МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН
УНИВЕРСИТЕТ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ И ДИПЛОМАТИИ
Ш.Ш. Таджиев
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ В УСЛОВИЯХ
ТРАНСФОРМАЦИИ МИРОВОГО
ПОРЯДКА:
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ
Монография
ТАШКЕНТ
–
2023
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
2
УДК: 711.62(58)
ББК: 38.71(54)
Т 12
Таджиев
Ш.Ш.
Центральная Азия в условиях трансформации мирового порядка:
методологические и концептуальные подходы [Текст] / Ш.Ш.
Таджиев. –
Ташкент:
"Complex Print", 2023.
–
295
с.
Монография рекомендована к печати на заседании Ученого совета Высшей
школы стратегического анализа и прогнозирования Республики Узбекистан (протокол
№ 143 от 29 декабря 2022 г.)
Ответственный редактор:
Ш.М. Абдуллаев,
докт. истор.
наук, проф.
Рецензенты:
Б.А.
Абдухалимов,
докт. истор. наук, проф.
(Академия наук Республики Узбекистан),
К.А.
Джураев,
докт. полит. наук, доцент (Олий
Мажлис Республики Узбекистан)
Автор выражает глубокую благодарность
директору Высшей школы стратегического анализа и прогнозирования
Республики Узбекистан доценту
М.И.
Атаеву
за всемерную поддержку
в подготовке данной работы.
Отдельная благодарность научному консультанту автора
докт. юрид. наук, проф.
И.И.
Бобокулову
В монографии всесторонне рассматриваются вопросы трансформации миро
-
вого
порядка в контексте процессов современного регионального строительства в Центральной
Азии. Анализируются теоретико
-
методологические подходы к изу
-
чению категории
«мировой порядок», изложено авторское видение эволюции принципов Вестфальской модели
в условиях глобализации и предложена трансформационная модель мирового порядка с
позиции теоретического плюрализма. Исследованы особенности, условия и факторы
трансформации современного мирового порядка через призму региональных процессов в
Центральной Азии.
Изложены авторские концептуальные подходы к проблемам регионализма и
регио¬нального порядка в Центральной Азии в условиях трансформации современной
международно
-
политической системы. Подробно анализируются внешняя политика
государств региона в контексте их национальных стратегий развития и позиции
внерегиональных акторов в отношении центральноазиатского регионализма. Особое
внимание уделено системообразующей роли Республики Узбекистан в Центральной Азии в
свете реализации собственной новой внешнеполитиче
-
ской доктрины.
Монография предназначена для магистрантов, докторантов, преподавателей и
научных сотрудников, а также студентов бакалавриата по направлению «Международные
отношения и политические науки». Она будет полезна также читателям, интересующимся
международными отношениями и внешней политикой.
©
Ш.Ш. Таджиев
2023
ISBN: 978-9943-9041-8-7
© in Science.
2023
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
3
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие
................................................................................................................... 5
Введение
........................................................................................................................... 8
ГЛАВА 1.
ТЕОРЕТИКО
-
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ
ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ МИРОВОГО ПОРЯДКА
1.1. Научно
-
теоретические подходы к изучению
категории «мировой порядок»
........................................................................................... 18
1.2. Эволюция принципов Вестфальской системы
в условиях глобализации
....................................................................................................... 39
1.3. Концепции и модели мирового порядка с позиции
«теоретического плюрализма»
.......................................................................................... 56
ГЛАВА 2.
ОСОБЕННОСТИ, УСЛОВИЯ И ФАКТОРЫ ТРАНСФОРМАЦИИ
СОВРЕМЕННОГО МИРОВОГО ПОРЯДКА
2.1. Трансформация мирового порядка: проблемы
реформирования институциональной и
правовой основ
............................................................................................................................ 79
2.2. Возрастающая роль негосударственных акторов
в системе международных отношений
.......................................................................... 97
2.3. Основные условия и факторы развития миропорядка
в контексте роста современных вызовов и
угроз безопасности
.................................................................................................................. 117
ГЛАВА 3. РЕГИОНАЛИЗМ КАК ВАЖНЫЙ ЭЛЕМЕНТ
ТРАНСФОРМИРУЮЩЕГОСЯ МИРОВОГО ПОРЯДКА
3.1. Регионализм в Центральной Азии: вопросы
концептуализации и современное состояние
.......................................................... 138
3.2. Региональный порядок в Центральной Азии в условиях
трансформации современной международно
-
политической системы
......................................................................................................... 158
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
4
ГЛАВА 4. ПЕРСПЕКТИВЫ РЕГИОНАЛЬНОГО ПОРЯДКА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ
АЗИИ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ СИСТЕМЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ
ОТНОШЕНИЙ
4.1. Внешняя политика и национальные стратегии развития
государств Центральной Азии в контексте современных
мирополитических процессов
........................................................................................... 185
4.2. Геополитический плюрализм как основа стабильности
Центральной Азии: интересы и влияние внерегиональных
акторов на процессы регионализма
.............................................................................. 213
4.3. Системообразующая роль Республики Узбекистан
в Центральной Азии в свете реализации новой
внешнеполитической доктрины
..................................................................................... 233
Заключение
................................................................................................................. 251
Список использованной литературы
.............................................................. 258
Приложение
................................................................................................................ 288
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
5
ПРЕДИСЛОВИЕ
В последние годы мы становимся свидетелями тектонических
сдвигов в системе международных отношений, которые выражаются
в изменении глобального баланса сил, эрозии устоявшихся международных
норм и институтов, усугублении культурно
-
цивилизационных и
политикоидеологических конфликтов, нарушении сложившегося мирового
экономического порядка. Большинство народов мира на себе испытывают
негативные последствия энергетического и продовольственного кризисов,
социального и технологического неравенства, инфляционного давления и
неконтролируемой миграции. На мирополитические процессы неизбежно
влияют проблемы изменения климата, деградации окружающей среды и
истощения природных ресурсов.
Президент Республики Узбекистан Ш.М.
Мирзиёев в своем выступлении
в ходе Диалога высокого уровня по вопросам глобального развития в формате
«БРИКС плюс» в июне 2022
г. отметил, что «современный мир переживает
глубинную трансформацию, сопровождае
-
мую рядом тревожных тенденций.
Всё более усиливается международная напряжённость и проявляются
призна
-
ки системного экономического кризиса». В этих непростых условиях,
когда меняется сам характер глобализации и происходит геополитическая
фрагментация международного ландшафта, во многих частях мира растет
естественная потребность в региональной или субрегиональной
консолидации как ответ на текущую всеобщую турбулентность.
Естественным образом такие же процессы протекают и в нашем регионе.
Ввиду позитивной динамики регионализма и регионализации в
Центральной Азии, которая стала возможной во многом благодаря
политическому лидерству и последовательному курсу Президента
Республики Узбекистан Ш.М.
Мирзиёева, возникает необходимость во
всестороннем
анализе состояния и
перспектив регионального
строительства,
особенностей
современных
внешнеполитических
стратегий и установок государств региона в увязке с процессами
трансформации мирового порядка, воздействия внерегиональных акторов
на ситуацию в реги
-
оне, а также в комплексном научном обобщении
текущих мирополитических процессов и их влияния на цен
-
тральноазиатский регион.
В этой связи выбранная доктором политических наук (DSc), доцентом
Ш.Ш.
Таджиевым тема, связанная с выработкой методологических и
концептуальных основ исследования современных политических
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
6
процессов в Центральной Азии в контексте трансформации миропорядка и
национальных интересов Республики Узбекистан, представляется весьма
актуальной.
Поставленные автором научные задачи имеют междисциплинарный
характер. Сложность рассматриваемой темы обусловлена широким
охватом проблем международного и регионального уровней, что требует
применения в ходе исследования различных классических и современных
теорий международной науки, рационального и плодотворного
использования соответствующих методологических подходов.
Автору удалось на высоком теоретическом уровне выявить
качественно новые параметры функционирова
-
ния международной среды
в условиях глобализации и обосновать эволюцию принципов
традиционной формы Вестфальского порядка к гибридной пост
Вестфальской системе с выработкой сценариев развития политической
организации мира. Разработана трансформационная модель мирового
порядка с выявлением его широ
-
ких особенностей и структурных
элементов в условиях глобализированного мира; на базе синергетического
подхода классифицированы политически мотивированные
и естественные
вызовы и угрозы мировому порядку в контексте интересов государств
Центральной Азии и перспективного формирования автономной
региональной системы безопасности.
Отдельного внимания заслуживает успешная попытка автора
концептуализировать феномен регионализма в Центральной Азии, а также
предложить концепт регионального порядка в условиях трансформации
современной
международно
-
политической
системы
на
основе
комплексного анализа внешней политики государств региона во
взаимосвязи с их национальными стратегиями развития и влияния
внерегиональных акторов на процессы регионализма.
На базе теоретизации и систематизации эмпирических данных автор
определил системообразующую роль Республики Узбекистан в Центральной
Азии в свете реализации новой внешнеполитической доктрины.
В рамках исследования автору путем системного подхода к
рассматриваемой научной проблеме удалось сбалансированно представить
глобальный политический контекст в различных измерениях и
региональные тренды в Центральной Азии. В частности, рассмотрены
различ
-
ные аспекты международной и региональной безопасности, дано
научное обоснование центральноазиатской «регионности», сгруппированы
способствующие и препятствующие регионализму факторы, показаны
растущее значение и стабилизирующая роль нашего региона в процессе
формирования современного мирового порядка.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
7
Автор предлагает собственное мнение относительно таких научно
-
практических вопросов, как современное мироустройство, глобальные
мегатренды, деформация глобального управления, кризис международных
норм и институтов, состояние либерального мирового порядка, изменение
полярности, диффузия власти, баланс сил и интересов, феномен исламской
концепции мирового порядка, культурно
-
цивилизационная, региональная
и национальная идентичность, политический
ислам и его влияние на
Центральную Азию, исламские и тюркские ценности как фактор
формирования центральноазиатского порядка.
Автор взаимно увязал научное рассмотрение глобальных и
региональных процессов по принципу «от общего к частному».
Исследование проведено на базе теорий и концепций порядка, полярности,
«жесткой» и «мягкой» силы, неделимости и дилеммы безопасности,
геополитического плюрализма и геокультуры, взаимосвя
-
занности,
корреляции между внутренней и внешней политикой, «нового»
регионализма и других признанных подходов к анализу международной
среды. Обращает на себя внимание тот факт, что автор отошел от
свойственного для нашей регионалистике рассмотрения центрально
-
азиатских процессов лишь через призму секьюритизации и однобокового
анализа их проблемных аспектов.
В практическом плане в рамках исследования автором разработаны
предложения
к
концептуальным
документам
в
сферах
внешнеполитической деятельности и обеспечения национальной
безопасности Республики Узбекистан в части оценки ключевых аспектов
формирования современного международного порядка, а также формули
-
рования и классификации современных вызовов и угроз.
Убежден, что предлагаемая научная работа, выполненная в Высшей
школе стратегического анализа и прогнозирования Республики
Узбекистан, вызовет живой интерес у бакалавров, магистров, докторантов,
соискателей и всего молодого поколения международников, позволит
понять сложнейшие тенденции мировой и региональной политики,
использовать в научной и практической деятельности предлагаемые
автором
методологические и концептуальные подходы к оценке места и
роли Центральной Азии в мировой политике.
М.И.
Атаев,
доцент,
директор Высшей школы
стратегического анализа и
прогнозирования Республики Узбекистан
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
8
ВВЕДЕНИЕ
Мировой порядок, установившийся тридцать лет назад после
окончания холодной войны и характеризуемый понятием «однополярного
момента», под воздействием комплекса объективных и субъективных
факторов
подвергается
значительной
трансформации.
Система
международных отношений находится в точке бифуркации или
критическом положении, при котором возникает неопределенность –
станет ли состояние системы еще более хаотичным или она перейдет на
новый уровень упорядоченности. Например, высокая негативная динамика
мирополитических и геоэкономических трендов обусловлена неприятием
глобального доминирования США и западно
-
центричного миропорядка
такими центрами силы, как Китай и Россия, а также изменчивым
характером глобализации со стремительным научно
-
техническим
прогрессом и
сжатием социального пространства.
Расширяются тенденции регионализма с ростом влияния малых и
средних государств, происходит диффузия и разбалансированность силы,
возник феномен пост
-
Вестфалии. Налицо системные политико
-
идеологические,
экономические
и
культурно
-
цивилизационные
конфликты с расширением всего спектра угроз и вызовов безопасности.
Эрозия устоявшихся структур глобального управления ведет к пересмотру,
вольному толкованию либо игнорированию ранее незыблемых норм
международного права. Проблемы экологии и изменения климата,
пандемии, дефицит ресурсов и другие присущие ойкумене естественные
факторы оказывают прямое давление на международный порядок.
Как подчеркивал Президент Республики Узбекистан Ш.М.
Мирзиёев,
«сегодня человечество находится на переломном этапе своего развития,
кардинально меняется характер международных отношений»
1
.
Ведущие научные и исследовательские центры, отдельные ученые
ведут комплексные изыскания по проблемам международного порядка,
регионализма и их корреляции, а также по вопросам о роли и значении
Центральной Азии в системе международных отношений. В частности,
научными кругами в основном затрагиваются такие актуальные вопросы,
как эволюция современного мирового порядка с периодов установления
биполярного мира и окончания холодной войны, развитие Вестфальской
системы в условиях глобализации, концептуализация моделей
1
Выступление Президента Республики Узбекистан Шавката Мирзиёева на 76
-
й сессии Генеральной Ассамблеи
Организации Объединенных Наций, 21 сентября 2021 г. // https://president.uz/ru/lists/view/4632.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
9
международного порядка, влияние на миропорядок негосударственных
акторов и современных угроз, реформирование институциональной и
нормативной основ глобального порядка.
Некоторые работы посвящены анализу внешней политики государств
Центральной Азии, влиянию внешних акторов на общерегиональные
процессы,
состоянию
и
перспективам
регионализма,
оценке
геополитической роли этого региона.
Государства Центральной Азии за тридцать лет своего независимого
развития стали неотъемлемой и важнейшей частью системы
международных отношений. Регион за этот период перешел от стадии
пассивной территории (общности) в положение активного политического
субъекта, вносящего заметный конструктивный вклад в формирование
евразийского и международного порядка в различных измерениях.
Узбекистан занимает срединное положение в регионе, с которым
связаны его долгосрочные и жизненно важные интересы. Трансформация
мирового порядка и любое изменение центральноазиатского контекста
оказывают непосредственное влияние на интересы нашего государства.
Благодаря политической воле руководства Республики Узбекистан,
определившего «главной задачей превратить Центральную Азию в
процветающий и устойчиво развивающийся регион, пространство доверия
и дружбы»
2
, в последние годы здесь произошли фундаментальные
позитивные изменения, способствующие заметному укреплению
регионализма и регионального порядка. Тем самым представляется
актуальным объективное научное осмысление и обобщение новейших
мирополитических и региональных процессов в контексте их тесной
взаимосвязанности и взаимозависимости. В этом плане одними из
приоритетных направлений «Стратегии развития Нового Узбекистана на
2022
–
2026
гг.» определены «подход к глобальным
проблемам, исходя из
национальных интересов» и «ведение открытой, прагматичной и активной
внешней политики»
3
.
Данное исследование в определенной степени служит реализации
поставленных задач в Концепции внешнеполитической деятельности
Республики Узбекистан, Оборонной доктрине Республики Узбекистан,
Указах Президента Республики Узбекистан № УП
-
60 от 28 января 2022 г.
«О Стратегии развития Нового Узбекистана на 2022–2026 годы», №УП
-5400
от 5 апреля 2018 г. «О мерах по коренному совершенствованию системы
2
Там же.
3
Стратегия развития Нового Узбекистана на 2022
–
2026 годы. Утверждена Указом Президента
Республики Узбекистан от 28 января 2022 г. № УП
-60 // https://lex.uz/ru/docs/5841077.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
10
Министерства иностранных дел Республики Узбекистан и усилению
его ответственности за реализацию приоритетных направлений
внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности», а также в
других регламентирующих данную сферу нормативно
-
правовых актах.
Системные исследования проблем Центральной Азии, мирового и
регионального порядка, международной безопасности, регионализма и
геополитики осуществляются в ведущих зарубежных университетах,
научно
-
исследовательских и аналитических центрах, в том числе Brookings
Institution, Atlantic Council, Rand Corporation, Morgan Stanley Research, Centre
for Strategic and International Studies, Council on Foreign Affairs, Central Asia-
Caucasus Institute, Silk Road Studies, Caspian Policy Center (США); International
Institute
for Strategic Studies, Chatham House (Великобритания); ИМЭМО и
Институтом востоковедения РАН, Российским советом по международным
делам,
Дипломатической
академией
МИД
РФ,
Московским
государственным институтом международных отношений, Национальным
исследовательским
университетом
«Высшая
школа
экономики»,
Международным дискуссионным клубом «Валдай» (Россия); Китайской
академией современных международных отношений (Китай); Institute for
Political and International Studies (Иран); Islamabad Policy Research Inst
itute
(Пакистан); Institute for Russian, East European, and Eura
sian Studies
(Республика
Корея);
Казахстанским
институтом
стратегических
исследований при Президенте Республики Казахстан (Казахстан);
Таджикским национальным университетом (Таджикистан); Cen
tral Asian
Bureau for Analytical Reporting (Кыргызстан)
4
.
В рамках современных исследований, посвященных проблемам
мирового порядка, позиционированию Центральной Азии и Узбекистана в
системе международных отношений, были получены следующие
результаты. Разработаны международно
-
правовые основы укрепления
регионального и международного сотрудничества в целях обеспечения
мира, стабильности и устойчивого развития в Центрально
-
Азиатском
регионе (ООН); предложены концептуальные подходы к международному
порядку в XXI в., которые обосновывают перспективы «глобального
концерта великих держав» в новой исторической версии в качестве
4
Обзор
зарубежных
научных
исследований
по
изучаемой
теме:
http://www.brookings.edu;
https://www.atlanticcouncil.org; https://www.rand.org; https://www.morganstanley.com; https://www.csis.org;
https://www.cfr.org;
https://www.silkroadstudies.org;
https://www.caspianpolicy.org;
https://www.iiss.org;
https://www.chathamhouse.org;
https://www.imemo.ru;
https://www.ivran.ru;
https://russiancouncil.ru;
https://www.dipacademy.ru;
https://mgimo.ru;
https://www.hse.ru
https://ru.valdaiclub.com;
http://www.cicir. ac.cn; https://ipis.ir/en; https://ipripak.org; https://rusins.snu.ac.kr/en/node/46; https://kisi.kz;
https://tnu.tj/index.php/ru/glavnaja; https://cabar.asia/ru.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
11
двигателя укрепления стабильности (Georgetown University’s Walsh School
of Foreign Service, Chatham House, and the Council on Foreign Relations,
Великобритания); разработана концепция «Большая Центральная Азия»,
которая предусматривает самостоятельную субъектность региона и идею
взаимосвязанности Центральной и Южной Азии (The Central Asia
-Caucasus
Institute, США); изучены теоретические и практические аспекты
регионализации в Центральной Азии (казахстанские авторы под эгидой
Фонда Ф.
Эберта, Казахстан и ФРГ); исследованы место и роль Центральной
Азии в современных мирополитических процессах (Дипломатическая
Академия МИД РФ, Россия); выявлены особенности геополитического
значения Центральной Азии в условиях глобальной трансформации
(Казахстанский институт стратегических исследований, Казахстан);
представлена концепция трансформации международной системы и
геополитической идентичности Узбекистана, разработаны теоретические
и практические аспекты формирования международной субрегиональной
системы в Центральной Азии (Университет мировой экономики и
дипломатии, Институт стратегических и межрегиональных исследований,
Узбекистан); исследованы вопросы теории и практики международно
-
правовых аспектов региональной безопасности, а также регионального
порядка в Центральной Азии, реализации политики «мягкой силы»
Узбекистана (Высшая школа стратегического анализа и прогнозирования
Республики Узбекистан).
Привлекают
внимание
результаты
научных
исследований,
посвященных воздействию острой геополитической напряженности на
мировой порядок, перспективам эволюции либерального порядка и
глобализации, выработке новых моделей международного порядка,
состоянию международного права и стратегической стабильности
в контексте противодействия новым вызовам и угрозам. Актуальными
остаются вопросы научного осмысления соотношения регионального и
мирового порядка, будущего регионализма в Центральной Азии, стратегий
ведущих мировых держав в отношении региона и внешней политики
центральноазиатских
государств
в
период
международной
турбулентности. Растет научный интерес к оценке геополитической роли и
значения Узбекистана.
Вопросы трансформации мирового порядка и импликации этой
категории на отдельные региональные системы и субсистемы продолжают
оставаться одной из актуальных задач политологии, науки о
международных отношениях, социологии и геополитики.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
12
Феномен мирового порядка в контексте регионализма с позиций
различных школ теории международных отношений концептуально
разработан в научных трудах таких ученых, как Х.
Булл, А.
Харрелл,
Г.
Киссинджер, С.
Хантингтон, Дж.
Айкенбери, Дж.
Миршаймер и И
Валлерстайн
5
и других. Их работы в целом носят фундаментальный характер, вместе с тем
авторы предлагают полезный методологический инструментарий для
объективного научного анализа международных и региональных процессов
современности на базе «теоретического плюрализма».
Проведенные исследования по данной теме можно условно разделить
на следующие три группы: ученые и эксперты зарубежных стран,
государств СНГ и Узбекистана.
Проблемы закономерностей генезиса мирового порядка, состояния
Вестфальской системы и международного права, новых концепций
миропорядка, феномена «ревизионизма» в международных отношениях,
глобального соотношениях сил и полюсности, корреляции между внутренней
и внешней политикой, регионализма, а также эволюции глобального
управления, диффузии силы исследованы в работах таких ведущих
зарубежных ученых, как К.Н
Уолтц, А.
Вендт, Р.
Блэквил и Т.
Райт, С.
Хоффман,
Дж.
Розенау, Р.
Арон, К.
Краутхаммер, Р.
Купер, П.
Портер, К.
Бут, А.
-
М.
Слотер,
Р.
Кохейн, Дж.
Най, Л.
Миллер, Л.
Моита, Р.
Фальк, С.
Стрендж, С.
Краснер,
Р.
Розекранс, Р.
Саква, Д.
Родрик и С.
Волт, Р.
Хаас, Л.
Джонс, Дж.
Вейсс
,
Н
.
Ролланд
,
Хуашэн
Чж
,
И
.
Херд
,
Р
.
Вейранен
,
Г
.
Аллисон
,
М
.
Барнетт
,
М
.
Туриньо
,
А
.
Кули
,
Чанг
Фанг
и
Шинг
-
Хон
Лам
,
А
.
Купчан
,
Х
.
Р
.
Джаббаринасир
,
Б
.
Бузан
и
О
.
Уэвер
,
Б
.
Хеттне
,
А
.
Пааси
6
и
многих
других
.
5
Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics.
–
New York: Colombia University Press, 1977;
Hurrell A. On Global Order: Power, Values, and the Constitution of International Society.
–
New York: Oxford
University Press, 2007, Hurrell A. Regionalism in Theoretical Perspective // Regionalism in World Politics:
Regional Organizations and Inernational Order / Ed. by L. Fawcett, A. Hurrell. Oxford: Oxford University Press,
1995; Киссинджер Г. Мировой порядок. –
М.: АСТ, 2016; Хантингтон
С
.
Столкновение
цивилизаций
.
–
М
.:
АСТ
, 2003; Ikenberry J. After Victory. Institutions, Strategic Restraint, and the Rebuilding of Order after Major
Wars.
–
Princeton: New Jersey, 2001, Ikenberry G. J. Why the Liberal World Order Will Survive // Ethics and
International Affairs, 32, no. 1, 2018, Ikenberry J. A World Safe for Democracy: Liberal Internationalism and the
Crises of Global Order.
–
New Haven: Yale University Press, 2020; Mearsheimer J. The Tragedy of Great Power
Politics.
–
New York: W.W. Norton, 2014, Mearsheimer J. Great Delusion: Liberal Dreams and International
Realities.
–
London: Yale University Press, 2018, Mearsheimer J. Bound to Fail: The Rise and Fall of the Liberal
International Order // International Security, 2019, 43 (4);
Валлерстайн
И
.
Анализ
мировых
систем
и
ситуация
в
современном
мире
/
Пер
.
с
англ
.
П.М.Кудюкина. Под общей редакцией Б.Ю. Кагарлицкого. –
СПб.:
Издательство «Университетская книга», 2001.
6
Waltz K. N. Theory of International Politics.
–
Boston: Addison-Wesley, 1979; Wendt A. Why a World State is
Inevitable // European Journal of International Relations, 2003, 9, no. 4; Blackwill R. and Wright
Т
. The End of
World Order and American Foreign Policy.
–
New York: Council on Foreign Relations, 2020; Hoffmann S. Foreword:
Revisiting ‘The Anarchical Society’.
–
Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics.
–
London:
Macmillan Press Ltd., Hoffmann S. Primacy or World Order: American Foreign Policy Since the Cold War.
–
New
York: McGraw-Hill Education, 1980; Rosenau J. Turbulence in World Politics: A Theory of Change and Continuity.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
13
Предметное поле регионализма, геополитических аспектов ситуации
в Евразии и Центральной Азии, в том числе в контексте мирополитических
процессов, а также внешней политики Узбекистана исследованы такими
зарубежными авторами, как Чжан Хэнлун, С.Е.
Корнелл и Ф.
Старр,
Ф.
Буранелли, М.
Файсал, Мариа
А.
Блэквуд, Дэн Хао, Е.
Румер, Р.Копли,
Н.
Хатсон
7
и другими.
–
Princeton: Princeton University Press, 1990;
Арон
Р
.
Мир
и
война
между
народами
.
–
М
.: Nota Bene, 2000;
Krauthammer C. The Unipolar Moment // Foreign Affairs, 1990/91, vol. 70, no. 1; Cooper R. Is there a New World
Order? // Prospects for Global Order.
–
Ed. by S. Sato, T. Taylor, S. Heiva, London, 1993.
–
Vol. 2; Porter P. The False
Promise of Liberal Order: Nostalgia, Delusion and the Rise of Trump.
–
New York: Polity, 2020; Booth K., Wheeler
N. The Security Dilemma: Fear, Cooperation, and Trust in World Politics.
–
London: Palgrave Macmillan, 2008;
Slaughter A.-M. International Law and International Relations Theory: A Dual Agenda // The American Journal of
International Law, April 1993, Vol. 87, No.2, Slaughter A.-
М
. A new World Order. -Princeton: Princeton University
Press, 2004; Keohane R.O. The Promise of Institutionalist Theory // International Security, Summer 1995, Vol. 20,
No.1; Joseph S. Nye Jr. No, the Coronavirus Will Not Change the Global Order //Foreign Policy, April 16, 2020 //
http://foreignpolicy.com/2020/04/16,
Най
Дж
.
Уцелеет
ли
либеральный
порядок
? //
Россия
в
глобальной
политике
, 2017.
Т. 15, № 2 // https://globalaffairs.ru/articles; Miller L.H. Global Order: Values and Power in
International Politics.
–
Boulder: Westview Press, 1998; Moita L. A critical review on the consensus around the
“Westphalian system” // Janus.Net e
-journal of International Relations, 2012; Falk R. Revisiting Westphalia,
Discovering Post-Westphalia // The Journal of Ethics 6, 2002; Strange S. The Westfailure System // Review of
International Studies, No. 25 (3), 1999; Krasner S.D. Sovereignty: Organized Hypocrisy.
–
Princeton: Princeton
University Press, 1999; Rosecrance R.N. The rise of the virtual state: wealth and power in the coming century.
–
New York, 1999;
Саква
Р
.
Либеральный
интернационализм
против
консервативного
интернационализма
//
Россия
в
глобальной
политике, 2019, №3; Rodrik D., Walt S. How to Construct a New Global Order // Faculty
Research Working Paper Series, May 2021.
–
Harvard Kennedy School; Walt S.M. The Hell of Good Intentions:
America’s Foreign Policy Elite and the Decline of U.S. Primacy.
–
New York: Farrar Straus & Giroux, 2018.
–
С
hapter
2;
Хаас
Р
.
Международный
беспорядок
.
–
М
.:
АСТ
, 2019; Haass R. The Pandemic Will Accelerate History Rather
than Reshape It // Foreign Affairs, April 7, 2020 // http://foreignaffairs.com/articles/united-states/2020-04-07;
Johns L. The Diverging Theory and Practice of International Law in William R. Thompson, ed., Encyclopedia of
Empirical International Relations Theory.
–
London: Oxford University Press, 2018; Weiss J.C. and Wallace J.L.
Domestic Politics, China’s Rise, and the Future of the Liberal International Order // International Organization,
2021; Rolland N. China’s Vision for a New
World Order // WA: National Bureau of Asian Research, Seattle 2020.
–
Special Report No. 83;
Хуашэн
Чж
.
Мировой
порядок
:
фрагментация
,
сосуществование
или
соперничество
?
//
Россия
в
глобальной
политике
.
–
М
., 2020; Hurd I. How to Do Things with International Law.
–
Princeton, NJ:
Princeton University Press, 2017; Väyrynen R. Models of a New World: towards a Synthesis. Outlines of Global
Transformations: Politics, Economics, Law, 2019, vol. 12, no 3;
Аллисон
Г
.
Обречены
воевать
.
–
М
.:
АСТ
, 2019;
Barnett M. International Progress, International Order, and the Liberal International Order // The Chinese Journal
of International Politics, 2021, Vol. 14, No. 1; Tourinho M. The Co-Constitution of Order // International
Organization 75, Spring 2021;
Кули
А
.,
Нексон
Д
.
Как
заканчивается
гегемония
//
Россия
в
глобальной
политике
.
–
М.: 2020, № 5; Fung C.J. and Shing
-Hon Lam. China Already Leads 4 of the 15 U.N. Specialized
Agencies
–
and Is Aiming for a 5th // Washington Post, March 3, 2020; Anchoring the World. International Order in
the Twenty-first Century.
–
Essays from the Lloyd George Study Group on World Order.
–
Edited by Charles A.
Kupchan and Leslie Vinjamuri, April 15, 2021;
Джаббаринасир
Х
.
Р
.
Факторы
трансформации
политического
ислама
в
мировой
политике
:
возникновение
насилия
и
терроризма
//
Полития
.
–
М.: 2021, №3 (102); Buzan
B. and Wæver O. Regions and Powers. The Structure of International Security. –
Cambridge: Cambridge University
Press, 2003; Hettne B., Innotai A., Sunkel O. Globalism and the New Regionalism.
–
London: Palgrave Macmillan,
1999; Paasi A. The Region, Identity, and Power // Procedia
–
Social and Behavioral Sciences, 2011. Vol. 14, no. 1.
7
Чжан
Хэнлун
.
Стратегия
постпандемического
восстановления
мировой
экономики
:
роль
институтов
развития
// https: //ru.valdaiclub.com/a/highlights; Starr S.F. A Greater Central Asia Partnership for Afghanistan
and Its Neighbors.
–
Central Asia-Caucasus Institute and Silk Road Studies Program, 2005; Cornell S.E., Starr S.F.
Modernization and Regional Cooperation in Central Asia: A New Spring? // Silk Road Paper published by the
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
14
Тот же круг проблем, в том числе с позиций интересов России и
региона, рассматривается такими российскими и центральноазиатскими
учеными, как А.
Айбекова, Б.
Ауелбаев, В.Ф.
Артюшкин, А.А.
Казанцев и
В.М.
Сергеев, Э.Я.
Баталов, Б.Х.
Бахриев, А.Д.
Богатуров, Т.
Бордачев,
Р.
Бурнашев, Л.С.
Воронков, К.
Гаджиев, Ю.П.
Давыдов, А.А.
Дынкин,
И.
Звягельская, М.
Иманалиев, А.
Кортунов, С.В.
Кушкумбаев, М
.
Лаумулин,
М.М.
Лебедева, Д.Б.
Малышева, Ф.Б.
Мирзоев, К.
Молдашев, Н.
Мураталиев,
Г.
Нурша, В.В.
Наумкин, А.И.
Никитин, Дж.
Оторбаев
и
др
.,
Р
.
Ю
.
Паламаренко
,
Ю
.
Саямов
,
Н
.
М
.
Сирота
,
В
.
А
.
Смоляков
,
А
.
В
.
Торкунов
,
Р
.
Р
.
Чукалова
,
Т
.
Т
.
Шаймергенов
,
Т
.
А
.
Шаклеина
,
З
.
Шаукенова
,
В
.
Щипков
,
П
.
А
.
Цыганков
8
и
многими
другими
.
Central Asia-Caucasus Institute and Silk Road Studies Program, Joint Center, 2018; Buranelli F.C. Central Asian
Regionalism or Central Asian Order? Some Reflections // Central Asian Affairs. Online Publication, 28 Jun
е
2021
// https://brill.com/view/journals/caa/8/1/article; Faisal M. Asia and Competing Visions of Regional Order: Free
and Open Indo-Pacific and Belt and Road Initiative // Strategic Studies, Institute of Strategic Studies, Islamabad,
January 27, 2021 // https://issi.org.pk; Maria A. Blackwood. Central Asia: Background and U.S. Relations
September 24, 2021 // Congressional Research Service // https://crsreports.congress.gov;
Дэн
Хао
.
Трансформация Центральной Азии под влиянием внешних и внутренних факторов –
китайская
экспертная оценка, 20 апреля 2021 // https://www.caa
-network.org/ archives/21730; Rumer E., Sokolsky R.,
Stronski P. Политика США в Центральной Азии 3.0, 18 марта 2016 // https://carnegie.ru/
2016/03/18/ru-
pub-63019; Copley R. Gregory. Uzbekistan re-
emerges as the strategic “Heartland of the Heartland” //
Международные
отношения
.
–
Ташкент, 2019, №3
-4; Hutson N., Marsha McGraw Olive. Uzbekistan rising as
Central Asian integration catalyst, Feb 8, 2021 // https://eurasianet.org.
8
Айбекова А. Гражданское общество, НКО в Центральной Азии / А.
Айбекова, А.А.
Толобек, S. Guo //
Общественные науки в современном мире: политология, социология, философия, история: Сб. ст. по
материалам VIII Международной научно
-
практической конференции «Общественные науки в
современном мире: политология, социология, философия, история», № 2 (6). –
М., «Интернаука», 2018;
Ауелбаев Б. Центральная Азия–2020: четыре стратегических концепта / Б. Ауелбаев, С. Кушкумбаев, К.
Сыроежкин, В. Додонов // Аналитический доклад Казахстанского института стратегических
исследований [под редакцией Е. Карина].
–
Астана, КИСИ, 2015; Артюшкин В.Ф., Казанцев А.А., Сергеев В.М.
Соотношение сил между великими державами в «Группе 20»: анализ при помощи метода многомерного
шкалирования // Полис. Политические исследования. М.: 2021, № 2; Баталов Э.Я. «Новый мировой
порядок»: к методологии анализа // Полис. Политические исследования. –М., 2003, №7, Баталов Э.Я.
Мировое развитие и мировой порядок. Анализ современных американских концепций.
–
М.: РОССПЭН,
2005; Бахриев Б.Х. Центральноазиатское направление социально
-
гуманитарной деятельности
негосударственных акторов (на примере Организации Ага Хана по развитию) // Международные
отношения, М.,2019; Богатуров А.Д. Современный международный порядок // Международные процессы.
–
М., 2003, Т. 1, № 1; Богатуров А.Д. Плюралистическая однополярность и интересы России // Свободная
мысль, 1996, № 2; Бордачев Т. Общество мирового уровня // Россия в глобальной политике //
https://globalaffairs.ru/articles/obshhestvo-mirovogo-
urovnya; Бурнашев Р. Новый региональный курс
Узбекистана и конструирование Центральной Азии, 2021 г. // Central Asian Bureau for Analytical Reporting
// https://cabar.asia/ru; Воронков Л.С. Международные и неправительственные организации в системе
международных отношений. –
М.: МГИМО
-
Университет, 2018; Гаджиев К. Слово в защиту верховенства
Вестфальских принципов // Международная жизнь. –
М., 2018, № 11; Давыдов Ю. П. Норма против сил.
Проблема мирорегулирования.
–
М.: Наука, 2002; Россия и мир: 2016. Экономика и внешняя политика.
Ежегодный прогноз / Рук. проекта А.А. Дынкин, В.Г. Барановский. –
М.: ИМЭМО РАН, 2015; Звягельская И.
Взаимосвязанность Центральной и Южной Азии: конференция в Ташкенте оценила вызовы и
возможности межрегионального сотрудничества // www.kp.ru/daily/28314.5/4455759; Иманалиев М.
Геополитическое значение Центральной Азии в условиях евразийского проектирования // Центральная
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
15
Вопросы
применения
системного
подхода
к
изучению
международных отношений всесторонне исследованы отечественным
авторским
коллективом
УМЭД
9
.
Ш.М.
Абдуллаев,
И.И.
Бобокулов,
А.А.
Захидов, И.Р.
Мавланов, Р.
Махмудов, А.
Неъматов и А.
Каримов,
Азия в условиях глобальной трансформации: Материалы XV Ежегодной конференции КИСИ при Президенте
РК по безопасности (г. Астана, 2 июня 2017 г.) / Под общ. ред. З.К. Шаукеновой. –
Астана: КИСИ при Президенте
РК, 2017; Кортунов А. Неизбежность странного мира // Российский совет по международным делам, 2016 //
https://russiancouncil.ru/analytics-and-
comments; Центральноазиатское LEGO: кто конструирует регион.
–
Под
редакцией С. Кушкумбаева, Алматы, 2016; Лаумулин М. Внешняя политика РК: достижения и перспективы //
https://strategy2050.kz/ ru/news; Лебедева М. М. Новый мировой порядок: параметры и возможные контуры
// Полис. Политические исследования. –
М., 2020, №4, Лебедева М. М., Боришполец К. П., Иванова Н. А., Чепурина
М. А. Центральная Азия: Социально
-
гуманитараное измерение. –
М.: «Аспект Пресс», 2016; Малышева Д.Б.
Проблемы регионализации постсоветской Центральной Азии // Контуры глобальной трансформации:
политика, экономика, право.
–
М., 2020, т. 13, № 2; Мирзоева Ф.Б. Влияние геополитических факторов на
безопасность государств Центральной Азии в конце ХХ
–
начале ХХI вв.: Дисс. … канд. истор. наук. Душанбе:
ТНУ, 2021; Молдашев К., Нурша Г. Негосударственные акторы в центральноазиатской регионализации.
–
Регионализация в Центральной Азии. Стратегия Казахстана; Мураталиева Н. Материалы Международной
конференции «Проблемы региональной безопасности Центральной Азии после августа 2021 г.» // Фонд А.М.
Горчакова и Международный институт Центральной Азии (Узбекистан), 14 декабря 2021 г.; Наумкин В.В.
Влияние «арабской весны» 2011 г. на глобальную международную систему // Ближний Восток в мировой
политике и культуре (избранные статьи, лекции, доклады 2009 –
2011 гг.).
–
М.: Институт Востоковедения РАН,
2011, Наумкин В.В. Модель не
-
Запада: существует ли государство
-
цивилизация? // Полис. Политические
исследования.
–
М., 2020, № 4; Никитин А.И. Современный миропорядок: его кризис и перспективы // Полис.
Политические исследования. –
М., 2018, №6; Оторбаев Дж., Бордачёв Т., Белоус Ю., Жиенбаев М., Королёв А.
Железный каркас Евразии: достижения, проблемы и перспективы континентальной связанности // Доклад
Международного дискуссионного клуба «Валдай», сентябрь 2021; Паламаренко Р.Ю. ООН в XXI веке: проблемы
реформирования: Автореф. дисс. … канд. полит. наук. –
М.: МГУ им. М.В.Ломоносова, 2018; Саямов Ю.
Вестфальский мир и его принципы. Вчера и сегодня // Век глобализации.
–
М., 2018; Сирота Н.М. Новый
мировой порядок: тенденции и перспективы становления.
–
Saarbrücken: Palmarium Academic Publishing, 2016;
Смоляков В.А. Взаимосвязь внутренней и внешней политики: проблемы теории и методологии: Автореф. дисс.
… доктора полит. наук. –
Владивосток, 2006; Торкунов А.В. Современные международные отношения и
мировая политика.
–
М.: Просвещение, 2004; Сирота Н.М. Новый мировой порядок: тенденции и перспективы
становления.
–
Saarbrücken: Palmarium Academic Publishing, 2016; Чукалова Р.Р. Военно
-
политическое
сотрудничество Республики Казахстан со странами СНГ в свете новых вызовов: Дисс. … доктора философии
(PhD
) по полит. наукам. –
Астана: Академия государственного управления при Президенте Республики
Казахстан, 2019; Шаймергенов Т.Т. Центральная Азия 2027: меняющийся стратегический ландшафт.
Вероятные сценарии на 10 лет вперед // Шаймергенов Т.Т., Абишева М.А., Рахимжанова А.Ж. и др. –
Астана:
Библиотека Первого Президента РК –
Елбасы. –
2017; Шаклеина Т.А. Мегатренды. Основные траектории
эволюции мирового порядка в XXI веке. Под ред. Т. А. Шаклеиной и А. Б. Байкова.
–
М.: Аспект Пресс, 2013,
Шаклеина Т.А. Роль великих держав в структурировании мирополитического пространства
в XXI веке //
Политическая наука перед вызовами глобального и регионального развития: Научное издание / под. ред. О.В.
Гаман
-
Голутвиной. –
М.: «Аспект Пресс», 2016; Шаукенова З. 30 лет независимости Казахстана //
Kazakhstan
journal of foreign studies.
–
Астана, 2021, № 1
-
2; Щипков В. Регионализм как идеология глобализма. Монография.
–
М.: МГИМО
-
Университет, 2017; Цыганков П.А. Относительность расхождений и пределы совмещения
реализма и либерализма в трактовке вопросов миропорядка // Политическая наука. –
М., 2017, спецвыпуск,
Цыганков А.П. Эпоха полураспада: от миропорядка к миропереходу // Россия в глобальной политике.
–
М.,
2019. Т. 17, № 2; Гибридизация мировой и внешней политики в свете социологии международных отношений
/ Багаева А.В., Бродовская Е.В.,
Вдовиченко Л.Н. и др.; под общей ред. профессора П.А. Цыганкова. –
М.: Горячая
линия –
Телеком, 2017; Коллектив авторов. Регионализация в Центральной Азии. Стратегия Казахстана. –
Алматы: Фонд Ф. Эберта, 2019.
9
Системный подход к изучению международных отношений. Коллективная монография. –
Ташкент:
УМЭД, 2020.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
16
З.С.
Пулатходжаев,
М.А.
Рахимов,
Ф.
Толипов,
Т.М.
Турсунмуратов,
У.А.
Хасанов, Б.А.
Хужанов
10
проводят комплексные изыскания по
проблемам регионального и глобального плана, позиционирования
Центральной Азии в международной среде, региональной безопасности,
рассматривают новейшие и исторические аспекты взаимосвязанности
региона с соседними пространствами и современные тенденции во
внешней политике Узбекистана.
Не умаляя вклад отечественных и зарубежных ученых в
рассматриваемую тему, следует отметить, что в условиях динамичных
международных процессов со значительным ростом конфликтогенности
возникает потребность в их постоянном системном исследовании в
контексте эволюционирующего регионализма и регионального порядка в
Центральной Азии, а также через призму обеспечения национальных
интересов Узбекистана во внешней среде.
В предлагаемой монографии предпринята попытка выработки
научно обоснованных предложений и рекомендаций по укреплению
регионализма и
регионального порядка в Центральной Азии в условиях
трансформации миропорядка и в контексте национальных интересов
Республики Узбекистан.
10
Абдуллаев
Ш.М. Трансформация международной системы и геополитическая идентичность
Узбекистана // Международные отношения. –
Ташкент, 2017, № 70, Абдуллаев Ш.М. К вопросу об
историко
-
культурных и геоцивилизационных взаимосвязях стран Центральной и Южной Азии //
Международные отношения. –
Ташкент, 2021, № 1
-
2; Бобокулов И.И. Международно
-
правовые аспекты
региональной безопасности: вопросы теории и практики. –
Ташкент: Университет мировой экономики и
дипломатии, 2010; Зохидов А.А. Совершенствование механизма эффективного управления транспортной
системой Центральной Азии: Автореф. дисс. … докт. экон. наук. –
Ташкент: ТГЭУ, 2018; Мавланов И.Р.
Научные подходы к исследованиям тенденций развития региона Южной Азии и его интересов к
Центральной Азии // Международные отношения. –
Ташкент, 2021; Махмудов Р. Внешняя политика
современного Узбекистана. Россия и новые государства Евразии, 2021, № I (L) //
https://doi.org/10.20542/2073-4786-2021-1-121-
134; Неъматов А., Каримов А. Новый Узбекистан
–
новая
модель внешней политики, 1 января 2020 г. //
https://isrs.uz/ru/maqolalar
; Пулатходжаев З. С. Процессы
формирования международной субрегиональной системы в Центральной Азии: Автореф. дисс. … докт.
филос. (PhD) по полит. наукам. –
Ташкент: ТГИВ, 2021; Рахимов М.А. Новейшая история Узбекистана в
системе взаимосвязи региональных и глобальных процессов. Новейшая история Центральной Азии:
Проблемы теории и методологии: сб. статей / вступ. ст., подгот., отв. ред.
-
сост. А.К. Аликберов, М.А.
Рахимов / Российская акад. наук. Ин
-
т востоковедения. Ин
-
т истории АН РУз.
–
М.: Институт
востоковедения РАН, 2018; Толипов Ф. Эмансипация Центральной Азии: эклектика, синтетика и органика
регионализма // В Ташкенте обсудили перспективы сотрудничества стран Центральной Азии // Central
Asian Bureau for Analytical Reporting // https://cabar.asia/ru; Турсунмуратов Т.М. Влияние
евроатлантического фактора на национальную безопасность Республики Узбекистан в условиях
глобального технологического развития: Автореф. дисс. … докт. наук (
Dsc
.) по полит. наукам. Ташкент:
УМЭД, 2019; Хасанов У.А. Политика добрососедства как модель регионального развития //
Международные отношения. –
Ташкент, 2021; Хужанов Б.А. Узбекистон ташки сиёсати: ахил кушничилик
ва янгича тенденциялар // Системные исследования. –
Ташкент, 2021, № 3.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
17
Для достижения поставленной научной цели изучены научно
-
теоретические подходы к изучению категории «мировой порядок».
Посредством
классификации
качественно
новых
параметров
функционирования международной среды в условиях глобализации
обоснована эволюция принципов традиционной формы Вестфальского
порядка к гибридной пост
-
Вестфальской системе с выработкой сценариев
развития политической организации мира.
Предлагается трансформационная модель мирового порядка с
выявлением его широких особенностей и структурных элементов в новых
условиях глобализированного мира.
Рассмотрены проблемы реформирования институциональной и
правовой основ мирового порядка и влияния негосударственных акторов
на систему международных отношений.
На базе синергетического подхода классифицированы политически
мотивированные и естественные угрозы и вызовы мировому порядку в
контексте интересов государств Центральной Азии и перспективного
формирования автономной региональной системы безопасности.
Через
выявление
и
систематизацию
способствующих
и
препятствующих процессу регионализма в Центральной Азии факторов
обоснован его переход от состояния регионального комплекса к
региональному сообществу с особыми целями и задачами в политике и
экономике, идентичностью и идеологией.
На основе комплексного анализа внешней политики государств
региона во взаимосвязи с их национальными стратегиями развития и
влияния внерегиональных акторов на процессы регионализма предложен
концепт регионального порядка в Центральной Азии в условиях
трансформации современной международно
-
политической системы.
Обоснована системообразующая роль Республики Узбекистан в
Центральной Азии в свете реализации новой внешнеполитической
доктрины.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
18
ГЛАВА 1.
ТЕОРЕТИКО
-
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
МИРОВОГО ПОРЯДКА
1.1. Научно
-
теоретические подходы к изучению категории
«мировой порядок»
В теории международных отношений проблема мирового порядка
занимает одну из стержневых позиций. В данной категории
сконцентрированы ключевые аспекты понимания и осознания содержания
и
принципов взаимодействия субъектов мировой политики. По мысли одного из
ведущих современных исследователей широкого предметного поля, каковым
является «мировой порядок», Дж. Айкенберри, «…центральной проблемой
международных отношений является проблема порядка –
как он устроен, как
он разрушается и как восстанавливается»
11
.
Возникновение в конце 70
-
х годов
XX
в. концепта или феномена
«мировой порядок» в международных исследованиях обусловлено
стремительным развитием и углублением взаимозависимости в эпоху
глобализации,
попыткой
осмыслить
складывающуюся
систему
международных отношений в контексте конкретных исторических реалий.
Особый интерес к этой исследовательской проблеме отмечен в начале
XXI
в., что вполне обоснованно, если принять во внимание разрушение
биполярной системы после завершения холодной войны и интенсивный поиск
новых
парадигм
в
понимании
мирополитических
процессов
в
«постбиполярный период».
На волне протекающих тектонических сдвигов в политическом
устройстве мира возникла объективная необходимость выстроить в сознании
ученых и политиков, по выражению Самюэля Хантингтона, некие «простые
модели
глобальной
политики»
со
«скрытыми
допущениями,
предубеждениями и предрассудками, которые определяют восприятие
реальности, видение фактов и суждения
об их важности и сущности». Как он
справедливо отмечал, «нужны явные (эксплицитные) или неявные
(имплицитные) модели, которые позволили бы систематизировать и
обобщать реальность, показывать, каким путем двигаться, чтобы достичь
наших целей»
12
.
11
Ikenberry J. After Victory. Institutions, Strategic Restraint, and the Rebuilding of Order after Major Wars.
–
Princeton: New Jersey, 2001.
–
P. 22.
12
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. –
М.: АСТ, 2003. –
С. 28
-29.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
19
Не менее важным представляется практическая востребованность
обобщения и осознания мирополитических процессов для разработки общих
подходов к формированию нового мирового порядка в жестких условиях
усиливающейся хаотизации глобального ландшафта, непредсказуемости
поведения ключевых элементов международной системы, возникновения
доселе не наблюдавшихся политико
-
экономических и социальных явлений.
В этой связи представляется актуальным проанализировать основные
научно
-
методологические подходы к исследованию предметного
поля
мирового порядка, их особенностей и типологии, научному определению и
соотношению понятий «мировой» и «международный» порядок.
1. Всестороннюю теоретическую разработку понятия «мировой
порядок» традиционно связывают с работами выдающегося представителя
английской школы в науке о международных отношениях Хедли Булла. В
своей наиболее значительной монографии «Анархическое общество:
изучение порядка в мировой политике» (
The Anarchical Society: A Study of
Order in World Politics. London, 1977)
ученый одним из первых
проанализировал международное общество в системе категорий анархии,
международной (межгосударственной) системы, международного и
мирового порядка.
В унисон с идеями американских реалистов
-
классиков Х.
Булл признает
анархию ведущей силой развития международных отношений. «Анархия»
трактуется как отсутствие мирового правительства, единой верховной
власти при взаимодействии государств. При этом анархия не абсолютна и
имеет ряд ограничений, а периоды мира в анархичных по своей природе
отношениях между странами не случайны. Безграничная хаотическая
природа взаимодействия стран сдерживается как самими государствами, так
и международной системой
13
.
Порядок, как ведущий концепт работы Хедли Булла, поддерживается
изменениями во внутренней природе государств, сообществ государств и
международного общества. «Государство» интерпретируется в соответствии
реалистической гобссианской парадигмой. По его мысли, государства –
это
«независимые политические сообщества, каждое из которых имеет
правительство
и утверждает суверенитет в отношении значительной части
территории и населения, и являются юридически независимыми из вне»
14
.
Порядок, по определению Хедли
Булла, предполагает существование
корреляции между рядом элементов, при которой существенное изменение
одного из них влечет за собой изменение остальных и в конечном счете
13
Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics.
–
New York: Colombia University Press, 1977.
–
Р
. 8
–
10.
14
Ibid.
Р
. 8.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
20
порядка в целом. Отличительными же свойствами порядка как родового
феномена являются устойчивость и динамический характер существующих
между элементами связей, придающих порядку стационарность, а также
пространственная природа порядка, когда упорядочивание элементов
возможно лишь в рамках замкнутого пространства.
Особенность подхода к системности в концепции Хедли Булла
проявляется в том, что наличие системы не только не исключает хаоса в
международных отношениях, но и противопоставляется понятию
международного общества. Система в международных отношениях
формируется усилиями государств и
появляется тогда, когда два
государства или более имеют существенные контакты между собой и
значительно зависят от решения другого как части целого. Система есть
результат роста и интенсивности межгосударственных взаимодействий.
Система формируется на базе общих интересов, ценностей и политической
культуры стран
15
.
Тем самым Хедли Булл идет дальше реалистского подхода Раймона
Арона. Французский ученый еще в 1965
г. поставил вопрос о
международном порядке в следующем плане: «при каких условиях люди
или общества, разделенные самым различным образом, смогут не просто
избежать разрушения, но и жить вмести относительно хорошо на одной
планете?»
16
. Для Раймона Арона жить «относительно хорошо»
(relatively
well)
рассматривается с определенно минималистских позиций, а порядок
понимается «как минимальные условия сосуществования», которых можно
добиться в анархической системе государств. Это понимание порядка
избегает какие
-
либо дискуссии об общих ценностях или необходимых
условиях для продвижения совместного видения того, как глобальное
общество могло быть идеально организовано
17
.
Параллельно существует понятие
«международное общество»
(сообщество государств)
, отличное от международной системы.
Международное общество образуется тогда, когда группа стран, осознавая
общность базовых
интересов и ценностей, формирует сеть общих правил,
норм
и
институтов.
Международное
общество
предполагает
международную систему, но последняя может существовать и без
международного общества. Например, Османская империя была частью
международной системы с момента ее появления, но стала участником
15
Ibid.
Р
. 10.
16
Raymond Aron, as reported in Stanley Hoffmann. Rapporteur of the conference «Conditions of World Order». –
Daedalus, 95/2, 1966.
–
P. 456.
17
Hurrell A. On Global Order: Power, Values, and the Constitution of International Society.
–
New York: Oxford
University Press, 2007.
–
P. 2-3.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
21
международного общества только после Первой мировой войны
18
. По той
же аналогии республики советской Средней Азии в составе СССР
определенно можно
было рассматривать в качестве несамостоятельной, но
все же части международной системы, однако полноправными
участниками международного общества они стали после обретения ими
государственной независимости в 1991 г. Тем самым международное
общество оказывается более узким понятием, чем международная система,
но имеет более динамичные внутренние характеристики. В нем
формируются
правила
и
нормы,
определяющие
своеобразие
международного порядка в ту или иную эпоху.
Хедли Булл развернул характеристику международного общества до
уровня общей концепции английской школы
19
. «Международный порядок»
складывается как сумма осознанных общих целей внутри системы и общества.
К таковым целям он отнес следующие: самосохранение; поддержание
независимости;
сохранение
мира
как
общий
императив
всех
заинтересованных в порядке участников; общие ценности общественной
жизни, например, свобода и безопасность; стабилизация межгосударственных
отношений и другие
20
.
Термин «международный порядок», по Буллу, также следует отличать
от понятия «мировой порядок». Под последним имеется в виду не только
порядок среди государств, но и порядок внутри государств, порядок в
низовых общественных уровнях, например на муниципальном. При этом
Булл с философских позиций отдает приоритет мирового порядка над
международным. Таким образом, под мировым порядком английский
ученый понимает модель (или характер) человеческой деятельности,
которая поддерживает исходные (или основные) задачи социальной жизни
человечества в целом
21
.
Тем самым в английской школе в
отличие от общепризнанных
постулатов американского реализма несколько иначе оценивается
содержание концептов анализа международного взаимодействия, а
отношения в международной системе рассматриваются через призму
«более долговечных» понятий, тогда как «порядок» охватывает не только
государства, но и сообщество всего человечества. Такое отличие
18
Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics.
–
New York: Colombia University Press, 1977.
–
Р
. 13
–
14.
19
Миронов В.В. Английская школа международных отношений: формирование и эволюция научного
сообщества: Автореф. дисс. … докт. ист. наук. –
Томск: Омский государственный университет им. Ф
.
М
.
Достоевского», 2019. –
С
. 27.
20
Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics.
–
New York: Colombia University Press, 1977.
–
Р
.17
–
20.
21
Ibid.
Р
. 22.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
22
проявляется и в современных условиях. Например, американские ученые
Р.
Блэквилл и Т.
Райт, определяя мировой порядок как «общее понимание
между великими державами о необходимости ограничить потенциал
серьезной конфронтации», утверждают, что настоящие «мировые
порядки» в истории наблюдались редко
22
.
Несмотря на то, что Хедли Булл выдвинул свою концепцию мирового
порядка пятидесяти лет назад, по нашему мнению, его методологические
подходы все еще остаются востребованными по следующим причинам.
Во
-
первых,
как отмечает большинство современных ученых, для
английского автора мировой порядок не детерминируется лишь войнами,
доминированием одной или нескольких центров силы или
поведением
(властью) государств. Действительно, по нашему мнению, в условиях
глобализированного мира сотрудничество и взаимное признание
интересов, хотя и не без аномалий в связи с эрозией значимости
международных институтов и непризнанием невыгодных с точки зрения
национальных интересов норм права, становятся очевидными факторами
международной системы и соответственно мирового порядка.
Во
-
вторых,
Х.
Булл в развитие теорий реалистов Г.
Моргентау,
К.
Уолтца и Р.
Арона вводит в научно
-
теоретический оборот понятие
«сообщество государств». Тем самым в международной системе нормы и
ценности «сообщества государств» играют исключительную роль
в распределении власти и регулировании отношений между ее сильными и
слабыми субъектами.
В
-
третьих,
с ростом в наше время влияния и силы новых центров
власти актуально звучит тезис о признании баланса сил как необходимого
инструмента поддержания международного порядка. На наш взгляд, с
учетом очевидного распределения (или диффузии) силы в системе
международных отношений между государствами и негосударственными
акторами, мировыми державами и новыми государствами
-
центрами, а
также во множестве других комбинациях баланс сил как отношения
государств, при которых ни одна страна не в состоянии доминировать и
навязывать свою волю другим может быть операбельна в текущих
условиях международных отношений. Однако здесь возникает сложный
вопрос соотношения силы (
power
) и правил (
rules)
23
, которое может
интерпретироваться государствами на основе собственных эгоцентричных
постулатов.
22
Blackwill R. and Wright
Т
. The End of World Order and American Foreign Policy.
–
New York: Council on Foreign
Relations, 2020.
Р
. 5.
23
Hoffmann St. Foreword: Revisiting ‘The Anarchical Society’. Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in
World Politics. London: Macmillan Press Ltd.
–
P. vii-xii.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
23
В
-
четвертых,
Х.
Булл характеризует международное право как
«высший нормативный принцип политической организации человечества»
24
,
что, безусловно, может служить одним из императивов в построении широко
обсуждаемого ныне нового мирового порядка. Этот принцип особенно громко
звучит на фоне нивелирования уникальной ценности международного права
в постбиполярную эпоху. В политическом дискурсе великих государств
неизменно звучит тезис о том, что нормативный аспект нынешнего мирового
порядка в свое
время (в основном после Второй мировой войны) создавался
именно ими, что дает непреложное право им же менять ее на базе
трансформировавшихся национальных интересов и внешней среды.
В
-
пятых,
выводы ученого о том, что силовые методы поддержания
международного порядка в обществе вариативны, а основными для государств
в условиях второй половины ХХ в. выступали сохранение общего баланса сил;
избежание или контроль над кризисами; ограничение методов и средств
ведения войны; использование локального доминирования; распределение
сфер влияния; совместные действия, в основе которых лежали идеи концерта
или кондоминиума
25
, вполне современны и для нынешнего этапа развития
международных отношений. В том же русле следует рассматривать идеи Хедли
Булла о том, что в качестве основных социологических силовых форм
одностороннего поддержания порядка в истории были
доминирование,
первенство и гегемония.
При этом к числу способов ограниченно силового
взаимодействия между великими державами Х.
Булл относил
разграничение
сфер интересов, влияния и ответственности
26
. Заметим, что и на всем
протяжении начала
XXI
века ведущие центры силы, в реальности
определяющие векторы преобразования мирового порядка, ведут себя именно
в рамках этих трех основных поведенческих типов.
Столь подробный анализ творческого наследия Х.
Булла в контексте
осмысления сущности международных отношений связан с нарастающей
турбулентностью в мировой политике (по Дж.
Розенау
27
) и исключительно
полезен в период фактического кризиса западноцентричного (либерального)
мирового порядка, который строится на комплексе правил, норм, ценностей,
институтов, соглашений о безопасности и иных механизмах, способствующих
доселе мирному взаимодействию государств и других политических сил,
разрешению конфликтов и споров между ними.
24
Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics.
–
New York: Colombia University Press, 1977.
–
Р
. 140.
25
Ibid.
Р
. 207.
26
Ibid.
Р
. 219.
27
См
.: Rosenau J. Turbulence in World Politics: A Theory of Change and Continuity.
–
Princeton: Princeton
University Press, 1990.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
24
2.
Труд английского ученого Х.
Булла был бы невозможен и весьма
оспариваем критиками, если бы не период разрядки международной
напряженности 70
-
х годов
XX
в., в конструировании которого сыграл важную
роль Генри Киссинджер. В своей работе «Мировой порядок» (
World
О
rder,
2014) американский ученый и политический деятель, используя понятийный
аппарат Х.
Булла в оценке «ускользающей от общего понимания концепции
мирового порядка», констатирует, что «международное сообщество»
не в состоянии согласовать или договориться об однозначном и
непротиворечивом комплексе целей, методов и ограничений
28
. По мнению
американского политика, конструирование мирового порядка, длившееся не
одно поколение, во многих отношениях свершилось, что выражается в
существовании
множества
независимых
суверенных
государств,
распространении демократии и принципов представительного управления,
функционировании в режиме реального времени сети глобальных
коммуникаций и финансовых систем
29
, многих других всеобщих аспектов
жизнедеятельности по сути международного общества. Однако ключевой
вопрос при построении мирового порядка неизбежно затрагивает сущность
объединяющих его принципов –
в которых и состоит кардинальное различие
между западными и незападными подходами к миропорядку
30
. Поэтому
важными представляются мысли автора о Вестфальской системе
международных отношений, «наиболее приемлемых правил и принципов
международного порядка в современную эпоху»
31
.
В общей струе со сторонниками реализма Г. Киссинджер обращается
к теме воздействия на любой международный порядок двух тенденций,
«посягающих на его связанность: либо перераспределение легитимности,
либо значительное изменение в балансе сил»
32
. Первая связана
с коренным изменением ценностей, заложенных в основу международных
договоренностей, что, на наш взгляд, имеет место, если оценивать
значительные различия в мироощущении различных культур и
цивилизаций. Вторая причина кризиса международного порядка
возникает, когда он оказывается не в состоянии приспособиться к
значительному изменению соотношения сил. По сути, на наш взгляд,
возвышение Китая представляет собой в
XXI
в. значительную структурную
проблему для баланса сил, что дает основание многим ученым
-
международникам рассуждать о новой биполярности в составе США и КНР.
28
Киссинджер Г. Мировой порядок. –
М.: АСТ, 2016. –
С. 10.
29
Там же. С. 469.
30
Там же. С
. 471.
31
Ikenberry G. J. Why the Liberal World Order Will Survive // Ethics and International Affairs, 32, no. 1, 2018.
–
PP. 17-29.
32
Киссинджер Г. Мировой порядок. –
М.: АСТ, 2016. –
С. 474
-476.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
25
В прогностическом плане трудно не согласиться с выводом
Г.
Киссинджера о том, что ни одна страна в одиночку не в состоянии
сформировать мировой порядок. Для установления подлинного мирового
порядка его элементы, сохраняя собственные ценности, нуждаются во
второй культуре, которая является глобальной, структурированной и
правовой
33
.
3.
Фрагментация мировой политической системы по культурно
-
цивилизационному признаку подробно проанализирована в известной
работе
Самюэля
Хантингтона
«Столкновение
цивилизаций».
В методологическом контексте рассмотрение автором глобальной
политики как многополюсной и полицивилизационной, его посыл о
возникновении мирового порядка, основанного на цивилизациях, когда
общества, имеющие культурные сходства, сотрудничают друг с другом и
попытки переноса обществ из одной цивилизации в другую оказываются
бесплодными, а страны группируются вокруг ведущих или стержневых
стран своих цивилизаций, имеет особую ценность для анализа
современных мирополитических процессов
34
. Цивилизационный подход
С.Хантингтона оригинален прежде всего благодаря обширным
эмпирическим данным, которые можно дополнять на фоне современных
мегатрендов и событий в международной политике.
Генеалогию идей С.
Хантингтона обычно связывают с работами
А.
Тойнби
35
и Б.
Льюиса
36
. Помимо произведений С. Хантингтона
необходимо отметить две значительные работы по проблеме конфликта
цивилизаций. Это труд Али Тарика «Столкновение цивилизаций»:
крестовые походы, джихад и современность»
37
, а также работа Дж. Сакса
«Достоинство различия. Как избежать столкновения цивилизаций»
38
,
в которой анализируется феномен многообразия национальных,
социальных, вероисповедных, культурных и других человеческих
сообществ и рассматривается возможность снижения угрозы столкновения
цивилизаций через диалог между ними.
По нашему мнению, выраженная научно
-
теоретическая актуальность
и
социально
-
практическая
значимость
концепции
столкновения
цивилизаций при анализе и прогнозировании порядка в мировой политике
33
Там же. С. 484.
34
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. –
М.: АСТ, 2003. –
С. 15.
35
См.: Тойнби А. Дж. Постижение истории.
-
М., 1991.
36
См.: Льюис Б. Что не так? Путь Запада и Ближнего Востока: прогресс и традиционализм. –
М., 2003; Льюис
Б. Ислам и Запад. –
М., 2003.
37
См.: Али
-
Тарик. Столкновение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность. –
М., 2006.
38
См.: Сакс Дж. Достоинство различия. Как избежать столкновения цивилизаций. –
М. Иерусалим, 2008.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
26
могут быть плодотворно спроецированы на структурирование локального
(или регионального) порядка в Центральной Азии как важного элемента
международной системы. Такой подход, возможно, даже строго
востребован с учетом геополитического значения и геокультурных
особенностей региона на перекрестке цивилизаций, которые отягощают и
одновременно представляют огромные возможности для расположенных
здесь государствнаций в процессе укрепления их роли и влияния в
международном обществе.
4.
В постбиполярную эпоху после укрепления на мировой арене новых
политических акторов и в связи с начавшимися процессами внутренней
трансформации вновь актуальным стал системный подход в изучении
как политики, так и международных отношений. В современных
международных исследованиях и практико
-
аналитических разработках
системный подход представляется одним из дискуссионных методов
исследования и прогнозирования международных отношений,
при
применении
которого
достигается
бόльшая
результативность,
всестороннее и наиболее полное понимание «феномена» исследования.
Традиционно применение системного подхода в международных
отношениях (
system analysis approach
) связано с теоретическими
разработками американских исследователей М.
Каплана (Morton A.
Kaplan)
«идеальных» типов международных систем, Р.
Розекранса (Richard
Rosecrance) исторических моделей международных систем, К.
Уолтца
(Kenneth Waltz) концепции трёх уровней структуры системы, Р.
Гилпина
(Robert Gilpin) системных изменений на уровне международной системы и
государств, С.
Хоффмана (Stanley Hoffmann) системных внутренних и
внешних ограничений внешней политики, К.
Дойча (Karl
W. Deutsch)
сообществ безопасности и информационных систем, И
.
Валлерстайна
(Immanuel Wallerstein) концепции «мир
-
системы», Дж.
Модельски (George
Modelski) длительных/длинных циклов в мировой политике, Р.
Арона
(Raymond Aron) гомогенных и
гетерогенных международных систем.
Значительное влияние на эволюцию/развитие системного подхода
в политической науке оказали исследования американского социолога
Т.
Парсонса (Talcott Parsons), немецкого социолога Н.
Лумана (Niklas
Luhmann), американского политолога Д.
Истона (David Easton)
.
В ходе исследования предметного поля мирового порядка и системы
международных отношений весьма полезными представляются такие
принципы системного исследования, как целостность изучаемой системы;
наличие в системе двух или более типов (системообразующих) связей;
наличие структуры и организации; наличие «горизонтальной» и
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
27
«вертикальной» уровней системы и иерархии этих уровней; способы
регулирования многоуровневой иерархии, выраженные в управлении
системой; постановка цели и целесообразного характера поведения систем;
фактор самоорганизации (преобразование системы и её функций),
наличие у системы множества характеристик; проблема соотношения
функционирования и развития системы при соответствующих механизмах
39
.
Например,
пользуясь синергетическим подходом, можно выдвинуть
предположение о том, что за последние тридцать лет система
международных отношений после периода холодной войны и биполярного
мира в своем стремительном развитии под воздействием глобальных
процессов достигла точки бифуркации. Тем самым система международных
отношений находится в критическом состоянии, при котором становится
неустойчивой относительно флуктуаций и возникает неопределенность –
станет ли состояние системы еще более хаотическим или она перейдет на
новый, более дифференцированный и высокий уровень упорядоченности
40
.
5.
Американским ученым, представителем школы неомарксизма
Иммануэлем Валлерстайном было положено начало созданию теоретической
модели мир
-
системного подхода с задачей объяснить современные процессы
мирового развития с помощью выведения причинно
-
следственных связей
в исторической ретроспективе. Онтологические основания по Валлерстайну
представляются как категориальная сеть: «мир
-
система», «мир
-
экономика»,
«мир
-
империя», «время
-
пространство», «ядро» (высокоразвитые страны)
«периферия» (страны, специализирующиеся на добыче ресурсов со слабой
политической системой –
страны «третьего мира»), «полупериферия»
(страны модернизации «второй волны»).
Единственным видом социальной системы является мир
-
система,
которая определяется как общность с единой системой разделения труда и
множественностью
культурных
систем. Двумя
разновидностями
исторических систем выступают мир
-
системы с общей политической
системой и без нее, соответственно «мир
-
империя» и «мир
-
экономика».
«Мир
-
экономика»» по сути представляет собой систему, именуемую
капитализмом. «Миры
-
экономики» трансформировались в «миры
-
империи» ввиду исторически присущим им нестабильным структурам,
которые приходили к дезинтеграции и/или завоеванию одной группой
41
.
39
См.: Системный подход к изучению международных отношений. Коллективная монография. –
Ташкент:
УМЭД, 2020. –
С. 8
-16.
40
Таджиев Ш. «Мягкая сила» во внешней политике Республики Узбекистан на современном этапе. –
Ташкент: УМЭД, 2020. –
С. 62.
41
Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Пер. с англ. П.М.Кудюкина.
Под общей редакцией Б.Ю. Кагарлицкого. –
СПб.: Издательство «Университетская книга», 2001. –
С.24.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
28
На наш взгляд, в рамках исследования проблем современного
мирового порядка, в том числе в контексте места и роли в нем региона
Центральной Азии, полезным представляется использование категории
И.
Валлерстайна «геокультура». Понятие геокультуры рассматривается им
в контексте мир
-
системной концепции и связанных с ней глобальных
геополитических и геоэкономических проблем. Он определяет это понятие
как культурный способ организации мирового пространства. В нем ученый
выделяет общества, входящие в цивилизационное ядро существующего
мира, общества, которые оказываются на периферии, а также общества,
которые занимают позиции так называемой полупериферии. Геокультура
им рассматривается в качестве синонима культурного давления
индустриального центра капиталистической мир
-
системы на ее аграрную
периферию, в частности, давления, обеспечивавшего легитимность
мирового глобального порядка посредством внедрения в глобальном
масштабе модернизационной установки на национальное развитие
42
.
6.
Учеными выделяются три ключевых подхода к прикладному анализу
мирового порядка: реалистический, социально
-
конструктивистский и
институциональный
43
. Первый из них берет начало в трудах политических
реалистов (Г.
Моргентау
44
, Р.
Арон
45
, К.
Уолтц
46
), которые уделяют
первостепенное внимание соотношению потенциалов акторов мировой
политики, особенно ведущих мировых держав.
Реалистский подход
доминировал в политическом дискурсе в эпоху холодной войны с акцентом
на военный фактор как определяющий элемент баланса сил. На современном
этапе, по нашему мнению, данная парадигма получила превосходное
развитие в терминах и категориях структурной теории «наступательного
реализма» Дж. Миршаймера
47
.
У истоков второго –
социально
-
конструктивистского подхода
стояли
политологи Р.
Гилпин
48
, Л.
Миллер
49
, Р.
Купер
50
. Они постулируют
приоритетную значимость норм, которым следуют или осознанно
42
Там же. С. 188
-190.
43
Торкунов А.В. Современные международные отношения и мировая политика. –
М.: Просвещение, 2004.
–
С. 49; Сирота Н.М. Новый мировой порядок: тенденции и перспективы становления. –
Saarbr
ü
cken:
Palmarium Academic Publishing, 2016.
–
С. 18
-20.
44
Morgenthau H. Politics Among Nations. The Struggle for Power and Peace.
–
Second Edition, Alfred A. Knopf:
New York, 1955.
45
Арон Р. Мир и война между народами. –
М.:
Nota Bene, 2000.
46
Waltz K. Theory of International Politics.
–
New York: McGraw Hill, 1979.
47
Mearsheimer J. The Tragedy of Great Power Politics.
–
New York: W.W. Norton, 2014.
48
Gilpin R. War and Change in World Politics.
–
Cambridge: University Press, 1981.
–
P. 102.
49
Miller L.H. Global Order: Values and Power in International Politics.
–
Abingdon: Routledge, 1985.
–
P. 50.
50
Cooper R. Is there a New World Order? // Prospects for Global Order.
–
Ed. by S. Sato, T. Taylor, S. Heiva, London,
1993. Vol. 2.
–
P. 8.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
29
нарушают субъекты мировой политики при выстраивании взаимных
отношений. При этом смена правил и принципов международного
взаимодействия приводит к трансформации мировых порядков. Данный
подход в нашем понимании актуален в современных условиях, когда
общепризнанные
нормы
и
принципы
биполярной
системы
международных отношений подвергаются заметной коррозии ввиду их
вольной интерпретации ведущими государствами мира и новыми
центрами силы. Другим примером может служить вступление на мировую
арену технологических мега
-
корпораций, которые беспрецедентным
образом занимают традиционные ниши государств во внутренней и
внешней политике, влияют на общественно
-
политические процессы.
Институциональный подход
, представителем которого является, в
частности, Дж. Айкенберри
51
, делает акцент на
инструменты
регулирования мирополитических
процессов с
главной ролью
международных институтов как механизмов сотрудничества суверенных
государств, способных корректировать поведение отдельных стран в
интересах международного сообщества. Дж. Айкенберри и ряд других
американских авторов являются яркими приверженцами концепции
либерального мирового порядка
52
.
На наш взгляд, данный посыл может быть корректен, если основные
игроки на мировой арене, отбросив национальный эгоцентризм, в условиях
превалирующего взаимного противостояния по всем траекториям
глобального развития смогут договориться относительно делегирования
политической власти международным институтам хотя бы в части
стратегической стабильности.
7.
К.
Бут и Н.
Уилер предлагают собственную оригинальную и
достаточно операбельную в наши дни типологию подходов к исследованию
мирового порядка с разделением взглядов ученых на три группы –
фаталистский, посреднический и трансцендентный
53
.
Сторонники
фаталистского подхода
рассматривают мировой
порядок
как
неизменную
базовую
переменную
глобального
мироустройства на основе принципов игры с нулевой суммой, когда
51
Ikenberry J.G. After Victory: Institutions, Strategic Restraint, and the Rebuilding of Order After Major Wars. -
Princeton: University Press, 2000.
–
P. 7.
52
См
.: Ikenberry J.G. After Hegemony: Institutions, Strategic Restraint, and the Building of Order after Major Wars.
–
Princeton: Princeton University Press, 2000, Ikenberry J.G. A World Safe for Democracy: Liberal Internationalism
and the Crises of Global Order.
–
New Haven: Yale University Press, 2020; Simmons
А
. and Goemans H.E. Built on
Borders: Tensions with the Institution Liberalism (Thought It) Left Behind // International Organization,
2021;
Porter P. The False Promise of Liberal Order: Nostalgia, Delusion and the Rise of Trump.
–
New York: Polity, 2020.
53
Booth K., Wheeler N. The Security Dilemma: Fear, Cooperation, and Trust in World Politics.
–
London: Palgrave
Macmillan, 2008.
–
P. 10.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
30
государства и группы государств состоят главным образом в отношениях
конфронтации друг с другом, а характер их взаимодействия задает
расстановка сил на
международной арене. Приверженцы фаталистского
подхода (Г.
Моргентау и Зб.
Бжезинский) постулируют, что формирование
нового мирового порядка в XXI в. будет напрямую зависеть от возвышения
одного или нескольких центров сил, различных по потенциалам своего
международного влияния. Конечный облик мирового порядка в видении
фаталистов будет определяться конфигурацией сил на мировой арене
(однополярность,
многополярность
или
новая
региональная
биполярность), а также характером взаимоотношений между великими
державами («мировой концерт» наций и маловероятно, хотя не
исключается, –
новая межблоковая конфронтация).
Представители
посреднического
подхода
(институционалисты,
функционалисты, конструктивисты) рассматривают мировой порядок как
игру с ненулевой суммой, в которой государства делегируют часть своего
суверенитета нескольким десяткам международных институтов. Соблюдение
коллективно выработанных норм внешнеполитического поведения будет
способствовать снижению градуса неопределенности в мировой политике и
содействовать избежанию перерастания такого недоверия в открытое
противоборство. Сторонники посреднического подхода расходятся во
мнениях относительно оснований такой вовлеченности государств.
Конструктивисты считают обязательным условием сотрудничества стран
через многосторонние институты их коллективную идентичность,
базирующуюся на общих ценностях
54
. Институционалисты постулируют, что
формирование мирового порядка является результатом совместных усилий
государств по выработке и закреплению в
международных договорах общих
норм поведения
55
. Функционалисты говорят о важности наличия у
государств общих интересов, подталкивающих их к кооперации даже при
условии, что у них могут быть несовместимые системы ценностей
56
.
В частности, на наш взгляд, продление Договора о мерах по
дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных
вооружений (СНВ
-
3) и готовность ведущих ядерных держав –
США и России
54
Wendt A. Collective Identity Formation and the International State // The American Political Science Review,
June 1994, Vol. 88, No.2.
–
Р
. 386; Ruggie J.G. What Makes the World Hang Together? Neo-Utilitarianism and the
Social Constructivist Challenge // International Organization, Autumn 1998. Vol. 52, No.4.
–
Р
. 872-873.
55
Slaughter A.-M. International Law and International Relations Theory: A Dual Agenda // The American Journal
of International Law, April 1993, Vol. 87, No.2.
–
Р
. 211; Keohane R.O. The Promise of Institutionalist Theory //
International Security, Summer 1995, Vol. 20, No.1.
–
РР
. 45-46.
56
Keohane R.O. International Institutions: Can Interdependence Work? // Foreign Policy, Spring 1998, No.110.
Р
. 85;
Martin L.L. Interests, Power, and Multilateralism // International Organization, Autumn 1992, Vol. 46, No.4.
Р
. 767.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
31
к серьезным и основательным переговорам по всему спектру ядерных
вызовов и угроз вне СНВ
-
3 могут дать основания ученым рассматривать
такие положительные тенденции в мировой политике как с точки зрения
фаталистского (облик мирового порядка определяют мировые державы на
основе равновесия сил), так и посреднического подхода (заключение
обязательных для исполнения договоров и разработка общих норм
поведения). Например, формирование по инициативе Узбекистана в
Центральной Азии единственной в Северном полушарии зоны, свободной
от ядерного оружия, стало многозначительным свидетельством
приверженности новых независимых государств региона к коллективной
идентичности на базе общих для международного сообщества ценностей.
А.
-
М.
Слотер выявила на стыке тысячелетий еще один важнейший
феномен, названный ею «трансгосударственностью», когда государства при
помощи комплекса различных межгосударственных связей образуют
«межправительственные сети» (“
government networks
”)
57
. По ее мысли,
национальное государство сохранило за собой статус наиболее важного игрока
на международной арене, но
начало фрагментироваться на составные
институциональные структуры, которые напрямую контактируют с
аналогичными институтами других государств через национальные границы,
одновременно придерживаясь и представляя интересы своей страны.
Государства сохранили
механизмы «реагрегации» интересов отдельных
институтов, что позволяет им при необходимости взаимодействовать друг с
другом в качестве целостных акторов. Сети же функционируют параллельно
или в рамках традиционных межправительственных организаций
58
.
Представляется, что феномен «трансгосударственности» ярко
проявляется на постсоветском пространстве и в регионе Центральной
Азии, когда ввиду исторических предпосылок динамично развиваются
сетевые
связи
институциональных
структур
параллельно
с
множественными прямыми контактами негосударственных акторов.
Сторонники
трансцендентного подхода,
к которым относятся
неомарксисты, феминисты, федералисты, анархисты
59
, трактуют мировой
порядок как архаизм, на смену которому с течением времени придет новое,
гуманное мироустройство. Мировой порядок будущего в их понимании
«конец игры» суверенных государств друг с другом, так как он будет
57
См
.: Slaughter A. A new World Order.
–
Princeton: Princeton University Press, 2004.
58
Ibid. P.18.
59
Permanyer I. On the Measurement of Gender Equality and Gender-Related Development Levels // Journal of
Human Development, March 2008. Vol. 9, No.1.
–
РР
. 87-108; Boardman R. Environmental Discourse and
International Relations Theory: Towards a Proto-Theory of Ecosation // Global Society: Journal of
Interdisciplinary International Relations. Vol. 11, No.1.
–
РР. 31
-44.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
32
основан на идее объединения всего
человечества в глобальную
транснациональную общность. Трансценденталисты имеют отличающиеся
подходы
к
сущностным
характеристикам
прогнозируемого
или
воображаемого мироустройства. Одни выступают за создание всемирной
федерации, другие –
за упразднение института государства как такового, но
все едины в своей убежденности в необходимости и возможности
осуществления глобальных структурных изменений в мировой политике.
Действительно, пандемия коронавируса, накрывшая всю систему
международных отношений в начале
2020
г., стала историческим триггером в
деле
трансформации
социальных
отношений
на
национальном,
региональном и международном уровнях. Ограничение социальных свобод
личности, прямая угроза от вируса национальной безопасности практически
всех государств мира, объективное торможение транснационализации и рост
национального эгоцентризма, –
все это можно оценивать как временный
кризис трансцендентного подхода в оценке перспектив формирования
нового мирового порядка.
8.
Мировой порядок также можно описать в категориях сущего,
должного и желаемого. В связи с этим, как отмечает видный российский
ученый П.А.
Цыганков, мировой порядок можно рассматривать как
объективную реальность (эмпирический миропорядок), как деятельность
по управлению и изменению этой реальности
под влиянием нормативно
-
правовых и ценностных требований (нормативный миропорядок) и как
теоретические
конструкции,
отражающие
видение
лучшего
мироустройства (воображаемый миропорядок). Профессор П.А.
Цыганков
выделяет следующие структурные характеристики
миропорядка:
социетальная структура дает представление о том, к какой сфере
общественной жизни имеет отношение исследуемый мировой порядок
(в этой связи выделяют экономический, правовой, информационный и
другие виды мирового порядка); горизонтальная структура обусловливает
состав акторов мировой политики, которыми помимо суверенных
государств являются и другие международные игроки; вертикальную
структуру образуют существующие центры силы (их количество
определяет конфигурацию мирового порядка и его полярность) и степень
иерархичности в распределении военно
-
политической, экономической,
культурной и идеологической власти между акторами; институциональную
структуру миропорядка составляют международные межправительственные
и неправительственные организации, а также источники норм
международного права (международные договоры, многосторонние
соглашения и т.п.); нормативная структура является, по сути, производной от
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
33
институциональной структуры и отражает существующие правила и
традиции регулирования отношений между участниками международных
отношений и мировой политики, которые последние соблюдают
добровольно или по принуждению других, более влиятельных, игроков;
символическая структура акцентирует внимание исследователя на
культурно
-
идеологическом компоненте международной жизни, на значении
универсальных и частных (национальных, этнических и пр.) ценностей для
организации мирового политического процесса
60
.
В нашем понимании в научно
-
методологическом плане структурные
характеристики мирового порядка российского ученого позволяют
исследователю более точно сконцентрироваться на конкретных аспектах
рассматриваемого феномена, рационально и плодотворно использовать
теоретический инструментарий при описании и обобщении порой трудно
осмысляемых новых событий и трендов на политической арене мира.
Российский политолог профессор Т.А.
Шаклеина выдвигает важную
научно
-
методологическую особенность при изучении проблем мирового
порядка, говоря о том, что строительство и закрепление нового мирового
порядка является самым главным мегатрендом XXI в. Под мегатрендами
мировой
политики
Т.А.
Шаклеина
понимает
«крупномасштабные,
долгосрочные процессы мирового развития, определяющие качественное
содержание текущего этапа эволюции миросистемы»
61
. При этом в рамках
самого порядкообразующего мегатренда она выделяет такие глобальные
тренды, как изменение политической структуры мира, заключающееся в его
деполяризации и полицентризации, расширение группы ведущих мировых
держав, общая территориальная фрагментация мира (заключающаяся в
фрагментации
отдельных государств, появлении непризнанных и частично
признанных стран), тренд по созданию новых норм, регламентирующих
поведение игроков на международной арене и обеспечивающих их
выполнение международными институтами, а также новая территориальная
структуризация мирового и регионального пространств
62
.
Важную лепту в исследования современной мировой системы вносит
российский ученый М.М.
Лебедева, которая предлагает подход, согласно
которому современную политическую организацию мира следует
60
Международные отношения и мировая политика: Учебник для бакалавриата и магистратуры / Под ред.
П.А. Цыганкова. –
М.: Юрайт, 2016. –
С. 199.
61
Шаклеина Т.А. Мегатренды. Основные траектории эволюции мирового порядка в XXI веке. Под ред. Т.А.
Шаклеиной и А.Б. Байкова. –
М.: Аспект Пресс, 2013. –
С. 7, 69.
62
Шаклеина Т.А. Роль великих держав в структурировании мирополитического пространства в XXI веке
// Политическая наука перед вызовами глобального и регионального развития: Научное издание / Под.
ред. О.В. Гаман
-
Голутвиной. –
М.: «Аспект Пресс», 2016. –
С. 314
-315.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
34
рассматривать
как
глобальную
систему,
состоящую
из
трех
взаимозависимых
уровней:
Вестфальской
системы,
системы
международных (межгосударственных) отношений и политических систем
отдельных государств. Российский исследователь показывает, что все три
уровня подвержены глубокой кардинальной трансформации и это
порождает эффект «идеального шторма». При этом в силу ряда причин
наиболее «слабым звеном», т.е. тем звеном, где указанные процессы
проявляются с наибольшей отчётливостью, стал Ближневосточный
регион
63
. По нашему мнению, полезным представляется научный подход
автора с диалектической взаимоувязкой трех уровней политического
ландшафта мира, оказывающих в наши дни детерминирующее значение
при оценке общей мирополитической картины.
9.
Как показывает наш анализ, научно
-
методологическая база
исследования проблемного поля «мировой порядок» остается достаточно
обширной и по некоторым параметрам противоречивой. Разнообразие и
многоаспектность
методологических
подходов
обусловлены
диверсифицированностью
традиций
политологических
школ
и
направлений, различием мироощущения и философского восприятия
окружающего мира, определенной идеологической константой в работах
западных и незападных политологов. Сложным представляется поиск
научно обоснованного и консенсусно принятого порядка
в международных
отношениях, когда турбулентность на всех уровнях политического
устройства государств, регионов и в мировом масштабе становится главной
характеризирующей особенностью современности.
Наиболее заметная линия «водораздела» в оценке его современного
состояния и желаемого будущего проходит между сторонниками
политического реализма и приверженцами либеральных подходов
64
.
В этом плане заслуживает внимания китайская интерпретация
теории международного общества. Известный китайский ученый Цинь
Яцин считает ценным данный концепт для анализа международных
отношений, но не согласен с учеными английской школы в том, как
определять и понимать его. Апеллируя к мирному подъему Китая в
последние три десятилетия, к его политике реформ и открытости, автор
выдвинул процессный подход с использованием китайского способа
мышления и философской традиции. Он видит общество и акторов,
63
Лебедева М.М. Система политической организации мира: «идеальный шторм» // Вестник МГИМО
-
Университета. –
М., 2016, № (2(47)). –
С.125
-133.
64
Цыганков П.А. Относительность расхождений и пределы совмещения реализма и либерализма в
трактовке вопросов миропорядка // Политическая наука, спецвыпуск. –
М., 2017. –
С. 235.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
35
связанных друг с другом в непрерывном процессе. Данный подход
интерпретирует международное общество как сеть динамических и
трансформирующихся отношений, строительства и реконструкции
акторов,
который
производит
новые
синтезы
в
рамках
межгосударственных субъектных и межконтекстных практик. В таком
процессе меняются не только особенности общества, но также
идентичности акторов. И нет вопроса о том, что статический актор гонится
за меняющими институтами
65
.
10.
Именно поэтому вполне объяснимо, что в политологическом
дискурсе не существует общепринятого или канонического определения
категории «мировой порядок».
Оксфордский словарь английского языка определяет «мировой
порядок» как систему контролирующих действий в мире, прежде всего
комплекс договоренностей на международном уровне в целях сохранения
глобальной политической стабильности
66
.
В дополнение к приведенным выше определениям данной категории
отметим, что с позиции власти в мировой политике Г.
Киссинджер
представляет ее как «схему организации и распределения власти, которая
считается справедливой каким
-
либо актором мировой политики и
пригодной для всего мира»
67
. Американский политолог Л.
Миллер
рассматривает мировой порядок как «состояние наличия определенной
системы норм, задающих параметры соперничества международных
акторов друг с другом за власть и влияние»
68
.
А.
-
М.
Слотер определяет мировой порядок в качестве системы
глобального управления, которая институционализирует международное
сотрудничество и предотвращает конфликты в степени, достаточной для
всех наций для достижения ими большего мира и процветания, лучшего
распоряжения имеющимися ресурсами и обеспечения хотя бы
минимальных стандартов человеческой жизни и достоинства
69
.
Российский ученый Э.Я.
Баталов трактует мировой порядок как систему
коррелятивных связей между субъектами мирового политического процесса,
к которым он причисляет государства, международные правительственные и
65
Гибридизация мировой и внешней политики в свете социологии международных отношений /
Багаева
А.В., Бродовская
Е.В., Вдовиченко
Л.Н. и др.; под общей ред. профессора П.А. Цыганкова. –
М.:
Горячая линия –
Телеком, 2017. –
С. 225
-226.
66
См
.:
О
xford English Dictionary.
67
Kissinger H. World Order: Reflections on the Character of Nations and the Course of History.
–
London: Penguin
Books, 2015.
–
P. 9.
68
Miller L.H. Global Order: Values and Power in International Politics.
–
Boulder: Westview Press, 1998.
–
P. 11.
69
Slaughter A.-M. A new World Order.
–
Princeton: Princeton University Press, 2004.
–
P. 166.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
36
неправительственные организации, индивидов и их групп, способными
благодаря имеющимся у них политическим, экономическим и иным ресурсам
оказывать существенное влияние на мировую политику
70
.
Аналогичным образом определяет понятие «мировой порядок»
Ю.П.
Давыдов как «состояние системы международных отношений,
соответствующим образом запрограммированное на ее безопасность,
стабильность и развитие, и регулируемое на основе критериев,
отвечающих нынешним потребностям прежде всего самых влиятельных
субъектов данного мирового сообщества»
71
.
В соответствии с государственно
-
центричным подходом Х.
Буллом
под международным (мировым) порядком «понимается характер
(состояние) или направление внешней активности, обеспечивающей
незыблемость тех целей сообщества государств, которые являются для
него, с одной стороны, элементарно необходимыми, с другой –
жизненно
важными, с третьей –
общими для всех». Тем самым фундаментальные
основания любого социального порядка сводятся к закреплению
трех
базовых принципов в отношениях между его участниками: право на жизнь,
право на собственность, обязательность исполнения договоров
72
.
В том же русле российский ученый А.Д.
Богатуров
под этим термином
понимает систему межгосударственных отношений, которая регулируется
принципами внешнеполитического поведения, согласованными на их
основе установлениями и признаваемыми легитимными санкциями за их
нарушение, потенциалом уполномоченных стран и образованных ими
межгосударственных институтов такие санкции осуществить, а также
политической волей стран этим потенциалом воспользоваться
73
.
К.С.
Гаджиев трактует понятие «мировой порядок» в двух ипостасях.
В широком формате оно рассматривается как «мировое сообщество в его
тотальности, включая всех без исключения акторов». В узком смысле –
это
«система взаимоотношений наиболее активных акторов мирового
сообщества, основанная на определенном комплексе неофициальных и
официальных правил и норм поведения, закрепленных в международном
праве, а также созданных на их базе институтов, организаций, союзов и т.д.»
74
.
70
Баталов Э.Я. «Новый мировой порядок»: к методологии анализа // Полис. Политические исследования.
–
М., 2003, №7. –
С. 31.
71
Давыдов Ю. П. Норма против сил. Проблема мирорегулирования. –
М.: Наука, 2002. –
С. 39.
72
Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics. 3
rd
ed.
–
Columbia Univ. Press, 2002.
–
РР
. 4, 16.
73
Богатуров
А
.
Д
.
Великие
державы
на
Тихом
океане
.
История и теория международных отношений
в Восточной Азии после Второй мировой войны (1945
-1995).
–
М.: Конверт –
МОНФ, 1997. –
С. 40.
74
Гаджиев
К.С. Геополитические горизонты России: контуры нового миропорядка. –
М.: Экономика,
2007.
–
С.12.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
37
Более обобщенный подход можно найти у А.И.
Никитина, который
пишет: «В простейшем выражении «миропорядок»
есть относительно
устойчивое и достаточно стабильное, хотя и ограниченное в историческом
времени состояние международной системы, характеризующееся
господством признаваемых большинством акторов (государственных и
негосударственных) правил поведения на международной арене и
основанное на балансе сил и интересов ведущих мировых держав и
политических сил»
75
.
Тем самым, по нашему мнению, различные определения феномена
«мировой порядок» концентрируются на осмыслении признанных норм,
правил, ценностей, институтов и организаций, основных субъектов
международных отношений и их взаимодействия в определенный
исторический период, а также множестве других параметров, комплексное
сведение которых в общую систему дает основание для обобщенного
представления или видения политического устройства мира. Мы
рассматриваем мирополитические процессы в тесной взаимосвязи и
взаимозависимости от главенствующих социальных и политических
трендов как внутри и между субъектами международных отношений,
особенно великих держав, так и вне регуляции государств как носителей
власти в глобализирующейся ойкумене.
11.
С методологической точки зрения следует также обратить
внимание на соотношение понятий «мировой порядок» и «международный
порядок». Данный аспект проблемы присутствует в западном и российском
научном дискурсе
76
. Согласно Х.
Буллу, мировой порядок шире и «исконнее»
международного порядка, поскольку он регулирует взаимоотношения на
уровне государств и социальные связи других типов. Он обладает
моральным приоритетом в сравнении с международным порядком ввиду
того, что упорядочивает отношения в человеческом обществе в целом.
С. Хоффман и Дж. Айкенберри придерживаются мысли о том, что
понятие «мировой порядок» шире по отношению к «международному
порядку», поскольку регулирует отношения на всех уровнях общества в
целом, предполагает их упорядоченность.
75
Никитин
А.И. Современный миропорядок: его кризис и перспективы // Полис. Политические
исследования
.
–
М., 2018, №6. –
С
. 32-36.
76
Hoffmann S. Primacy or World Order: American Foreign Policy Since the Cold War.
–
New York: McGraw-Hill
Education, 1980.
–
P. 29; Ikenberry J.G. After Victory: Institutions, Strategic Restraint, and the Rebuilding of Order
After Major Wars.
–
Princeton: University Press, 2000.
–
P. 88; Bull H. The Anarchical Society.
–
New York: Columbia
University Press, 1977.
–
P. 8-22;
Сирота
Н
.
М
.
Новый
мировой
порядок
:
тенденции
и
перспективы
становления
.
–
Saarbrücken: Palmarium Academic Publishing, 2016. –
С
. 16;
Богатуров
А
.
Д
.
Современный
международный
порядок
//
Международные
процессы
.
Т. 1, № 1. –
Москва, 2003. –
С. 6; Цыганков П.А.
Теория международных отношений. –
М.: Гардарики, 2003. –
С. 474.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
38
А.Д.
Богатуров утверждает, что мировой порядок сегодня не носит
глобальный, всеохватывающий характер, из чего следует, что по охвату он
уже международный порядок. При этом именно мировой порядок, по
убеждению ученого, выражает желаемый вектор эволюции мировой системы,
суть которого –
в разрастании мирового порядка до масштабов
международного.
П.А.
Цыганков говорит о том, что международный порядок составляет
ядро мирового порядка, но к нему не сводится все содержание последнего. Он
призывает не отождествлять эти две категории, но и не абсолютизировать их
различия. Международный порядок автор соотносит с межгосударственным
и говорит о возможности его существования при отсутствии мирового
порядка. Вместе с тем мировой порядок не мыслится при отсутствии особого
международного порядка, в котором созданы действенные механизмы и
процедуры
межгосударственного
сотрудничества,
способствующие
реализации общих целей и культивированию общих ценностей граждан
таких государств.
По нашему мнению, полное отожествление этих двух категорий
является нецелесообразным редуцированным применением понятийного
аппарата в исследуемой области. Поэтому мы полагаем, что международный
порядок больше соотносится с межгосударственным взаимодействием в
международной системе. Одновременно мировой порядок охватывает более
широкие процессы и феномены на международной арене, где, помимо
государств с их интересами, балансом сил между ними и иными
государственно
-
центричными категориями, появляются государства с
несформировавшейся
внешнеполитической
идентификацией,
растет
влияние негосударственных акторов, происходят зримые изменения во
внутриполитических и внутрисоциальных установках, обостряются
различные коллизии на культурно
-
цивилизационном уровне. Однако эти
понятия
все же близки друг к другу в содержательном плане и семантически
имеют схожую смысловую нагрузку.
Тем самым есть основания полагать, что научно
-
методологические
подходы к исследованию концепции «мирового порядка» в рамках различных
научных школ отличаются
широкой вариативностью, однако в целом исходят
из общего понимания анархичности и одновременно взаимосвязанности
элементов сложившейся системы международных отношений.
Ввиду явно трансформационного (турбулентного) и динамичного
характера текущего состояния мирового порядка при научном анализе
мирополитических процессов, их объективном осознании, обобщении и
прогнозировании
продуктивным
представляется
использование
межпарадигмального подхода на базе теоретического плюрализма.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
39
1.2. Эволюция принципов Вестфальской системы
в условиях глобализации
Исследование предметного поля мирового порядка и в целом
международных
отношений,
осмысление
эволюции
современной
государственно
-
национальной системы с фиксированными территориальными
границами непосредственно соприкасается с феноменом «Вестфалии», или
Вестфальскими договорами 1648
г. (Оснабрюкский и Мюнстерский).
В дискурсе главенствующих реалистской
и либеральной парадигм
сложился
определенный
консенсус
относительно
значительной,
фундаментальной роли Вестфальского мирного договора в формировании
ныне функционирующей системы международных отношений, где заложены
«все атрибуты общепринятой формулы: общество + государственная
политическая организация + суверенитет + территория»
77
.
В традиционном понимании Вестфальский мир, который положил
конец Тридцатилетней войне в Западной Европе и санкционировал распад
Священной Римской империи на 355 самостоятельных
государств, «сделал
территориальное государство краеугольным камнем современной
государственной системы»
78
, формально признал «систему суверенных
государств»
79
и тем самым представляет собой некий «портал, ведущий из
старого мира в новый мир»
80
.
До этого
времени, как подчеркивал выдающийся российско
-
эстонский
юрист
-
международник
Ф.
Мартенс,
международные
отношения
характеризовались разобщенностью их участников, бессистемностью
международных взаимодействий, главным проявлением которых выступали
кратковременные вооруженные конфликты или длительные войны
81
.
Архаичная международная жизнь может быть словами английского
политического философа XVII в. Т.
Гоббса описана как «война всех против
всех», а системность предполагает устойчивость и предсказуемость
контактов между государствами.
Качественное отличие Вестфальской системы от всех прежних систем,
в которых, как правило, главную роль играли династические интересы,
состояло в том, что она заложила основы формирования и
77
Moita L. A critical review on the consensus around the “Westphalian system” //
Janus. Net e-journal of
International Relations, 2012. Vol. 3, N 2.
78
Morgenthau H. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace.
–
New York: McGraw-Hill, 1985.
–
P. 294.
79
Spruyt H. The Sovereign State and Its Competitors.
–
New Jersey: Princeton University Press, 1994.
–
Р
. 27.
80
Gross L. The Peace of Westphalia, 1648-1948 //American Journal of International Law. Vol. 42: 1, 1948.
–
Р
. 28.
81
См.: Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 1. –
СПб: Тип. М
-
ва
пут. сообщ., 1895.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
40
институционализации национальных государств как главных субъектов
международных отношений. Утвердился принцип, согласно которому
условием притязаний каждого отдельно взятого государства
на верховную
власть на территории, подпадающей под его юрисдикцию, является
признание и за другими государствами равных прав на ведение дел в
соответствии с их национальными интересами
(raison d
’
etat)
82
.
Вестфальский мир, завершив наиболее кровопролитную и
длительную войну до трагедии Первой мировой войны
XX
в., создал
условия для формирования системы международных отношений в
результате
осознания
правителями
европейских
государств
необходимости упорядочить правила поведения между собой на
европейском пространстве и на мировой сцене.
В хрестоматийном понимании основными принципами Вестфальской
системы международных отношений стали взаимное признание
национального государственного суверенитета и равноправия государств.
По истечении 370 лет эти принципы нашли глобальное распространение и
сохраняют свое значение в качестве основополагающих для
международных отношений до настоящего времени.
Данные принципы подразумевают следующее:
–
обеспечение государственного суверенитета как «права на
территорию и верховенство»;
–
приоритет национального интереса;
–
принцип баланса сил;
–
приоритет государств
-
наций;
–
невмешательство во внутренние дела государств;
–
равенство прав государств;
–
обязательство выполнять заключенные договоры;
–
признание международного права и применения дипломатии в
международных отношениях.
Следует упомянуть, что в научной литературе по теории
международных
отношений
и
истории
дипломатии
проблема
«Вестфальской модели» разработана достаточно глубоко и подробно.
Вестфальский мир и подписанный участниками этого исторического
процесса базовый документ оцениваются как переломная точка в
становлении международного права, на базе которого получил свое
развитие институт международно
-
правовых гарантий. На его основе была
впервые сформулирована декларативная теория международно
-
правового
82
См.: Гаджиев К. Слово в защиту верховенства Вестфальских принципов // Международная жизнь. –
М.,
2018, № 11. –
С. 138
-154.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
41
признания государств, согласно которой достаточно самого факта
провозглашения нового государства для возникновения у него
международной правосубъектности
83
.
Как показывает анализ, «Вестфальская модель» не представляла из
себя некий целостный и неизменный набор принципов формирования
международного порядка, переживший многовековые перипетии
исторического развития. Более того, по признанию выдающегося
американского юриста
-
международника Ричарда Фалька, «Вестфалия»
одновременно используется для обозначения события, идеи, процесса и
нормативного оценочного принципа.
Как событие «Вестфалия» относится к мирному урегулированию,
заключенному в конце Тридцатилетней войны (1618
-
1648), которое
послужило установлению структурной основы для сохранения мирового
порядка, который время от времени претерпевал изменения, до
настоящего времени.
Как идея «Вестфалия» относится к государственно
-
центричному
характеру мирового порядка, основанному на равном участии членов,
предоставляемом исключительно территориально расположенным
суверенным государствам.
Как процесс «Вестфалия» относится к меняющемуся характеру
государства и государственного управления с такими важнейшими вехами,
как колониализм и деколонизация, появление новых видов вооружений,
создание международных институтов, рост глобальных рыночных
механизмов и появление глобального гражданского общества.
Как нормативный оценочный принцип «Вестфалия» относится к
сильным и слабым сторонам основанной на суверенитете системы в
зависимости от исторических обстоятельств, защищая репрессивные
государства от ответственности и подвергая слабые и экономически
неблагополучные государства интервенциям и острым формам
материальных лишений
84
.
Для решений, принятых в рамках Вестфальского мира,
использовалось творческое наследие голландского юриста, философа и
государственного деятеля Гуго Гроция (1583–1645), который известен как
отец международного права и основатель
классической теории
международных отношений, заложивший основы новых международно
-
правовых подходов в своем труде «О праве войны и мира»
85
.
83
Саямов
Ю. Вестфальский мир и его принципы. Вчера и сегодня // Век глобализации. –
М., 2018. –
С.95
-105.
84
Falk R. Revisiting Westphalia, Discovering Post-Westphalia // The Journal of Ethics. 6, 2002.
–
Р. 311
-352.
85
Гроций Г. О праве войны и мира. –
М.: Ладомир,
1994.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
42
По нашему мнению, «Вестфальская система» все же имеет во многом
западноцентричный и региональный характер, если принять во внимание,
что «правила игры», принципы, ценности и идеи перманентно
видоизменялись в прошлом и динамично трансформируются в наше время в
основном под воздействием или влиянием глобальных держав. По
признанию Г.
Киссинджера, по
-
настоящему глобального «мирового порядка»
не существовало и то, что признается ныне таковой, сложилось
в Западной Европе и его основы были сформулированы в немецкой области
Вестфалия, причем без участия –
или даже внимания –
большинства стран на
других континентах и большинства иных цивилизаций. При этом, согласно
Г.
Киссинджеру, в истории были предложены различные разновидности
мирового порядка: европейская (Вестфальская система или модель),
китайская (иерархическая модель с китайским центром), исламская (модель
на основе религии). Вестфальская система распространилась по всему миру в
качестве «каркаса» межгосударственного и международного порядка,
охватывающего различные цивилизации и регионы
86
.
Если
Вестфальская
система
ознаменовала
конец
римско
-
католического универсализма и Священной Римской империи, то
основанная на ее принципах система баланса сил была заложены Венским
конгрессом 1815 г. после разрушения наполеоновской империи. По итогам
Первой мировой войны возникла Версальско
-
Вашингтонская система с
окончательным распадом Австро
-
Венгерской и Оттоманской империй и
урезанием
Российской
империи.
Двухполюсный
миропорядок
сформировался по итогам Второй мировой войны и фактического распада
Британской, Французской, Голландской, Португальской империй, получив
название Ялтинско
-
Потсдамской системы.
В соответствии с принятым в академической среде топонимическим
подходом мировые порядки получили свои названия по месту подписания
международных документов, в которых закреплены их фундаментальные
принципы. Данная типология охватывает вышеперечисленные мировые
порядки, существовавшие с 1648
г. после подписания Мюнстерского и
Оснабрюкского мирных соглашений. Российский ученый Э.Я.
Баталов
замечает, что, строго говоря, мировыми являются лишь Версальский,
Ялтинско
-
Потсдамский и современный порядок, условно называемый
постбиполярный. Остальные же так называемые «мировые» порядки
являются на деле региональными, а точнее европейскими, параллельно
которым в разные исторические периоды существовали другие
международные порядки. В XIX в. таких порядков было как минимум три:
86
Киссинджер Г. Мировой порядок. –
М.: АСТ, 2016. –
С. 11–
17.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
43
первый определял отношения между европейскими нациями, второй
устанавливал принципы и правила взаимодействия в Западном полушарии,
третий предписывал конкретные образцы внешнеполитического
поведения отдельным азиатским странам
87
.
Во многих исследованиях мирового порядка произошло фактически
отожествление двух систем: с одной стороны, Вестфальской системы как
системы принципов, которые заложены по итогам Традцатилетней войны, где
центральным стал принцип суверенитета; а с другой –
системы
межгосударственных отношений как некой конфигурации государств на
международной
арене
и
правил
взаимодействия,
определенных
международными договорами
88
. Безусловно, признание нетождественности
этих двух категорий могло бы содействовать решению ключевой проблемы
современности –
формированию контуров нового мирового порядка.
В нынешних исторических реалиях, сложившихся после окончания
тридцать лет назад холодной войны и характеризующихся крушением
биполярной системы с установлением условно постбиполярного периода,
наблюдаются коренные изменения конфигурации межгосударственных
отношений. Одновременно есть основания утверждать, что современная
мировая политика переживает важный исторический этап их серьезного
переформатирования с возвышением на глобальной авансцене новых
влиятельных государственных и негосударственных центров силы, а также все
более заметную фазу жестких «войн» за установление правил поведения и
определение
повестки дня на международной арене.
Тем не менее, по нашему мнению, формально такие трансформационные
процессы не затронули фундаментальное наследие Вестфальской системы –
доминирование великих держав, механизмы баланса сил, многосторонние
нормы и институты все еще сохраняют свою экзистенциональную значимость
для контроля устойчивости международной системы. Как указывает
А.
Цыганков, «любой мировой порядок предполагает наличие баланса сил
среди основных участников международной системы и признание ими
определенных правил поведения»
89
.
Параллельно можно наблюдать кризис наметившихся ранее процессов
формирования и функционирования институтов и систем глобального
управления
90
, как результат высокого уровня межгосударственной
конфликтности и различий в подходах к траектории глобализации.
87
Баталов Э.Я. Мировое развитие и мировой порядок. Анализ современных американских концепций. –
М.:
РОССПЭН, 2005. –
С. 110.
88
Лебедева М. М. Новый мировой порядок: параметры и возможные контуры // Полис. Политические
исследования, №4. –
М., 2020. –
С. 27.
89
Цыганков А.П. Эпоха полураспада: от миропорядка к миропереходу // Россия в глобальной политике. –
Т. 17, № 2. –
М., 2019. –
С. 20
-31.
90
См.: Brühl T., Rittberger V. From international
to global governance: Actors, collective decision-making, and the
United Nations in the world of the twenty-first century // Semantic scholar, 2002.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
44
Именно такие неоднозначные флуктуации переживает система
международных отношений. Первенство в этом соперничестве сулит
критические преимущества в распределении власти и влияния, занятии
более высокого положения в международно
-
политической иерархии.
На фоне стремительно развивающихся современных мегатрендов на
мировой арене, интенсивных и разнонаправленных процессов глобализации
(интернационализации) актуальным представляется рассмотрение проблем
состояния и перспектив Вестфальской системы международных отношений.
Насколько устойчива и легитимна Вестфальская система в новейшую эпоху
односторонних действий? Можно ли считать сегодня Вестфальские
принципы основой отношений между государствами? Наблюдается ли
провал Вестфальской системы –
так называемый
Westfailure
91
–
с
последующей драматичной хаотизацией мирового порядка или происходит
лишь глубокая трансформация межгосударственных отношений?
По нашему мнению, мировой порядок в качестве организационного и
функционального феномена, определяющего сущностные характеристики
международной среды и системного взаимодействия, является
динамичной и эволюционирующей конструкцией. Особенностью нынеш
-
него этапа является переход от общепринятой или традиционной формы
Вестфальского порядка к его будущей форме с качественно новыми
особенностями. Эту форму зачастую называют пост
-
Вестфальским
порядком. Такой процесс перехода будет означать смену параметров
Вестфальской системы на параметры пост
-
Вестфальского порядка.
С учетом подобного допущения можно предположить, что качественно
новые параметры организации и
функционирования международной среды
сосуществуют с характеристиками традиционно понимаемой и
признаваемой Вестфальской системы политического мироустройства.
Подобное сосуществование детерминирует определенные характеристики
современного этапа развития международных отношений, гибридное или
комбинированное решение в оценке нового состояния мирополитической
системы. Иными словами, нынешнюю динамику и изменения в
международных отношениях можно расценить как некий поздний этап
Вестфальского порядка.
Говоря об общепризнанной эрозии Вестфальской системы, следует
учитывать, что ход международных событий свидетельствует о
создавшейся к настоящему времени глобальной «стратегической пустоте»
с характерным для нее всеобщим беспорядком. Тем
самым мы имеем дело
91
Strange S. The Westfailure System // Review of International Studies, No. 25 (3), 1999.
–
P
Р
. 345
–
354.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
45
не с гомогенным феноменом, а с гибридным или комбинированным, что
значительно усложняет анализ базовых структур, состава субъектов и
привычных испокон веков процессов международных отношений, а также
форм, средств и в целом пространства мировой и внешней политики.
В
этой
связи
имеет
смысл
попытаться
осмыслить
в
классифицированной форме проблемные политические и социальные
аспекты Вестфальских принципов, вышедшие на поверхность вследствие
ряда
объективных
и
субъективных
процессов
глобализации
(интернационализации) и, следовательно, имеющих далеко идущие
последствия для мирового порядка. Тем самым, возможно, откроется
возможность прогноза основных существенных черт трансформирующегося
мирового порядка (см. приложение № 1).
Во
-
первых,
анализируя Вестфальский принцип суверенитета
государств, обратимся к четырем категориям значений этого понятия по
С.
Краснеру:
–
внутренний суверенитет
(domestic sovereignty),
оправдывающий и
обеспечиваемый государством социальный порядок;
–
суверенитет взаимозависимости
(interdependence sovereignty)
,
ассоциируемый с глобализацией и относящийся к способности государства
регулировать то, что происходит внутри и за пределами границ;
–
международный
правовой
суверенитет
(international
legal
sovereignty)
предполагает признание государства в качестве члена
международного сообщества;
–
Вестфальский суверенитет
(Westphalian sovereignty)
имеет
отношение к иммунитету от внешнего вмешательства во внутренние дела
государства
92
.
Через призму этих категорий в реалии практически сложно найти
государство, обладающее полным объемом суверенитета в классическом или
академическом понимании. Принцип ООН «о суверенном равенстве всех ее
членов» или автономности и равенстве государств вне зависимости от
размеров их территории, объема экономики и военной мощи, несмотря на
формальное его признание, неоднократно нарушается в угоду достижения
узконациональных интересов в основном великих и региональных держав.
Внутренние и внешние факторы также ограничивают суверенитет
государств, если учесть делегирование части национального суверенитета
международным организациям и принятие многосторонних обязательств
относительно внутринациональных вопросов (например, обеспечение
92
Krasner Stephen D. Sovereignty: Organized Hypocrisy.
–
Princeton: Princeton University Press, 1999.
–
РР
. 11-24.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
46
гендерного равенства или искоренение детского труда), а также
децентрализацию
внешнеполитической
и
внешнеэкономической
деятельности внутри государств за счет усиления роли регионов и иных
субъектов.
К конфликтогенности
приводит противоречие одного из основных
принципов
современного
международного
права
–
принципа
самоопределения народов и наций с двумя другими основными принципами –
суверенного равенства государств и их территориальной целостности.
Другим примером является действие примата института прав человека
над институтом суверенитета, который самым активным образом
продвигается на международной арене через мобилизацию общественного
мнения и инструменты многосторонних организаций. Тем самым за
последние два
-
три десятилетия сложилось международное гуманитарное
право, которое существенно ограничивает власть государства над его
гражданами, но в то же время соблюдается государствами либо избирательно,
либо вовсе игнорируется и вызывает этим разноплановые конфликты.
С реалистских позиций межгосударственное сотрудничество и
международные законы скорее всего никогда не обеспечат стабильный и
всеобъемлющий мир. В лучшем случае они могут смягчить конфликты,
которые вероятно возникнут вследствие существования множественности
суверенитетов
93
.
Во
-
вторых,
в современном мире развитых информационных
технологий
и
«социального
инжиниринга»
получил
широкое
распространение феномен вмешательства во внутренние
дела других
государств под различными политическими и идеологическими
предлогами. Методы влияния на исход национальных выборов с целью
смены неугодных правительств или изменения их поведения на внешнем
поле используются как сильными государствами в отношении более
слабых, так и великими державами друг против друга. Для
переформатирования
внутренней
политики
государств
-
наций
в
соответствии
с
представлениями
и
ценностями,
а
зачастую
экономическими и геополитическими интересами внешних акторов
используются разнообразные рычаги, в том числе многосторонних и госу
-
дарственных
институтов развития, например Международный валютный
фонд, а также методы за пределами международного права в форме
«цветных революций».
93
Hurrell A. On Global Order: Power, Values, and the Constitution of International Society.
–
New York: Oxford
University Press, 2007.
–
P. 3.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
47
В
-
третьих,
распад колониальной системы после Второй мировой
войны, возникновение на политической карте мира около 200 суверенных
государств различных культур и цивилизаций и, соответственно,
распространение через институты ООН Вестфальских принципов на
глобальную плоскость скорее усложнил их применение в первозданной
форме. Кроме того, распад биполярного мироустройства не был закреплен
каким
-
либо общепризнанным международным договором, который
определил бы правила поведения в период пост
-
биполярного порядка. Это,
в свою очередь, по истечении тридцати лет и привело к исключительной
хаотизации
международных
отношений
и
продемонстрировало
историческую бесперспективность утверждения «глобальной гегемонии»
одной великой державы, охарактеризованной Джоном Миршаймером в
категориях концепций «наступательного реализма»
94
и «либеральной
гегемонии»
95
. Как отметил американский ученый из Гудзонского института
(США) Б.П. Джексон, «мы не увидели триумфа Запада и появления
глобальной системы международного порядка»
96
.
Внутри же Вестфальской системы стали формироваться три группы
государств, по
-
разному относящихся к самой объединяющей их системе:
–
первую группу составляют Вестфальские государства, или
государства модерна, для которых характерна ориентация на вопросы
суверенитета государств, территориальной целостности и т.п.;
–
во вторую группу входят пост
-
вестфальские государства
(государства
постмодерна),
для
которых
типичны
построение
наднациональных органов, стирание политической системы государств,
граней между внутренней и внешней политикой, и взаимоконтроль;
–
третья группа представлена довестфальскими государствами
(государствами пре
-
модерна) и
характеризуется ориентацией на клановые
и/или религиозные отношения во внутренней политике. При этом
очевидно, что любое государство обладает в той или степени особенностями
всех трёх групп
97
.
Тем самым налицо некая плюрализация
или фрагментация
Вестфальской модели под эволюционным воздействием его широкого
распространения
на
конкретную
национальную
и
культурно
-
цивилизационную почву.
94
См
.: Mearsheimer J. The Tragedy of Great Power Politics.
–
New York: W.W. Norton, 2001.
95
См
.: Mearsheimer J. Great Delusion: Liberal Dreams and International Realities.
–
London: Yale University Press,
2018.
–
P. 328.
96
Джексон Б.П. Эпоха странных заблуждений // Россия в глобальной политике, №6. –
М.: 2018. –
С. 27.
97
Лебедева М.М. Система политической организации мира: «идеальный шторм» // Вестник МГИМО
-
Университета, № 2 (47). –
М.: 2016. –
С. 127.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
48
В
-
четвертых,
принцип приоритета государств
-
наций подвергается
как минимум двухстороннему давлению: с одной стороны, ввиду
появления «акторов вне суверенитета», повсеместно ослабляющих власть
национальных правительств, с другой стороны –
на микроуровне
вследствие появления феномена ключевого значения влияния индивидов
на международные отношения
98
.
Несмотря на существование явных цивилизационных особенностей
государств и регионов, процессы глобализации размывают национальную
идентичность
стран,
которая
формирует
основу
национального
суверенитета. При этом ценностные предпочтения или борьба политических
лидеров, высокий уровень пассионарности конкретной личности может
иметь решающее значение в деле переформатирования мирового и
регионального порядка. Вкупе с вышеописанными трендами растет
количество так называемых несостоявшихся государств
(failed states)
,
которые вследствие неспособности выстроить собственную национальную
государственность, жизнеспособную экономическую и социальную системы,
де
-
факто утрачивают статус полноценного суверенного государства и
подпадают под «внешнее управление».
В
-
пятых,
процессы глобализации привели к возникновению
взаимодействий и связей, которые не ограничены традиционными
понятиями территории. Это также подтверждает гибридное или
комбинированное состояние Вестфальской системы. Концепции места,
дистанции и границ, основанные на понятии «территория», не вполне
адекватно описывают, например, феномены киберпространства, глобального
потепления или трансграничных потоков капитала и информации
99
.
T
ем не менее в условиях глобализации так называемое «сжатие»
(«компрессия») пространства и механизмы «детерриториализации»
социальных процессов, оказывающих все большее влияние на мировой
порядок и систему международных отношений, не умоляют важности
территориального фактора. Традиционные горячие войны между
великими державами за завоевание территорий отошли в историческое
прошлое ввиду невозможности победы в ядерной войне. Однако
потребность в расширении территории с увеличением населения, на фоне
этнических конфликтов, имеющих территориальное измерение, в целях
производства продовольствия, требующего площади и пространства
100
,
остается важнейшим фактором в международных отношениях и внешней
политике.
98
См
.: Rosenau J.N. Turbulence in World Politics: A Theory of Change and Continuity.
–
Princeton: Princeton
University Press, 1990.
–
P. 94.
99
Scholte J.A. Beyond the Buzzword: Towards a Critical Theory of Globalization.
–
Globalization: Theory and
Practice, eds. E. Kofman, G. Youngs.
–
London, 1996.
–
Р
.16.
100
Rosecrance R.N. The rise of the virtual state: wealth and power in the coming century.
–
New York, 1999.
–
P. XIV.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
49
Начавшаяся в 2020 г. пандемия нового коронавируса, имея глобальное
измерение, принесла с собой серьезные последствия для международной
политики, подстегнув процессы укрепления суверенитета и внешних границ
даже в черте открытых доселе интеграционных пространств, суверенизации
экономик и систем безопасности. По этой причине процессы глобализации
полностью не нивелировали важность расстояний и территориальных границ в
международных
отношениях,
но
обогатили
их
дополнительным
«надтерриториальным» пространством и новым измерением, например, в форме
киберпространства
101
, где «невозможно установить правила поведения»
102
.
В
-
шестых,
глобализация как фактор качественных изменений,
детерминирующих возникновение позднего этапа Вестфальской системы,
обусловлена многими переменными. При их рассмотрении следует учитывать
так называемый «синергетический эффект» от воздействия политических,
экономических, технологических, экологических и психологических сил. В
этом плане особое значение имеют технологический и политический факторы,
создавшие новое качество социальной жизни.
Беспрецедентное развитие технологий, «сжимающих» пространство и
время,
представляет собой объективный и необратимый процесс, и самое
важное –
во многих случаях не зависит от решений и действий лидеров
конкретных государств и аффилированных с ними политических элит.
В последние десятилетия мир переживает эпоху «технокапитализма»
103
с доминирующей ролью интеллектуальной собственности, где основными
ценностями являются нематериальные активы –
новые знания и творчество.
По мнению Дж. Розенау, спутниковое телевидение, интернет и оптико
-
волоконная связь сократили расстояния до миллисекунд, позволяя словам,
идеям и картинкам достигать миллиардов людей и ускоряя процессы
организации и функционирования социальной жизни. В результате
изменяется структура мировой экономики и растет экономическая
взаимозависимость, эволюционируют политические тренды, возникают
новые вызовы для национально
-
культурной обособленности, появились
беспрецедентные возможности для коммуникации и миграции. Например, по
существу новое «великое переселение народов» стремительно разрушает
идентичность сложившихся национальных государств
104
.
101
Scholte J.A. The Globalization of World Politics.
–
The Globalization of World Politics. An Introduction to
International Relations, eds. J. Baylis, S. Smith, Oxford 1998.
–
P.18.
102
Киссинджер Г. Мировой порядок. –
М.: АСТ, 2016. –
С. 451.
103
См
.: Suarez-Villa L. Technocapitalism: A Critical Perspective on Technological Innovation and Corporatism.
–
Philadelphia: Temple University Press, 2009.
104
См.: Кортунов
С. В. Крушение Вестфальской системы и становление нового мирового порядка //
Мировая политика / Под ред. С
.
В
.
Кортунова
.
–
М
.:
ГУ
-
ВШЭ
, 2007.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
50
Подобные ускорители интернационализации приводят к развитию в
дополнение к традиционным иерархичным структурам горизонтальных
сетевых структур
105
, в первую очередь за счет транснациональных
организаций в сфере защиты прав человека или
окружающей среды. Таким
образом, изменяется соотношение внутри трех типов ресурсов с позиций
становления так называемого глобального общества государств:
материальные или физические возможности; социетальные или
структурные; нематериальные или моральные характеристики. На фоне
изменения структуры силы в международных отношениях появляется
понятие «социальная сила», «такой не имеющей непосредственной
материальной основы социальный капитал, как востребованность
международным сообществом»
106
.
По нашему мнению,
было бы ошибкой интерпретировать процессы
глобализации и продуцируемые ими качественные изменения социальной
жизни через призму технологического детерминизма. Технологии прежде
всего являются инструментами и механизмами, позволяющими
осуществлять трансграничные потоки и «компрессировать» пространство,
однако они не влияют на содержание процессов глобализации.
Именно государства через одностороннюю и многостороннюю
политическую деятельность создают условия и задают тональность
развития мирового рынка, деятельности транснациональных корпораций
и негосударственных организаций, тем самым добровольно размывая
строгие догмы традиционного суверенитета. При этом суверенитет при
всех перипетиях глобализации скорее всего сохраняется в качестве
ключевой ценности, разделяемой абсолютным большинством государств, а
политический и все чаще геополитический фактор в международных
отношениях значительно преобладает над иными детерминантами
организации и функционирования международной среды.
В
-
седьмых,
структура акторов международной среды указывает на то,
что государственно
-
центричность Вестфальской модели подвергается
постепенной эрозии с возникновением «транснационального социального
пространства». Развитие транснациональных субъектов привело к
признанию анархичной природы международных отношений
107
. Хедли Булл
называл процесс возникновения тран
c
национальных акторов развитием
«новых Средних веков»
108
, а М.
Шоу признал вхождение в век пост
-
105
Rosenau J.N. The Study of World Politics. Theoretical and Methodological Challenges. Vol. 1.
–
New York, 2006.
–
P. 7-8.
106
Бордачев
Т.
Общество
мирового
уровня
//
Россия
в
глобальной
политике
//
https://globalaffairs.ru/articles/obshhestvo-mirovogo-urovnya.
107
Clark I. Globalization and International Relations Theory.
–
Oxford, 1999.
–
P. 4.
108
Bull H. The Anarchical Society: A Study of Order in World Politics.
–
London: Palgrave Macmillan, 1977.
–
PP. 254
–
255.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
51
международных отношений, где негосударственные акторы не должны
восприниматься как «нарушители международной среды»
109
. Поэтому в
современных условиях международные политические отношения не могут
быть интерпретированы сугубо в категориях государственно
-
центричности,
так как структура связей между государствами дополняется структурой
связей между транснациональными акторами. По словам Р.
Хааса, «власть
находится во многих руках и во многих местах»
110
.
Тем самым наличие и функционирование транснациональных акторов
наряду с государствами является элементом процесса бифуркации структуры
акторов международной среды и происходит, по выражению Дж. Розенау,
смена «государственно
-
центричного мира» на «мультицентричный мир»
111
.
К
последнему
относят,
помимо
государств,
легальные
транснациональные корпорации (или второй сектор международных
отношений), негосударственные организации (или третий сектор
международных отношений), освободительные движения (или четвертый
сектор), религиозные организации, международные политические движения.
К нелегальным –
международные террористические организации и
оргпреступные сообщества, действия которых на локальном и глобальном
уровнях влияют на формирование регионального и мирового порядка.
В
-
восьмых,
еще одним подтверждением нового качества феномена
поздней Вестфальской системы является изменение характера, форм и
участников вооруженных конфликтов. Практически на всем протяжении
действия Вестфальской системы международных отношений мир
сталкивался
с «войнами Клаузевица» –
вооруженными конфликтами между
централизованными государствами как центрами силы, которые
обращались к использованию организованного насилия против четко
идентифицированного врага
112
. Вестфальская система, основанная на идее
территориального суверенитета, предусматривала конфликты за
территории и суверенитет над ними. Войны считались средством политики
и служили ключевым способом для реализации политических интересов и
амбиций, а также укрепления и роста централизованных государств
-
наций.
Как писал американский ученый Чарльз Тилли, «войны создали
государства, государства создали войны»
113
.
109
Shaw M. Global Society and Global Responsibility: The Theoretical, Historical and Political Limits of
“International Society” // Millennium: Journal of International Studies, 1992, no. 3. –
P. 431.
110
См
.: Haas R.N. The Age of Nonpolarity. What Will Follow U.S. Dominance // Foreign Affairs, 2008, May/June.
111
Rosenau J. N. Global changes and Theoretical Challenges: Towards a Postinternational Politics for the 1990s.
–
New York, 1989.
–
P. 8.
112
См
.: Richmond O.P. Maintaining Order, Making Peace.
–
New York: Palgrave Macmillan, 2002.
113
Тилли Ч. Принуждение, капитал и европейские государства. –
М.: Территория будущего, 2009. –
С. 40.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
52
В наше же время военные конфликты имеют отличные от классических
мотивы, средства ведения, характер участников и даже пространственное
измерение.
При
этом
широко
применяются
такие
формы
интернационализированного насилия, как «прокси
-
войны», «гуманитарные
интервенции», «политика ограниченного суверенитета», «управляемые
конфликты», «принуждение к миру», «международные миротворческие
операции», «концепт всеобщей юрисдикции», «превентивные удары»,
«санкционные войны», «кибервойны».
Например, понятие «кибервойна» фактически вошло в политический
дискурс и реалии политической борьбы, а этнические вооруженные
конфликты, гражданские и религиозные войны стали доминирующими на
геополитической карте мира. При этом подобные вооруженные
противостояния в отличие от «вестфальских войн» не
всегда имеют
конечной целью завоевание территории одного государства другим с
географической точки зрения, а возникают и протекают в латентной форме
«на земле» и/или в киберпространстве.
Наибольшую озабоченность вызывает риторика политических элит о
возможности развязывания «ограниченной ядерной войны». Как
справедливо утверждает профессор Университета мировой экономики и
дипломатии (Узбекистан) Ш.М. Абдуллаев, сегодня, когда возобновилось
жесткое соперничество великих держав, когда военно
-
политическое
противостояние достигло апогея, в чем зримо проявляется смена
миропорядка, когда великие державы делают упор на военно
-
силовое
решение международных проблем вплоть до возможности применения
ядерного оружия, когда на европейском театре военных действий идут
конфликты с ожесточением в масштабах, не виданных со Второй мировой
войны, исчезает само понимание «ядерного сдерживания».
В мире исчез
страх перед ядерным оружием как в массовом сознании, так и в сознании
политических элит.
Действительно, наблюдаемые «санкционные войны» между великими
державами не только причиняют урон их национальной безопасности, но и
расшатывают стратегический баланс сил и существующий международный
порядок, «серьезно подрывая стабильность в мире и негативно отражаясь на
глобальном развитии»
114
.
С учетом разнообразия сторон в ходе конфликтов и их ярко
выраженного регионального и глобального измерения или проникновения
появились понятия «конфликт постмодерна», «конфликт низкой
114
Глава МИД КНР: санкции Вашингтона против Пекина дестабилизировали ситуацию в мире //
https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/10943307.
Центральная азия в условиях трансформации
мирового порядка: методологические и
концептуальные подходы
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
53
интенсивности», «приватизированные» или «неформальные войны», имея
в виду вовлеченность в них негосударственных военизированных
формирований местных полевых командиров, криминальных структур,
полицейских сил, наемников, иностранных советников, международных
поставщиков оружия и регулярных воинских подразделений
115
.
В плане ведения, предотвращения, регуляции и разрешения военных
конфликтов в современном мире особое значение приобретает
инструментарий надгосударственных институтов ООН и международного
права, сформировавших после Второй мировой войны комплекс норм и
правил в данном по сути силовом сегменте международных отношений и
гуманизирующих ход и последствия конфликтов на базе правозащитных
императивов. Исключительную роль в эпоху глобализации имеет
информационное (фактически онлайн) сопровождение вооруженных
конфликтов, а также присутствие гуманитарных межгосударственных и
негосударственных организаций в зонах вооруженного противостояния,
что интернационализирует конвенционные войны.
Тем самым формирующаяся «глобальная международная система»
116
,
состоящая из широкой палитры акторов, наряду с укоренившимися
инструментами и механизмами коллективной безопасности, вносит серьезный
вклад в предотвращение мировых военных конфликтов, амортизирует
наметившееся острое противостояние великих держав и предотвращает
множество потенциальных региональных вооруженных конфликтов.
В
-
девятых,
деидеологизация международных отношений, когда
Вестфальский мир уравнял в правах католиков и протестантов, и в
результате Тридцатилетняя война стала последней религиозной войной в
истории Европы, в реалии не прошла испытание историей, особенно
в
XX
и
XXI
веках. Идеологическое противостояние времен холодной войны,
доминирование после краха коммунизма идей и ценностей западной
либеральной демократии, затем рост конфликтов на религиозной почве на
фоне активизации интернационализированного исламского фактора после
террористических атак на Нью
-
Йорк в 200
1
г., и, наконец, нынешний
глобальный спор вкупе с начавшимся в 2020
г. коронакризисом о
превосходстве моделей и ценностей «демократии» или «авторитаризма», –