками императорско-
го двора.
Глубокое изучение сочинений Чэнь Чэна даст возможность пополнить
новыми материалами историю Центральной Азии периода правления Амира
Темура и Темуридов, что связано, прежде всего, с тем, что они содержат
42
многочисленные факты, представляющие историческую и культурную цен-
ность для исследователей истории и культуры Центральной Азии.
6.
Взаимоотношения Китая с империей Амира Темура первоначально
были осложнены попытками минского двора установить с государствами
Центральной Азии своего рода вассальные отношения в соответствии с тра-
диционным китайским представлением о мироустройстве, характеризую-
щимся китаецентристскими идеями, а также положениями об исключитель-
ной власти китайского императора, что вызвало отрицательную реакцию со
стороны Амира Темура. Фактически каждый актор строил эти отношения в
соответствии с собственными взглядами на мироустройство и с точки зре-
ния собственной выгоды. Надо отметить, что оформление ритуального дан-
ничества отличалось большой двойственностью, так как китаеязычные до-
кументы составлялись китайскими чиновниками в полном соответствии с
идеей универсальной монархии, а грамоты иноземных послов (или тех, кто
за таковых себя выдавал), соответственно, отражали представления самих
иноземцев, поэтому смысл документов, составленных китайскими чиновни-
ками, при переводе с китайского на местные языки, и наоборот, существен-
но менялся.
При преемниках Амира Темура отношения значительно стабилизирова-
лись, что выразилось в увеличении числа посольств из различных уголков
империи Темуридов. Во время правления императора Юнлэ Китай посетили
двадцать делегаций из Самарканда и Герата, тридцать два посольства от
других центральноазиатских городов и сорок четыре миссии от лежащего к
северо-западу от Китая оазиса Кумула
103
.
7.
Династийная хроника “Мин ши”, историко-географическое описание
Кумула “Хами чжи” и материалы других китайских исторических хроник
свидетельствуют о том, что восточнотуркестанские оазисы Кумул и Турфан
всегда находились в сфере интересов Китая, что его взаимоотношения с
ними, также, как и с центральноазиатскими народами, строились в традици-
онно китаецентристском духе. Китай эпохи Мин широко применял практи-
ку номинального титулования, адресования местным правителям формаль-
ных указов с “порицаниями” и “увещеваниями”. В сфере межгосударствен-
ных контактов важное значение приобретали чисто ритуальные, по своему
характеру, действия и атрибуты.
8.
Кумул играл большую роль в торгово-посольских связях Китая и
Центральной Азии в период Амира Темура и Темуридов, являясь важным
пунктом Великого шелкового пути в эпоху Мин. Здесь был создан караул
Хами-вэй, который за период своего существования с 1406 г. по 1514 г.,
сыграл роль своего рода буферной зоны между Китаем и центральноазиат-
скими соседями. Здесь не только осуществлялся сбор информации о делах
на границах с соседними государствами, но и проводилась объемная работа
103
Rossabi M. Two Ming envoys to Inner Asia… Р. 27.
43
по пропуску огромного числа торгово-посольских караванов в Китай и об-
ратно; по переводу официальных бумаг на китайский язык; по контролю за
ограничениями при прохождении границы людей и товаров. Кумул, как
важнейшая транзитная территория на пути из Центральной Азии, имел важ-
ное стратегическое значение для Китая. Однако, впоследствии (в 1514 г.)
Турфану, несмотря на то, что минский двор пытался диктовать свои условия
и ему, удалось отделить соседний оазис Кумул от китайского влияния.
Исследование взаимоотношений Китая с Кумулом и Турфаном на базе
китайских источников показывает, что политический статус государств
Центральной Азии, а именно, Восточного Туркестана, в целом, может оце-
ниваться как вполне независимый.
9.
Среди многочисленных даров и товаров, привозившихся центрально-
азиатскими караванами в Китай, выделялись домашние животные, в первую
очередь, лошади, верблюды и овцы. В Китае также высоко ценились шкур-
ки диких животных (соболя, горностая и др.), редкие для Китая животные
(львы, леопарды, тигры и слоны), которых привозили из отдаленных угол-
ков Центральной Азии. Помимо этого, караваны везли дорогие лекарствен-
ные растения и материалы, драгоценные и полудрагоценные камни для
ювелирных изделий (нефрит, яшму, алмазы, агаты, кораллы и др.), а также
традиционную продукцию ручного производства: булатные мечи, различ-
ные ножи, седла и др. В обратный путь центральноазиатские торговцы уво-
зили китайский шелк, фарфоровую и стеклянную посуду и, особенно, чай.
10.
Значение каждого из более-менее крупных торговых центров, рас-
положенных на дорогах Великого шелкового пути, заключалось не только в
том, что они являлись посредниками при передвижении товаров с Востока
на Запад и обратно, но и способствовали установлению связей между мно-
гочисленными народами, жившими по разные стороны этой транс-
евразийской магистрали. Столетие за столетием, до начала политической
деструкции, вызванной монгольскими завоеваниями, сохранялся дух диало-
га, способствовавший реализации мирного варианта развития человеческой
цивилизации. Особо следует отметить поток религиозных и философских
воззрений, транслировавшихся дорогами Великого шелкового пути.
Можно констатировать, что Великий шелковый путь, связывавший Ки-
тай, Центральную Азию и, далее, Европу, стал мощным инструментом эко-
номической и культурной интеграции различных народов. Невзирая на
сложные политические взаимоотношения ведущих средневековых государ-
ственных образований, вокруг этой оси трансевразийских связей осуществ-
лялось многогранное торговое и культурное взаимодействие цивилизаций
Запада и Востока.
44
СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ
Основное содержание диссертации отражено в следующих публика-
циях:
1. Каримова Н.Э. Взаимоотношения народов Центральной Азии и Китая в
XIV–XVII вв. (по материалам китайских источников). Монография. – Т.:
ТашГИВ, 2005. – 188 с.
2. Каримова Н.Э. Темурийлар билан Хитой алоқалари (Хитой манбалари
бўйича) // Шарқшунослик (ФАШИ). – 1996. – №7. – С. 44-59.
3. Каримова Н.Э. Хитой элчиси Чэн Чэннинг Самарқанд сафарига оид
маълумотлар // Шарқшунослик (ФАШИ). – 2000. – №10. – С. 98-108.
4. Каримова Н.Э. Центральная Азия и Китай в эпоху Мин. Из истории тор-
гово-посольских связей (по материалам китайских источников) // Восто-
коведение (ТашГИВ). – 2001. – №1. – С. 90-94.
5. Каримова Н.Э. Великий шелковый путь. Дорога через Лобнор // Маяк
Востока. – 2001. – №1-2. – С. 19-22.
6. Каримова Н.Э. Чэн Чэнг манбаларида Марказий Осиё шаҳарлари //
Шарқшунослик (ФАШИ). – 2002. – №11. – С. 66-73.
7. Каримова Н.Э. Чэн Чэнг – Марказий Осиё бўйича тадқиқотчи //
Шарқшунослик (ТДШИ). – 2002. – №1. – С. 93-96.
8. Каримова Н.Э. “Хами чжи” Чжун Фана – источник по истории Кумула
эпохи Мин // Востоковедение (ТашГИВ). – 2002. – №1. – С. 78-83.
9. Каримова Н.Э. Историко-географические описания “дифан чжи” – ис-
точники по истории Синьцзяна // Востоковедение (ТашГИВ). – 2002. –
№2. – С. 54-57.
10. Каримова Н.Э. К характеристике городов Средней Азии XV в. по китай-
ским источникам // Общественные науки в Узбекистане. – 2004. – №2-3.
– С. 105-111.
11. Каримова Н.Э. “Мин ши” (“История династии Мин”) – источник по ис-
тории Центральной Азии XIV-XVII вв. // Востоковедение (ТашГИВ). –
2004. – №2. –С. 133-141.
12. Каримова Н.Э. Древние народы Центральной Азии (по материалам ки-
тайских источников) // Казахстан-Спектр (Алматы). – 2000. – №2 (12).
– С. 109-119.
13. Каримова Н.Э. Древние народы Центральной Азии. Из истории сарик-
уйгуров (по материалам китайских источников) // Вестник КазГУ. Серия
востоковедения. – 2001. – №3 (17). – С. 9-14.
14. Каримова Н.Э. Древние народы Центральной Азии. Сарик-уйгуры в эпо-
ху Мин (по материалам китайских источников) // Вестник КазГУ. Серия
востоковедения. – 2001. – №3 (17). – С. 14-19.
15. Каримова Н.Э. Чэнь Чэн – дипломат, путешественник, писатель (из ис-
тории посольских связей Китая и Центральной Азии) // Вестник КазГУ.
45
Серия международные отношения и межд. право. – 2001. – №2 (6).
– С. 38-44.
16. Каримова Н.Э. Китайские источники о Шахрисабзе (XIV-XV вв.) // Те-
зисы международной научной конференции “Шаћрисабз шаћрининг
жаћон тарихида тутган ўрни”. – Т.: Фан, 2002. – С. 36-37.
17. Каримова Н.Э. Чэнь Чэн и его путешествия в Центральную Азию //
Вестник КазНУ. Серия Востоковедения. – 2002. – №2 (19). – С. 79 -80.
18. Karimova N. Chen Cheng’s Travels to Samarkand (the XV-th century) // In-
ternational Journal of Central Asian Studies (Seoul, Korea). – 2003. Vol.8. –
С. 105-113.
19. Каримова Н.Э. Центральная Азия и Китай в XIV-XVII веках (из истории
торговых взаимоотношений) // Shygys (Алматы). – 2004. – №1. – С. 40-52.
20. Каримова Н.Э., Байтанаев Б.А. Казахстан в сочинениях китайского ди-
пломата и путешественника Чэнь Чэна // Новые исследования по архео-
логии Казахстана. Труды научно-практич. конференции “Маргуланов-
ские чтения – 15”. – Алматы: Институт археологии им. А.Х.Маргулана,
2004. – С. 227-232. (в соавт. с Б.А. Байтанаевым).
21. Каримова Н.Э. Сайрам в сочинениях известного китайского путеше-
ственника Чэнь Чэна // Известия НАН РК. Серия общественных наук
(Алматы). – 2004. – №4 (245). – С. 3-7.
22. Каримова Н.Э. Путешествия Фу Аня в Самарканд // Актуальные вопро-
сы китаеведения. Материалы международного семинара- конференции. –
Т.: ТашГИВ, 2004. – С. 64-73.
23. Каримова Н.Э. Центральная Азия и Китай в XV веке (из истории взаи-
моотношений) // Хитойшуносликнинг долзарб муаммолари (Актуальные
вопросы китаеведения). – Т.: ТашГИВ, 2005. – С. 34-44.
24. Каримова Н.Э. Китай эпохи Мин и его взаимоотношения с восточно-
туркестанскими оазисами Кумулом и Турфаном // Shygys (Алматы). –
2005. – №1. – С. 34-42.
46
РЕЗЮМЕ
диссертации Каримовой Натальи Эрмановны на тему “Взаимоотношения
народов Центральной Азии и Китая в XIV–XVII вв. (по материалам ки-
тайских источников)” на соискание ученой степени доктора исторических
наук по специальностям 07.00.03. – Всеобщая история / 07.00.09. – Исто-
риография, источниковедение и методы исторического исследования.
Ключевые слова:
Взаимоотношения Центральной Азии и Китая, XIV–XVII
вв., династия Мин, Амир Темур, Темуриды, китайские источники и литера-
тура, источниковедение, международные отношения, политико-экономичес-
кие отношения, китайские миссии, миссия Фу Аня, миссия Чэнь Чэна, тор-
гово-посольские связи, Восточный Туркестан, Кумул, Турфан, торговые
пути, Лобнор, Иссык-Куль, Суяб, Талас, Великий шелковый путь.
Объекты исследования:
Взаимоотношения народов Центральной Азии и
Китая в XIV–XVII вв. по материалам китайских источников.
Цель работы:
Осуществить комплексный анализ взаимоотношений наро-
дов Центральной Азии и Китая в XIV–XVII вв.; изучить, систематизировать,
анализировать и ввести в научный оборот сведения китайских источников
по различным аспектам взаимоотношений народов Центральной Азии и
Китая периода правления Амира Темура и его потомков.
Метод исследования:
сравнительно-сопоставительный,
объективно-
исторический, системно-структурный и логический. Также применен ком-
плексный критический анализ письменных источников, при котором учи-
тывается конкретная историческая и политическая ситуация в исследуемом
регионе.
Полученные результаты и их новизна:
Осуществлено всестороннее изу-
чение внутриполитических и внешнеполитических аспектов взаимоотноше-
ний Китая и народов Центральной Азии в XIV–XVII вв.; изучены и систе-
матизированы сведения китайских письменных источников по истории вза-
имоотношений минского Китая и империи Амира Темура и Темуридов;
введены в научный оборот сведения из сочинений Чэнь Чэна и других ки-
тайских письменных источников по исторической географии Центральной
Азии; изучены и снабжены научным комментарием малоизвестные сведе-
ния китайских источников о торгово-посольских связях государств Цен-
тральной Азии и Китая в исследуемый период; выявлены и исследованы
материалы китайских источников о торговых путях Центральной Азии в
исследуемый период.
Определены новые подходы к исследованию взаимоотношений народов
Центральной Азии и Китая; выявлены достоверные, а также ошибочные
сведения по некоторым аспектам взаимоотношений. Проведен сопостави-
тельный анализ материалов китайских источников и англоязычной литера-
туры.
Практическая значимость:
Материалы диссертации значительно расши-
ряют источниковедческую базу китаеведения Узбекистана. Результаты ра-
47
боты могут послужить материалом для дальнейших исследований по исто-
рии взаимоотношений Центральной Азии и Китая, а также по истории по-
литики Китая в Центральной Азии.
Степень внедрения и экономическая эффективность:
По теме исследо-
вания опубликованы 1 монография и 23 научные статьи.
Область применения:
Материалы диссертации могут быть использованы
при составлении учебных пособий, написании новой многотомной истории
Узбекистана и при чтении спецкурсов по истории и источниковедению со-
ответствующих ВУЗов. Выводы исследования могут быть полезны для по-
литологов при разработке новых концепций в сфере взаимоотношений гос-
ударств Центральной Азии и Китая.
Тарих фанлари доктори илмий даражасига талабгор Каримова Наталья
Эрмановнанинг 07.00.03 – Умумий тарих / 07.00.09 – Тарихнавислик,
манбашунослик ва тарихий тадқиқот усуллари ихтисосликлари бўйича
“ХIV–XVII асрларда Марказий Осиё ва Хитой халқлари муносабатлари
(хитой манбалари асосида)” мавзусидаги диссертациясининг
РЕЗЮМЕСИ
Таянч (энг муҳим) сўзлар:
Марказий Осиё ва Хитой муносабатлари, XIV–
XVII асрлар, Мин династияси, Амир Темур, Темурийлар, хитой манбалари
ва адабиёти, манбашунослик, халқаро муносабатлар, сиёсий-иқтисодий
алоқалар, хитой миссиялари, Фу Ан миссияси, Чэн Чэнг миссияси, савдо-
элчилик алоқалари, Шарқий Туркистон, Қумул, Турфон, савдо йўллари,
Лобнор, Иссиқ-Кўл, Суйоб, Талас, Буюк ипак йўли.
Тадқиқот объектлари:
Хитой манбалари асосида XIV–XVII асрларда Мар-
казий Осиё ва Хитой халқлари муносабатлари.
Ишнинг мақсади:
XIV–XVII асрларда Марказий Осиё ва Хитой халқлари
муносабатларини комплекс таҳлил этиш; Марказий Осиё ва Хитой халқла-
рининг Амир Темур ва унинг авлодлари давридаги муносабатларининг тур-
ли аспектларини хитой манбалари асосида таҳлил қилиб, системага солиш
ва илмий муомалага киритиш.
Тадқиқот усули:
қиёсий-таҳлилий, объектив-тарихий, тизимли структура-
вий ва мантиқий. Шунингдек, ёзма манбаларнинг комплекс танқидий
таҳлили қўлланганки, бунда ўрганилаётган минтақадаги муайян тарихий ва
сиёсий вазият ҳисобга олинади.
Олинган натижалар ва уларнинг янгилиги:
XIV–XVII асрларда Марка-
зий Осиё ва Хитой халқлари муносабатларининг ички ва ташқи сиёсий ас-
пектлари ҳар томонлама ўрганилди; мин Хитойи, Амир Темур ва Темурий-
лар давридаги муносабатларнинг тарихи ёзма хитой манбалари асосида
тадқиқ этилди ва системалаштирилди; Марказий Осиёнинг тарихий геогра-
фияси бўйича Чэн Чэнгнинг баёнлари ва бошқа хитой ёзма манбаларидаги
48
маълумотлар илмий муомалага киритилди; ўрганилаётган давр бўйича Мар-
казий Осиё ва Хитой давлатларининг савдо ва элчилик муносабатлари кам
ўрганилган хитой манбаларининг маълумотлари асосида тадқиқ этилди ва
тўлдирилди; мазкур давр бўйича хитой манбаларидаги Марказий Осиёдан
ўтган савдо йўллари ҳақидаги маълумотлар тўпланди ва таҳлил этилди.
Марказий Осиё ва Хитой халқлари муносабатларини ўрганишнинг янги
ёндошувлари аниқланди; муносабатларнинг айрим аспектлари бўйича
мавжуд адабиётда ўрнашиб қолган ноаниқ ва хато маълумотлар кўрсатиб
берилди. Хитой манбалари ва инглиз тилидаги илмий адабиётлардаги
маълумотлар қиёсий таҳлил этилди.
Амалий аҳамияти:
Диссертация материаллари Ўзбекистон хитойшуносли-
гининг базасини анча кенгайтиради. Ишнинг натижалари Марказий Осиё ва
Хитой муносабатлари тарихига ва Хитойнинг Марказий Осиёдаги сиёсати
тарихига оид кейинги тадқиқотлар учун материал сифатида хизмат қилиши
мумкин.
Татбиқ этиш даражаси ва иқтисодий самарадорлиги:
Диссертация
мавзуси бўйича 1-та монография ва 23-та мақола нашр этилган.
Қўлланиш (фойдаланиш) соҳаси:
Диссертация натижалари олий ўқув
юртларининг тегишли факультетлари учун тарих ва манбашунослик бўйича
ўқув қўлланмалари яратиш, кўп жилдли янги Ўзбекистон тарихини ёзиш,
махсус курслар ўқиш ишларида жалб этилиши мумкин. Тадқиқот натижала-
ри сиёсатшунослар учун Марказий Осиё ва Хитой муносабатлари бўйича
янги концепциялар ишлаб чиқиш учун асқотиши мумкин.
RESUME
Thesis of Karimova Natalya Ermanovna on the scientific degree competition
of the doctor of sciences in 07.00.03 – General history / 07.00.09. – Historiog-
raphy, a source study and methods of historical research specialities
subject: “The Relations between the people of Central Asia and China in the
XIV
th
–XVII
th
centuries” (based on the Chinese sources).
Key words:
The Relations between Central Asia and China; XIV
th
– XVII
th
cen-
turies; Ming Dynasty; Amir Temur; Temurids; Chinese sources and literature;
source study; international relations; political-economic relations; Chinese mis-
sions; Fu An’s mission; Chen Cheng’s mission; trade-and-ambassadorial rela-
tions; Eastern Turkistan; Kumul; Turfang; trade routes; Lobnor; Issyk-Qul; Su-
yab; Talas; Great Silk Road.
Subjects of the inquiry:
The Relations between Central Asia and China in XIV
th
–XVII
th
centuries, based on the Chinese sources.
Aim of the inquiry:
To carry out a comprehensive analysis of the relations be-
tween Central Asia and China in XIV
th
– XVII
th
centuries; to study, to systema-
tize; to analyze and to put into scientific use the information of Chinese sources
49
and literature on different aspects of the relations between China and Central Asia
at the time of Temur and his descendants.
Method of inquiry:
comparative, impartial, historical, systematical, logical.
Comprehensive critical analysis of written sources is used taking into account the
concrete historical and political situation in the explored region.
The results achieved and their novelty:
Detailed study of the internal and ex-
ternal political aspects of relations between China and Central Asia in XIV
th
–
XVII
th
was carried out; information of Chinese sources on History of relations
between Ming China and Temurid’s Empire were studied and systematized; the
information from writings of Chen Cheng and other Chinese sources on historical
geography of Central Asia was put into scientific use; little known information
from the Chinese sources regarding the trade – and – ambassadorial contacts be-
tween Central Asia and China in the abovementioned period was studied and ac-
companied with scientific comments; Chinese materials concerning trade routes
in Central Asia in the abovementioned period were revealed and examined.
New approaches towards research of the relations between the people of Cen-
tral Asia and China were determined; authentic and erroneous information on
some aspects of such relations were revealed. Comparative analysis of Chinese
sources and English materials was done.
Practical value:
The materials of dissertation would greatly extend source study
resources of Sinology in Uzbekistan. The results of this work can be utilized as
materials for further research on the history of relations between China and Cen-
tral Asia, as well as for study the policy of China towards Central Asia.
Degree of embed and economic effectivity:
The main ideas of the dissertation
were reflected in the 1 monograph and 23 scientific articles.
Sphere of usage:
The materials of dissertation can be used for compiling the
manuals, for writing the new history of Uzbekistan and for lecturing in the history
and source study at the appropriate Institutions. The statements and conclusions
of the dissertation might be useful for political scientists in the process of creation
the new concepts in a sphere of relations between Central Asia and China.
СОИСКАТЕЛЬ
КАРИМОВА Н.Э.
50
Босишга рухсат этилди 06.03.2006.
Бичими 60х84
1
/
16
. Шартли 3,0 б.т. 100 нусхада босилди. Буюртма № ___
Тошкент Давлат шарќшунослик институтининг кичик босмахонаси.
Тошкент, Шаћрисабз кўчаси, 25.
