МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН
УНИВЕРСИТЕТ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ И ДИПЛОМАТИИ
Ш.Ш. Таджиев
«МЯГКАЯ СИЛА»
ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ
РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН
НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
Монография
ТАШКЕНТ
–
2023
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
2
УДК: 327 (575.1)
ББК: 66.4 (5 УЗБ)
Таджиев
Ш.Ш.
«Мягкая сила» во внешней политике Республики Узбекистан на
современном этапе. Монография. –
Ташкент: УМЭД, 2020.
–
238 c.
Монография рекомендована к печати на заседании Ученого совета Высшей
школы стратегического анализа и прогнозирования Республики Узбекистан (протокол
№ 121 от 29 мая 2020 г.)
Ответственный редактор
:
Ш.М.
Абдуллаев,
докт. истор. наук, проф.
Рецензенты:
И.И.
Бобокулов,
докт. юрид. наук, проф. (кафедра
«Международное публичное право и государственно
-
правовые дисциплины» УМЭД),
Д.Дж.
Курбанов,
канд. экон. наук (Информационно
-
аналитический центр международных отношений
МИД Республики Узбекистан).
Автор выражает глубокую благодарность директору Высшей школы стратегического
анализа и прогнозирования Республики Узбекистан
М.И.
Атаеву
за всемерную поддержку
в подготовке данной работы.
В монографии всесторонне рассматриваются вопросы использования «мягкой
силы» как важнейшего инструмента внешней политики Республики Узбекистан на
современном этапе. Анализируются подходы различных политических школ к категориям
«силы» и «мягкой силы» во внешней политике и международных отношениях,
рассмотрены новейшие подходы к оценке ресурсов «мягкой силы» и ее конверсии во
влияние, дана оценка современных тенденций меж
-
дународной и региональной политики,
предложена классификация инструментов и механизмов «мягкой силы» через призму
национальных интересов Республики Узбекистан.
Изложен авторский подход к проблемам генезиса «мягкой силы» Республики
Узбекистан с начала обретения ею независимости. Подробно анализируются вопросы
формирования и использования потенциала и ресурсов «мягкой силы» страны. Особое
внимание уделено диалек
-
тической взаимосвязи укрепления национальной идентичности
и развития «мягкой силы», а также факторам, способствующим и препятствующим
реализации этой концепции во внешней политике Узбекистана.
Проанализирован опыт десяти ведущих государств мира и стран региона
Центральной Азии по применению «мягкой силы» при реализации внешнеполитических и
внешнеэкономиче
-
ских стратегий. Представлена концептуальная модель реализации
политики «мягкой силы» Республики Узбекистан.
Монография предназначена для магистрантов, докторантов, преподавателей и
научных сотрудников, а также студентов бакалавриата по направлению «Международные
отношения и политические науки». Она будет интересна также читателям,
интересующимся международными отношениями и внешней политикой.
©
Ш.Ш. Таджиев, 202
3
ISBN: 978-9943-340-65-7
© in Science.
2023
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
3
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие
................................................................................................................... 4
Введение
........................................................................................................................... 6
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО
-
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
КОНЦЕПЦИИ «МЯГКОЙ СИЛЫ»
1.1. Основные подходы к понятиям «силы» и «мягкой силы»
.......................... 13
1.2. Подходы к методике оценки потенциала политики
«мягкой силы»
.............................................................................................................................. 38
1.3. Использование инструментов «мягкой силы»
во внешней политике
............................................................................................................... 61
ГЛАВА 2. ПОТЕНЦИАЛ И ФАКТОРЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПОЛИТИКИ
«МЯГКОЙ СИЛЫ» РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
2.1. Становление и развитие потенциала и ресурсов «мягкой силы»
Республики Узбекистан
.......................................................................................................... 89
2.2. Внешние и внутренние факторы реализации политики
«мягкой силы» Республики Узбекистан в контексте обеспечения
национальных интересов
.................................................................................................... 142
ГЛАВА 3. ПЕРСПЕКТИВЫ ЭФФЕКТИВНОЙ РЕАЛИЗАЦИИ ПОЛИТИКИ
«МЯГКОЙ СИЛЫ» РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН
3.1. Опыт зарубежных государств по применению
механизмов и инструментария «мягкой силы»
...................................................... 164
3.2. Концептуальная модель реализации политики
«мягкой силы» Республики Узбекистан
...................................................................... 192
Заключение
................................................................................................................. 211
Использованная литература
............................................................................... 217
Приложения
................................................................................................................ 234
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
4
ПРЕДИСЛОВИЕ
Стремительное развитие событий в Узбекистане, регионе и на
международной арене требует от научного сообщества нашей страны,
прежде всего от политологов
-
международников, социологов и историков,
осуществления междисциплинарных и востребованных с теоретической и
прикладной точек зрения исследовательских работ. Наша динамичная и во
многом неоднозначная, но от этого не менее интересная эпоха
обуславливает необходимость правильного осмысления протекающих
процессов во внешней среде, глубоких и опирающихся на надежную
научно
-
методологическую базу исследований, которые могли бы лечь в
основу практических решений.
Современный мир во всех его измерениях в последние годы переживает
глубокие и качественные по своему характеру изменения. Для всех нас
становится очевидно,
что человечество сталкивается с многими общими и по
сути новыми глобальными вызовами –
от изменения климата до пандемии
опасных вирусов, от нарастания геополитического противостояния до
неустойчивости политических систем к жестким и порой жестоким реалиям
международной конкурентной среды. Международные отношения
переживают болезненный этап турбулентности с явными признаками
глубокой стратегической нестабильности и дефицита взаимного доверия.
Культурно
-
цивилизационные и идеологические различия становятся
причинами конфликтов и противоречий между странами и народами, хотя
роль гуманитарной составляющей мировой политики и международных
сетей вне государственного влияния и контроля все еще сохраняет свою
значимость. Перед большинством государств стоят жизненно важные
задачи сохранения социальной стабильности, укрепления национальной
идентичности, обеспечения информационной безопасности, защиты
собственных ценностей, традиций и устоев.
Происходит расшатывание той рациональной системы на базе
институтов и платформ
сотрудничества, которая многие десятилетия
считалась значимой и системообразующей для мировой политики и
экономики. Таким образом, на фоне все еще сохраняющейся глобальной
взаимозависимости система международных отношений переживает этап
серьезной разбалансированности.
В этих непростых условиях внешнеполитические аппараты многих
государств стремятся задействовать новые формы и методы оказания
влияния на других международных акторов и реализации своих национальных
интересов. Одним из действенных инструментов внешней политики
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
5
становится использование разработанной американским политологом
Джозефом Наем концепции «мягкой силы» ввиду ограниченности многих
государственных субъектов в массированном применении «жесткой» силы в
форме военной мощи и экономического давления.
В этом плане на фоне значительной активизации внешней политики
Узбекистана, приобретающей наступательный характер, особую значимость
приобретает формирование Узбекистаном собственной модели «мягкой
силы», в первую очередь для эффективной реализации поставленных
Президентом Ш.М.
Мирзиёевым долгосрочных целей на региональном и
международном уровнях, создания благоприятных внешних условий для
обеспечения национальной безопасности и устойчивого развития,
претворения в жизнь масштабных общественно
-
политических и социально
-
экономических реформ, укрепления национальной идентичности.
Данная монография доктора философии (PhD) по политическим
наукам Ш.Ш. Таджиева подготовлена в Высшей школе стратегического
анализа и прогнозирования Республики Узбекистан и имеет целью ввести
в политологический дискурс нашей страны проблемы использования
нового инструментария внешней политики, зажечь конструктивные
научные и экспертные дискуссии по данной востребованной теме.
Автор на основе разработки теоретических аспектов, связанных с
категорией силы в международных отношениях, дает стратегический
анализ мирополитических процессов и протекающих в Центральной Азии
событий, представляет собственное видение и оценки внешней политики
Узбекистана. Особое внимание уделено потенциалу и перспективам
использования «мягкой силы» нашей страны на современном этапе,
детерминирующим ее внутренним и внешним факторам. Представлены
новаторские предложения концептуального и практического характера на
базе изученного международного опыта.
Уверен, данная книга представит большой интерес для бакалавров,
магистров, докторантов, соискателей и всего молодого поколения
международников, позволит понять сложнейшие тенденции мировой и
региональной политики, осознать неразрывность и взаимосвязанность
внутренней и внешней политики, источники мощи государства,
корреляцию между «мягкой силой» и национальной самоидентификацией.
М.И. Атаев,
директор Высшей школы стратегического
анализа и прогнозирования
Республики Узбекистан.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
6
ВВЕДЕНИЕ
Быстроменяющаяся геополитическая ситуация в мире входит в фазу
нарастающего острого соперничества и конкуренции между традиционными
и новыми центрами силы. Динамичные и турбулентные по своему характеру
трансформации в мировой политике и экономике сопряжены с
труднопредсказуемыми
изменениями
сложившейся
структуры
международной безопасности и устоявшихся мирохозяйственных связей, с
возникновением новых конфликтных зон и обострением угроз вооруженного
противостояния в ключевых регионах мира.
В среднесрочной перспективе большинство государств мира
столкнутся с неопределенностью в решении многих проблем
регионального и международного плана с учетом стремительно
изменяющегося глобального контекста. Очевидно, что в неизбежном
процессе калибровки стратегий в сфере внешней политики концепция
«мягкой силы» будет иметь исключительно важное значение, в первую
очередь для адекватной реакции государств на возникающие вызовы
безопасности и устойчивому развитию. Например, такие наработавшие
опыт использования ресурсов «мягкой силы» страны, как США, Россия,
Китай, Великобритания, будут располагать преимуществами при
преодолении геополитической нестабильности, смогут эффективно
продвигать национальные интересы на международной арене и,
следовательно, оказывать
большее
влияние на формирование
региональной и глобальной повестки.
Узбекистан, находясь в сердце стратегически важного макрорегиона
и имея границы со всеми пятью государствами Центральной Азии, обладает
исторически обусловленным уникальным потенциалом для реализации
собственной политики «мягкой силы».
Активизация на современном этапе внешнеполитического курса
страны и принятие действенных мер по более широкому продвижению
национальных интересов на международной арене на основе принципов
открытости и прагматизма актуализируют вопрос формирования нового
инструментария реализации поставленных стратегических целей в этой
важнейшей сфере и задействования для этого имеющегося потенциала и
ресурсов государства и общества.
Эффективным инструментом реализации приоритетов внешней
политики Узбекистана представляется использование концепции «мягкой
силы», роль которой в международных отношениях неуклонно возрастает.
Этот тезис идет в унисон с п. 5.2 –
«Приоритетные направления в сфере
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
7
осуществления взвешенной, взаимовыгодной и конструктивной внешней
политики» Стратегии действий по развитию Республики Узбекистан на
2017
–
2021
гг., где обозначены задачи по укреплению международного
имиджа страны, доведению до мирового сообщества объективной
информации о проводимых в стране реформах
1
. Задачей концептуальной
значимости становится использование всех сил и средств «для
формирования нового облика страны»
2
.
В международной практике ведущие научные и исследовательские
центры, а также отдельные ученые проводят целевые изыскания по теме
«мягкой силы» и ее роли в международных отношениях. В частности,
затрагиваются такие актуальные вопросы, как соотношение и корреляция
«мягкой» и «жесткой» силы во внешней политике государств, встраивание
потенциала «мягкой силы» во внешнеполитические стратегии, выявление
индивидуальных особенностей стран в деле ее реализации через
измерение различными методами ресурсов, определение субъектов,
объектов, инструментария и механизмов такой политики, формирование
национального имиджа, а также оценка эффективности применения
концепции «мягкой силы».
Данное исследование в определенной степени служит реализации
поставленных задач в Концепции внешнеполитической деятельности
Республики Узбекистан, в Указах Президента Республики Узбекистан
№ПФ
-
5635 от 17 января 2019
г. «О государственной программе по
реализации Стратегии действий по пяти приоритетным направлениям
развития Республики Узбекистан в 2017–2021 годах в «Год активных
инвестиций и социального развития», №УП
-
5400 от 5 апреля 2018
г.
«О мерах по коренному совершенствованию системы Министерства
иностранных дел Республики Узбекистан и усилению его ответственности
за реализацию приоритетных направлений внешнеполитической и
внешнеэкономической
деятельности»,
а
также
в
других
регламентирующих данную сферу нормативно
-
правовых актах.
Таким образом, востребованность исследования обуславливается
необходимостью изучения научно
-
теоретических основ концепции
«мягкой силы» и возможностей ее практического применения субъектами
внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности с учетом
следующих факторов:
1
Указ Президента Республики Узбекистан № 4947 от 7 февраля 2017 г. «О Стратегии действии по
дальнейшему развитию Республики Узбекистан на 2017
-
2021 годы» // www.lex.uz /
ru /docs/3107042.
2
Выступление Президента Республики Узбекистан Шавката Мирзиёева на 72
-
й сессии Генеральной Ассамблеи
Организации Объединенных Наций, Нью
-
Йорк, 19 сентября 2017 г. //
http://president.uz/ru/lists/view/1063.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
8
во
-
первых,
новые векторы в парадигме внешней политики Узбекистана
требуют системного исследования, научного осмысления и адаптации
современных форм и методов ее реализации, применения инновационных
подходов в данной сфере деятельности государства и общества;
во
-
вторых,
концепция «мягкой силы», несмотря на усиление
тенденций применения жестких и силовых методов в реализации внешней
политики многих государств в форме военных угроз и экономического
давления, остается действенным инструментом в стратегическом арсенале
большинства глобальных и региональных акторов;
в
-
третьих,
научные исследования, проводимые в Узбекистане,
концентрируются на данной теме с точки зрения «мягкосилового»
воздействия на Узбекистан со стороны зарубежных акторов. В то же время
возрастает необходимость разработки научно обоснованных оценок и
практических рекомендаций по использованию концепции «мягкой силы»
нашей страной в качестве ее активного субъекта в целях всестороннего и
последовательного продвижения национальных интересов на внешнем поле;
в
-
четвертых,
руководством страны поставлены конкретные задачи
по улучшению имиджа и укреплению влияния Узбекистана за рубежом,
созданию благоприятных внешних условий для его устойчивого развития,
привлечения иностранных инвестиций, передовых технологий и
туристического
потока,
решения
иных
актуальных
вопросов
внешнеполитического и внешнеэкономического характера с применением
инструментария и механизмов «мягкой силы».
Следует подчеркнуть, что одной из актуальных задач политологии,
геополитики, международных отношений остаются вопросы продвижения
внешнеполитических и внешнеэкономических интересов государства
невоенными и ненасильственными методами, формирования позитивного
имиджа за рубежом на фоне множественных противоречий культурно
-
цивилизационного, военно
-
политического, экономического, межрелигиозного
и иного характера посредством использования концепта «мягкой силы».
Поэтому вполне закономерно, что данной проблеме посвящено множество
публикаций отечественных и зарубежных исследователей.
Концепция «мягкой силы» и понятие «силы» в международных
отношениях лежит в плоскости интересов ученых, специалистов, экспертов в
области безопасности и внешних связей. Особое внимание этой проблематике
уделяют
государственные
органы,
выполняя
задачу
достижения
приоритетных внешнеполитических и внешнеэкономических целей.
В научный оборот понятие «мягкая сила» (
soft power
) ввел
американский ученый Джозеф Най, который определил его как «способность
достигать желаемых результатов через свою привлекательность, а не через
принуждение или подкуп»
3
.
3
Nye J.
Soft Power
//
Foreign Policy, No. 80. Twentieth Anniversary, 1990.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
9
Среди трудов западных ученых выделяются работы автора
концепции и понятия «мягкой силы» Джозефа Ная, ученых и экспертов
Р.А.
Даля, К.
Норра, А.
Дж.
Тейлора, К.
Уолтца, Г.
Моргентау, Р.
Арона,
Г.
Киссинджера, Дж.
Миршаймера, Дж.
Розенау, Дж.
Харта, Р.
Клайна,
Р.
Кохейна, М.
Фрейзера, Я.
Мелиссена, Дж.
Курлантцика
,
Дж
.
Кинджа
,
П
.
Р
.
Виотти
,
М
.
В
.
Кауппи
,
С
.
Б
.
Ротмана
,
Дж
.
М
.
Галларотти
,
А
.
Л
.
Вавинга
,
Дж
.
Б
.
Маттерна
,
С
.
Бреслина
,
Дж
.
Макглори, К.
Нильсена, Б.
Грегори,
И.
Гильбоа, Э.
Дж.
Уильсона, С.
Анхольта
4
и многих других.
Ретроспективный анализ указанных трудов позволяет проследить
постепенную эволюцию взглядов на проблему использования «силы»
в международных отношениях. В более ранних работах «сила»
рассматривалась в качестве главного средства влияния в международных
отношениях. В последующем исследователями был внесен значительный
вклад в осмысление трансформаций, произошедших с феноменом «силы» в
международных отношениях, с наступлением эпохи глобализации. Это
4
Nye Joseph S. Jr.
Bound to Lead: The Changing Nature of American Power.
–
NY: Basic Books, 1991;
Dahl Robert
A.
The Concept of Power // Behavioral Science. July, 1957;
Knorr K.
The Power of Nations.
–
New York, 1975;
Taylor
A.J.
The struggle for Mastery in Europe, 1848-1918.
–
Oxford Paperbacks, 1971;
Watlz K.
Theory of International
Politics.
–
London: Addison-Wesley, 1979;
Morgenthau H.
Politics among Nations. 4th ed.
–
New York, 1967;
Арон
Р
.
Мир
и
война
между
народами
.
–
-
М
.: Nota Bene, 2000;
Kissinger H.
American Foreign Policy. 3d ed.
–
New York,
1977;
Mearsheimer John J.
The Tragedy of Great Power Politics.
–
New York: W.W. Norton, 2001;
Rosenau J.
Governing the ungovernable: The challenge of a global disaggregation of authority // Regulation & governance.
–
Carlton, Victoria. Vol. 1, N 1, 2007;
Rosenau J.
Turbulence in World Politics: A Theory of Change and Continuity.
Princeton: Princeton University Press, 1990;
Hart J.
Three approaches to the measurement of Power in
international relations // International Organization, Spring, 1976;
Cline R.S.
World Power Assessment. A Calculus
of Strategic Drift.
–
Washington, 1975;
Keohane R.O., Nye J.S. (Jr.).
Transnational Relations and World Politics.
–
Cambridge: Harvard University Press, 1972;
Keohane R., Nye J. (Jr)
Power and interdependence in the information
age // Foreign Affairs, Sep/Oct 1998;
Fraser M.
Weapons of mass distraction: soft power and American empire.
–
New York: Thomas Dunne Books, 2005;
Melissen J.
The New Public Diplomacy: Soft Power in International
Relations // Studies in diplomacy and international relations.
–
New York: Palgrave Macmillan, 2007;
Kurlantzick
J.
Charm offensive: How China’s soft power is transforming the world
.
–
New Haven & London: Yale University
Press, 2007;
Kynge J.
Chin
a shakes the world: a titan’s rise and troubled future –
and the challenge for America.
–
NY: Mariner Books, 2007;
Viotti Paul R., Kauppi Mark V.
International relations and world politics. 5
th
edition.
–
Pearson Publisher, 2013;
Rothman S.B.
Revising the soft power concept: what are the means and mechanisms of
soft power? // Journal of Political Power, March, 2011;
Gallarotti G.M.
Soft Power: What it is, why it’s important,
and the conditions under which it can be effectively used // Division II Faculty Publications, 2011 // http://
wesscholar.wesleyan.edu/div2facpubs/57;
Vuving A.L.
How the soft power works? // Paper presented at the panel
“Soft Power and Smart Power”. American Political Science Association annual meeting, September, 2009 //
http://www.apcss.org;
Mattern J.B.
Why soft power isn’t so soft: Representational force and the sociolinguistic
constru
ction of attraction in world politics // Millennium: Journal of International Studies, №3, 2005;
Breslin S.
The soft notion of China’s “soft power”. –
London: Chatham House, February, 2011;
McClory Jonathan.
The New
Persuaders: An international ranking of soft power // Rapid-growth markets soft power index.
–
Institute for
Government GB in collaboration with Institute for Emerging Markets Studies, 2010;
Kristian Nielsen.
‘EU Soft
Power and the Capability-
Expectations Gap’ //
Journal of Contemporary European Research, 2013;
Gregory B.
American public diplomacy: Enduring characteristics, elusive transformation // The Hague Journal of Diplomacy,
2011;
Gilboa E.
Searching for a theory of public diplomacy // The Annals of the American Academy of Political and
Social Science, 616(1), 2008;
Wilson E.J.
Hard Power, Soft Power, Smart Power // The Annals of the American
Academy of Political and Social Science, 616, 2008;
Anholt S.
Beyond the Nation Brand: The Role of Image and
Identity in International Relations // The
Journal of Public Diplomacy, №
2, 2012.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
10
связано с заметным отходом многих государств от безусловного применения
«жесткой силы» в форме военной мощи или экономического давления для
достижения целей на внешнем поле в сторону использования политики
«мягкой силы».
Многие работы указанных авторов в целом носят фундаментальный
характер, однако в них отдельно и полноценно не раскрываются проблемы
продвижения
внешнеполитических
интересов
невоенными
и
ненасильственными методами новыми независимыми государствами.
Данной тематикой активно занимаются такие российские ученые, как
А.Л.
Андреев,
А.М.
Бобыло,
А.
Великая,
А.
Ганошенко,
В.И.
Давыдов,
Н.В.
Еремин,
Д.А.
Звягина,
О.Г.
Леонова,
М.А.
Неймарк,
Е.П.
Панова,
П.Б.
Паршин, О.Ф.
Русакова, А.С.
Сербина, А.
Торкунов, К.Е.
Федотова,
П.А.
Цыганков, И.А.
Чихарев, О.В.
Столетов
5
и другие. В их работах изучены
теоретические и прикладные аспекты «силы» и «мягкой силы», приводится
их сравнительный анализ, предложены перспективы адаптации западных
теорий к российскому политическому дискурсу, исследованы тенденции
использования государствами Запада «мягкой силы» для пропагандистской,
идеологической и подрывной деятельности.
В отечественной науке исследования концепции «мягкой силы»
находятся на начальной стадии. Вместе с тем существует авторитетный круг
ученых Узбекистана, которые вносят весомый вклад в изучение
концептуальных основ внешней политики и дипломатии страны. Среди них
5
Андреев А.Л.
«Мягкая сила»: аранжировка смыслов в российском исполнении // Полис. Политические
исследования. –
М., 2016, №5;
Бобыло А.М.
«Мягкая сила» в международной политике: особенности
национальных стратегий // Вестник Бурятского государственного университета. 2013, №14;
Великая А.
Публичная дипломатия как инструмент международного диалога // Международная жизнь. –
М., 2016,
№2;
Ганошенко А.
«Мягкая сила»: добровольное взаимодействие и доступ к ресурсам // Международная
жизнь. –
М., 2014, №2(8);
Давыдов В.И.
Понятие «жесткой» и «мягкой» силы в теории международных
отношений // Международные процессы. Т.2, № 4. –
М., 2004;
Еремин Н.В.
Парадипломатия: новый голос
регионов в современном дипломатическом концерте? // Мировая экономика и международные
отношения. –
М., 2012, №6;
Звягина Д.А.
«Мягкая сила»: структурный анализ // Инициативы
XXI
века. –
М.,
2012, № 3;
Леонова О.Г.
Мягкая сила –
ресурс мягкой силы государства // Обозреватель. –
М., 2014, №4;
Леонова О.Г.
Интерпретация понятия «мягкая сила» в науке // Обозреватель. –
М., 2015, №2;
Леонова О.Г.
«Мягкая сила»: инструменты и коэффициенты влияния // Обозреватель. –
М., 2014, №3;
Неймарк М.А.
«Мягкая сила» в мировой политике. К уточнению проблемного поля. Часть 1 // Обозреватель. –
М., 2016,
№1 (312);
Панова Е.П.
«Мягкая сила» как способ воздействия в мировой политике: Автореф. дисс. … канд.
полит. наук. –
М.: МГИМО, 2012;
Паршин П.Б.
Два понимания «мягкой силы»: предпосылки, корреляты и
следствия // Вестник МГИМО (У). –
М., 2014, №2;
Русакова О.Ф
. Концепт «мягкой силы» (
soft power
) в
современной политической философии // Научный ежегодник Института философии и права Уральского
отделения РАН, 2010, №10;
Сербина А.С.
Еврорегионы как новые акторы мировой политики.
Конфигурация нового миропорядка: проекты и реальность. –
Новосибирск: НГУЭУ, 2015;
Торкунов А.
Внешняя политика России, образование и наука // http: russiancouncil.ru;
Федотова К.Е.
«Мягкая сила»
российской культуры –
инструмент внешней политики // Обозреватель. –
М., 2017, №3;
Цыганков П.А.
Политическая социология международных отношений. Особенности силы как средства международных
акторов // http://society.polbu.ru/tsygankov_sociology/
ch34_ all.html;
Чихарев И.А., Столетов О.В.
«Мягкая
сила» и «разумная сила» в современной мировой политической динамике –
М.: МГИУ, 2015.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
11
Ш.М.
Абдуллаев, Р.М.
Алимов, И.И.
Бобокулов, И.А.
Мавланов, М.
Мунавваров
,
М.Рахманкулов, А.Турсунов, А.Умаров, А.Файзуллаев
6
.
Мы предприняли попытку выработать научно обоснованные
предложения и рекомендации по использованию потенциала «мягкой
силы» во внешнеполитической деятельности Республики Узбекистан.
Для достижения поставленной научной цели проведена разработка
авторского определения понятия «мягкая сила» на основе комплексного и
компаративного анализа классических и альтернативных подходов к
дефинициям «силы» и «мягкой силы», осмысления их эволюции и роли в
современной системе международных отношений.
Через призму обеспечения национальных интересов Республики
Узбекистан предложена классификация факторов, способствующих и
препятствующих реализации политики «мягкой силы», а также ее
инструментария и механизмов. Классификация факторов реализации
«мягкой силы» Узбекистана, ее инструментария и механизмов имеет
важное значение при стратегическом планировании и осуществлении
внешнеполитического курса, прежде всего в плане укрепления авторитета
и влияния страны на международной арене, повышения положительного
имиджа, успешного решения востребованных внешнеэкономических задач.
Не менее важное значение имеет периодизация этапов становления и
развития «мягкой силы» Республики Узбекистан со дня обретения
государственной
независимости
в
целях
содержательного
и
конструктивного анализа ее генезиса. Историографические исследования
позволяют сделать вывод о том, что в нашей стране процессы
формирования «мягкой силы» и укрепления национальной идентичности
как важнейшей ее детерминанты протекают в параллельной и
диалектически взаимосвязанной плоскости. Данный теоретический подход
6
Абдуллаев Ш.М.
Трансформация международной системы и геополитической идентичности Узбекистана
// Международные отношения. –
Ташкент, 2017, №4;
Алимов Р.М.
Проблемы формирования новой
архитектуры региональной безопасности в условиях глобализации (на примере Центральной Азии):
Автореф. дисс. … докт. полит. наук. –
Ташкент: УМЭД, 2006;
Бобокулов И.И.
Международно
-
правовые
аспекты обеспечения региональной безопасности в Центральной Азии: вопросы теории и практики:
Автореф. дисс. … докт. юрид. наук. –
Ташкент: УМЭД, 2010;
Мавланов И.
Основные направления внешней
политики и дипломатии Республики Узбекистан в трудах И.А. Каримова. –
Ташкент: УМЭД, 2006;
Мавланов
И.
Экономическая дипломатия. –
М.: Аспект
-
Пресс, 2016;
Мунавваров М
. Императивы внешней политики
Республики Узбекистан в условиях глобализации и информатизации международных процессов. –
Ташкент: АГОС, 2007;
Рахманкулов
М.
Актуальные проблемы развития конституционно
-
правовых основ
внешней политики Республики Узбекистан в условиях демократического обновления страны. –
Ташкент:
УМЭД, 2016;
Турсунов А
. Конституционные основы внешней политики Республики Узбекистан. –
Ташкент
:
ТДЮИ, 2002;
Умаров А.
Фактор Афганистана в региональной безопасности Центральной Азии в начале
XXI
века: Автореф. дисс. … докт. филос. наук. –
Ташкент: УМЭД, 2017;
Faizullaev A.
Diplomatic Interactions and
Negotiations // Negotiation Journal, 2014, Vol. 30, No 3;
Faizullaev A.
Diplomacy and Symbolism // The Hague
Journal of Diplomacy, 2013, Vol. 8, No 2.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
12
способствует
глубокому осмыслению исследуемой концепции в контексте
обеспечения национальной безопасности Узбекистана, соответствует его
международному позиционированию в период укрепления его
идентичности, внутреннему и внешнему потенциалу и ресурсам для
достижения приоритетных целей на международной арене.
Предложенная нами концептуальная модель реализации политики
«мягкой силы» Узбекистана с определением ее основных
целей, алгоритма
конверсии «мягкой силы» во влияние во внешней политике, а также
субъектов, объектов, ресурсов, форм и методов была использована при
подготовке проектов Концепции внешнеполитической деятельности
Республики Узбекистан (в новой редакции), Концепции укрепления
позитивного имиджа Республики Узбекистан на международной арене и
«дорожной карты» по укреплению позитивного имиджа Республики
Узбекистан на международной арене на 2019–
2022
гг.
Концептуальная модель автора позволила выработать рекомендации
по использованию современных видов воздействия государства на
международные
процессы,
содействовала
определению
и
формулированию факторов, принципов, целей, задач и механизмов
укрепления и продвижения имиджа Узбекистана за рубежом, разработке
конкретных форм и методов проецирования его «мягкой силы» на
международной арене.
На базе изучения концептуальных, нормативно
-
правовых и
институциональных особенностей такой политики ведущих мировых
держав и государств Центральной Азии разработаны рекомендации
относительно практических аспектов реализации «мягкосиловой»
политики Республики Узбекистан, приоритетных объектов целеполагания
и средств для конверсии ее ресурсов во влияние во внешней политике.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
13
ГЛАВА 1.
ТЕОРЕТИКО
-
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
КОНЦЕПЦИИ «МЯГКОЙ СИЛЫ»
1.1. Основные подходы к понятиям «силы» и «мягкой силы»
Со времен Фукидида и Макиавелли «сила» или «власть» представляли
из себя одно из важнейших понятий в международных отношениях и
остаются предметом споров в качестве концепции в политической теории
7
.
По классическому определению американского политолога Роберта
Даля, «власть» или «сила» (англ.
power)
–
это способность одного актора
влиять на действия другого актора, которые он при отсутствии давления
осуществлять бы не стал
8
. Сила –
это способность вызвать результаты,
которые бы вы хотели получить, и, если необходимо, менять поведение
других для достижения этой цели. В международных отношениях
способность актора получить желаемые результаты обычно ассоциируется
с наличием различных ресурсов –
таких, как территория, население,
природные богатства, военная мощь, экономический потенциал и
политическая стабильность
9
.
Одним из наиболее известных выразителей «военного» подхода к
понятию «силы» в ХХ в. является американский военный теоретик Клаус
Норр, который считал, что «сила во внешнем мире может рассматриваться
как обладание способностями, которые позволяют субъекту выступать с
достоверными угрозами. Но она может трактоваться и как фактическая
реализация
воздействия на поведение стороны, которой угрожают»
10
.
В политологии сложилось несколько подходов к пониманию
категории силы.
Для школы политического реализма
категория «силы» выступает в
качестве основы для всей системы международных отношений.
На протяжении человеческой истории сила традиционно
отождествлялась с военной мощью государства, которая для многих
видных политических исследователей (Г.Моргентау, К.Уолц, Р.Арон) была и
остается основным показателем его престижа на международной арене
11
.
Последователи школы политического реализма рассматривают «силу»
7
Nye Joseph S.
Jr. The paradox of American Power: why the world’s only superpower can’t go it alone. –
Oxford
University Press, Inc. 2002.
–
P.2.
8
Dahl Robert A.
The Concept of Power // Behavioral Science. July, 1957.
–
P.201.
9
Nye Joseph S.
Jr. Cit. op.
–
P.4.
10
Knorr K.
The Power of Nations.
–
New York, 1975.
–
P.9.
11
Бобыло А.М.
«Мягкая сила» в международной политике: особенности
национальных стратегий //
Вестник Бурятского государственного университета. –
2013, №14. –
С.129
-130.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
14
в виде военного и экономического измерения (или «жесткой силы») и
единственным маркером великой державы может считаться ее
«способность вести войну»
12
.
Согласно теории политического реализма, международная политика
–
это политика силы. Для международных акторов сила является
критерием оценки конкурентоспособности других акторов и способом
воздействия на их поведение для реализации собственных интересов.
«Расчеты о силовых потенциалах лежат в основе того, как государства
видят мир вокруг себя. Сила –
это валютный актив (currency) политики
великих держав –
и государства сражаются за обладание им между собой»
13
.
Главный показатель для представителей политического реализма –
«понятие интереса, выраженного в терминах власти» По Г. Моргентау,
«международная политика, подобно любой другой политике, есть борьба за
власть; какой бы ни была конечная цель международной политики, ее
непосредственной целью всегда является власть».
Рэй Клайн дает такое определение силе: «Сила –
это способность
одного правительства заставить другое правительство делать то, что в
ином случае оно бы не делало»
14
. Иные субъекты международных
отношений, в том числе негосударственные организации и институты,
транснациональные компании, не могут выступать в качестве источников
силы ввиду ограниченности их возможностей и ресурсов.
Наиболее действенными силовыми инструментами в мировой
политике, по мнению представителей школы политического реализма,
являются военные инструменты. «Считается,
что в политике сила является
ultima ratio, т.е. решающим аргументом. В международных отношениях сила
служит не только в качестве решающего аргумента, а в качестве главного и
постоянно используемого аргумента», –
подчеркивал Кеннет Уолтц в
«Теории международной политики»
15
.
Ганс Моргентау наряду с военными ресурсами выделял другие
источники силы: природные ресурсы, промышленный потенциал,
геостратегические преимущества, численность населения, культурные
характеристики (национальный характер), национальную мораль,
качество дипломатии и государственного руководства. В книге
«Политические отношения между нациями. Борьба за власть и за мир» он
подчеркивал, что «сила есть власть над умами и действиями людей»
16
.
12
Taylor A.J.
The struggle for Mastery in Europe, 1848-1918.
–
Oxford Paperbacks, 1971.
–
P.547.
13
Mearsheimer John J.
The Tragedy of Great Power Politics.
–
New York: W.W. Norton, 2001.
–
P.17.
14
Cline R.S.
World Power Assessment. A Calculus of Strategic Drift.
–
Washington, 1975.
–
P.8.
15
Watlz K
. Theory of International Politics.
–
London: Addison-Wesley, 1979.
–
P. 113.
16
Morgenthau H.
Politics among Nations. 4th ed.
–
New York, 1967.
–
P.67.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
15
Поразительной по своей точности и всеобщей приемлемости
представляется его мысль о том, что международная политика, как все
другие политические действия, это борьба за власть: «Стремление к власти,
будучи важным элементом международной политики, как и любой другой
политики, обуславливает то, что по необходимости международная
политика является политикой силы»
17
.
Идею Г.
Моргентау о том, что сила является и средством, и
одновременно целью государства, позднее дополнил другой видный
представитель данной школы –
Раймон Арон. Для него «вечными целями
государства» наряду с силой выступают также безопасность и слава
18
.
Р.Арон выделил в пространстве международных отношений основную роль
мощи и силы государства. В его интерпретации мощь –
это способность
государства навязать свою волю другим международным акторам. Новая
интерпретация категории «силы» Р.Ароном помогла оспорить ранее
принятое за основу реалистами утверждение об «исчисляемости» и
измеримости силы государства.
В фундаментальной работе «Мир и война между народами» Р. Арон
утверждает, что английское слово “
power
” в зависимости от конкретного
смысла можно перевести тремя французскими словами: власть, могущество
и сила. Р
ower
прежде всего в самом общем смысле –
это способность делать,
производить, разрушать, влиять; затем –
это способность легального
управления (прийти к власти, осуществлять власть); это также способность
личности (индивидуальной или коллективной) навязывать другим свою
волю, свой опыт, свои идеи; наконец, это набор материальных,
нравственных, военных, психологических понятий, которые придают
определенный смысл трем названным вариантам слова
power
19
.
С учетом обновления повестки дня в международных отношениях и
необходимости поиска новых инструментов воздействия в конце 1970
-
х
годов Джеффри Харт писал: «Сегодня акторы намного больше
сориентированы на экономические цели, чем это было раньше, поэтому
они включают в свой арсенал новые технологии для достижения этих целей
в международной системе»
20
.
Арнольд Уолферс в своих исследованиях попытался выделить
нюансы в
термине «сила», различая «силу» и «влияние». Эти два понятия,
по его мнению, имеют одну цель –
изменить поведение других
международных акторов в своих интересах.
17
Там же. –
Р. 15.
18
Арон Р.
Мир и война между народами. –
М.:
Nota Bene, 2000.
–
С.120
-128.
19
Там
же
.
–
С
. 665.
20
Hart J.
Three approaches to the measurement of power in international relations // International Organization,
N.Y., Spring, 1976.
–
P.305.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
16
Выразителем такого толкования силы являлся и Г.Киссинджер,
который писал, что «сила есть влияние»
21
. Вместе с тем постепенно
приходило осознание того, что абсолютизация роли силы обусловливает
недооценку значения других факторов, таких как духовные ценности,
социокультурные реальности, межкультурный диалог, что значительно
обедняет анализ международных отношений, снижает степень его
достоверности.
Наш современник, автор теории «наступательного реализма»
чикагский профессор Джон Миршаймер расширил многие постулаты
реалистической парадигмы. В работе «Трагедия политики великих держав»
он сформулировал пять основных принципов (аксиом) своей теории.
Первый.
В международных отношениях царит анархия, что, однако, не
означает, что международная система находится в состоянии хаоса или
беспорядка. Можно подумать, что анархия синонимична хаосу, поскольку
реализм описывает мир, несущий на себе печать бесконечной конкуренции
и войны. Однако представление реалистов об анархии не имеет ничего
общего с понятием конфликта. Анархия –
это просто способ описания
порядка системы, которая состоит из независимых государств, над
которыми нет никакой высшей власти. Иными словами, суверенитетом
наделены именно государства, поскольку над ними нет никакого
правящего органа в системе международных отношений. Нет
правительства правительств.
Второй принцип.
Великие державы обладают некоторым
наступательным арсеналом, который позволяет им наносить урон и,
возможно, даже уничтожать друг друга. Все государства потенциально
опасны друг для друга, хотя, конечно, некоторые имеют в распоряжении
больше военной мощи и поэтому опаснее остальных. Военная мощь
государства обыкновенно определяется вооружением, которым оно
обладает, но даже если бы оружия и вовсе не существовало, жители любого
государства могли бы атаковать жителей соседнего при помощи рук и ног.
В конце концов на каждую шею найдётся пара рук, способных эту шею
раздавить.
Третий принцип
. Никакое государство не может быть уверено в
намерениях соседей. Нет уверенности в том, что государство никогда не
будет использовать свой наступательный потенциал против соседа. Это не
значит, что у государств непременно враждебные намерения по
отношению друг к другу. На самом деле может так случиться, что все
государства, составляющие международную систему, будут обладать
21
Kissinger H.
American Foreign Policy. 3d ed.
–
New York, 1977.
–
P.57.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
17
исключительно благими намерениями. Но ни одно из государств не может
быть в
этом уверено, поскольку невозможно предсказывать намерения
других со 100
-
процентной точностью.
Для агрессии одного против другого есть множество причин, и
никакое государство не может быть уверено, что ни одна другая страна не
черпает мотивацию для своих
действий от одной из этих причин. Более
того, намерения изменчивы, поэтому намерения государств могут быть
благими в один день и враждебными на следующий. Намерения
неопределённы, поэтому государства никогда не могут быть уверены в том,
что к наступательным возможностям других государств не прилагаются
враждебные намерения.
Четвёртый принцип
. Выживание –
первейшая цель великих держав.
Это означает, что государства стремятся защитить свою территориальную
целостность и независимость своего внутреннего политического порядка
от внешнего вмешательства. Стремление выжить господствует над
другими мотивами государственного действия, поскольку, будучи
завоёванной, никакая держава не будет в состоянии стремиться к другим
своим целям. Государства могут преследовать и другие цели, но
обеспечение собственной безопасности –
их главная задача.
Пятый принцип
. Великие державы рациональны. Они разумно судят о
своем окружении и стратегически мыслят о том, как выжить в нем. В
частности, каждое государство включает в свои расчеты предпочтения других
держав, их возможную реакцию, а также то, как взаимодействие других
держав скажется на его собственной стратегии. Кроме того, государства
рассматривают близкие и отдаленные последствия своих действий
22
.
Д.
Миршаймер
называет идеальную систему международных
отношений «self
-
help world» (мир, помогающий себе сам), в ней государства
«вынуждены быть эгоистичными». Помимо локальной и глобальной
гегемонии, он выделяет еще один тип позиционирования государства на
международной арене и называет этот феномен «offshore balancers»
(внешние стабилизаторы), в котором некое сильное государство,
расположенное вне пределов определенного региона, оказывает серьезное
влияние на политические процессы в этой зоне. Тем самым оно
стабилизирует ее извне.
Действительно, в современном мире можно назвать множество
примеров, когда великие державы, используя свою военную или/и
экономическую и гуманитарную мощь, оказывают сдерживающее влияние
на своих соперников (конкурентов, противников) и как бы
«вторгаются» в
их зоны традиционного присутствия (доминирования, гегемонии).
22
Mearsheimer J.
The Tragedy of Great Power Politics.
–
New York: W.W. Norton, 2014.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
18
Д. Миршаймер предлагает три блока различных стратегий поведения
государств на международной арене. Первый блок –
это стратегии
получения власти или достижения преимуществ по отношению к другим
акторам международных отношений через войну и шантаж. Среди них он
выделяет стратегию «bait and bleed» (стравливание и ожидание, пока
противники истекут кровью), которая предполагает развязывание
затяжной войны между неугодными государствами, ожидание растраты
ими ресурсов и ослабления, а также достижение собственных интересов в
этом противостоянии. Он также допускает стратегию под названием
«bloodletting» (кровопускание), которая предполагает молниеносную войну
между противниками.
Второй блок –
это стратегии в виде сдерживания агрессоров, которые
государствам следует использовать в случае появление угрозы для их
существования. Первая называется «балансирование» и включает в себя
дипломатические отношения, возможность создания альянсов и союзов
для противостояния агрессору, а также мобилизацию собственных
ресурсов. Второй тип поведения –
перекладывание ответственности на
других, когда в случае возникновения угрозы для государства
правительству необходимо перевести вектор агрессии на других акторов
международных отношений.
Третий блок –
это стратегии предупреждения. К ним относятся политика
умиротворения агрессора и так называемый «эффект ярмарочного вагончика»
(bandwagon effect); это такой тип поведения государств, при котором более
слабые страны примыкают к сильной державе и действуют в русле ее
политики. В теории наступательного реализма Дж.Миршаймера такое
поведение –
это способ избежать прямого удара агрессора.
Работы Д.
Миршаймера укрепили позиции сторонников
real politik,
не
строящих иллюзий относительно возможности формирования мирового
правительства и подчинения всех субъектов системы международных
отношений неким общим правилам поведения во имя всеобщей
безопасности и процветания.
Уместно
вспомнить
принципы
«макиавеллизма»,
которые
предусматривают, что «государь должен обладать силой духа и творить
добро, насколько это возможно, и зло –
насколько это необходимо. В основе
политического поведения лежат выгода и сила: необходимо уподобиться
лисице, чтобы обходить капканы, и льву, чтобы отпугивать волков. Смелость,
гибкость и самоуверенность –
вот слагаемые политического успеха».
В геополитике
рассматривают категорию «силы», определяющей
для теории международных отношений. Фридрих Ратцель, Рудольф Челлен
и Хелфорд
Маккиндер считали, что мировое влияние актора определяется
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
19
его географическим местоположением. Они сфокусировали свое внимание на
географических и геоэкономических факторах могущества государства. В их
понимании территория государства, его природные богатства, соседство с
мировыми державами являются основными ресурсами его силы. Другие
территории, выгодные с экономической и политической точек зрения, могут
стать целями, ради которых правомерно применять военную силу, так как
расширение
«жизненного
пространства»
является
естественной
потребностью актора международных отношений
23
.
По мнению автора данной монографии, расстановка сил в мире
свидетельствует о том, что с расширением спектра конфликтов и
соперничества государств и альянсов за счет киберпространства,
использования стратегических коммуникаций, криптовалют и прочих
продуктов глобализации обновляется предметное поле геополитики. Борьба
за новые пространства (не только географические и физические) становится
новым феноменом в мировой политике. Мир становится еще более
многомерным, диапазон применения силы в международных отношениях
расширяется, если учесть, например, обладание великими державами
новейшими
видами
гиперзвукового
оружия
или
технологиями
искусственного интеллекта.
Примером такого поведения может служить жесткая реакция
американской администрации Д.
Трампа на укрепление китайского присутствия
в сфере телекоммуникаций с использованием технологии 5
G
. Вместе с другими
линиями китайско
-
американского геополитического разлома (взаимные
«торговые войны», конфликты в Южно
-
Китайском море и вокруг Тайваня,
противодействие американцев мегапроекту Пекина «Один пояс, один путь» и
вмешательству во внутриполитические дела Австралии, Новой Зеландии и самих
США через инструменты «мягкой силы») США на базе двухпартийного
консенсуса республиканцев и демократов переносят гибридную войну с Китаем
на технологический или, по сути, виртуальный фронт.
В рамках
структурализма
была предпринята попытка переосмысления
сложившейся трактовки категории «силы» в современных условиях
международных отношений. Для охвата всех измерений современной
системы международных отношений сторонники структурализма ввели
термин «структурная сила», которая выступает как «удовлетворение четырех
социальных потребностей, которые лежат в основе современной экономики:
безопасность (в том числе и оборонительная мощь), знание, производство и
финансы»
24
.
23
Нартов Н.А., Нартов В.Н.
Геополитика. –
М.: Юнити
-
Дана, 2007. –
С.55
-63.
24
Цыганков П.А.
Политическая социология международных отношений. Особенности силы как средства
международных акторов // http://society.polbu.ru/
tsygankov_ sociology/ch34_all.html.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
20
Современная мировая экономика поменяла международную систему
взаимодействия акторов. Отныне государства, транснациональные
корпорации, международные организации и даже частные лица и, как
следствие, их сила зависят от особенностей и закономерностей
деятельности мировой экономической системы. Новый мировой порядок
не берет за основу только государственные образования. Он предоставляет
право ранее маргинализированным группам или даже феноменам
становиться полноправными субъектами международных отношений:
даже террористическим группировкам, идеям, технологиям, кредитам.
Сила, которая работает в четырех измерениях, позволяет своему
обладателю устанавливать правила поведения международных акторов.
Складывается новая система международных отношений, в которой
государства играют второстепенную роль, а транснациональные силы и
финансовые потоки выходят на первый план. Однако в этой новой системе
самым сильным игроком станет только тот, кто сможет аккумулировать
максимум ресурсов и эффективно ими распоряжаться.
По мнению автора данной монографии, первичность экономики и
экономических интересов как главного мотиватора поведения акторов в
международной системе может быть подвергнута определенному
сомнению в связи с быстроменяющимся глобальным стратегическим
ландшафтом и новыми трендами в межгосударственных отношениях.
Пикирование, иногда жесткая «война слов» по линии США –
Китай, США –
Россия, Европа –
Россия, Европа –
США во многом носит политический или
геополитический характер, нежели имеет сугубо экономическую
подоплеку и мотивацию. Европейские страны несут огромные
экономические издержки вследствие собственных ограничительных мер в
отношении России, а американские фермеры или транснациональная
компании –
производители электроники в Китае не могут быть
удовлетворены волатильностью региональных и глобальных рынков из
-
за
американо
-
китайской «торговой войны». Самое принципиальное в этой
ситуации то, что транснациональные структуры или маргинальные группы
вынуждены считаться или, более того, полагаться в ходе реализации своих
интересов на волю и силу политической власти своих государств.
Интересным
представляется
концепция
транснационального
капиталистического класса. Развернутый вариант этой концепции разработал
американский ученый Уильям Робинсон в книге «Теория глобального
капитализма. Производство, класс и государство в транснациональном мире».
Данная концепция, которую относят к
современной неомарксистской
мысли,
исходит из того, что развитие глобальной экономики привело к
возникновению множества огромных индустриальных и торговых комплексов
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
21
(транснациональных компаний), причем деятельность каждого из них
развертывается и во многом доминирует одновременно во многих странах
мира. По мысли апологетов этой концепции, в современную эпоху
человечество квантуется не нациями и не национальными государствами, а
транснациональными объединениями –
классами и объединениями внутри
них (кланами, группами). Транснациональный капиталистический класс
является глобальным правящим классом, поскольку он контролирует
становящееся транснациональное государство и процесс принятия решений
на глобальном уровне
25
.
Как показывает недавнее историческое прошлое, марксистские идеи,
основанные на классовом подходе, довольно долго были привлекательными
для стройного и убедительного осмысления макро
-
и микрополитических и
социальных процессов. Однако следует помнить, что все же, по убеждению
представителей
наиболее
влиятельных
парадигм,
современный
глобализированный мир остается в большей степени государствоцентричным,
где национально
-
государственные субъекты международных отношений
реализуют и перманентно стремятся укрепить свою власть и силу как внутри
границ своего суверенитета, так и во внешнем мире.
Ярким подтверждением этого постулата может служить поведение
международных игроков в ходе вспыхнувшей в начале 2020 г. пандемии
COVID-
19. Хотя Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) как
международный субъект проявила себя в качестве центра получения и
обработки
информации,
разработки
общих
рекомендаций
по
противодействию
широкомасштабному
распространению
опасной
инфекции, тем не менее основную долю политической ответственности и
важнейшие организационные решения, прежде всего через введение
беспрецедентных карантинных правил, выделение огромных средств для
поддержки экономик на фоне чрезвычайно сложной мировой
конъюнктуры, по преодолению серьезного глобального кризиса взяли на
себя национальные правительства.
Таким
образом,
теоретический
багаж
исследователей
международных отношений и мировой политики очевидным образом все
больше наполняется новыми понятиями и категориями. «Война парадигм»
постепенно переходит на этап полидисциплинарности –
разрушения
перегородок между различными науками
26
.
25
Robinson W., Harris J.
Towards
а
Global Ruling Class? Globalization and the Transnational Capitalist Class //
Science and Society, 2000. Vol. 64. No. 1.
26
Багаева
А.В., Бродовская Е.В., Вдовиченко Л.Н. и др
. / Под ред. профессора П.А.Цыганкова. Гибридизация
мировой и внешней политики в свете социологии международных отношений. –
М.: Горячая линия –
Телеком, 2017. –
С.16.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
22
Особый вклад в развитие теории международных отношений внес
американский ученый Дж. Розенау. Фундаментально рассмотрев вопросы
динамики современных мировых политических процессов, он обратился к
проблематике сближения внутренней и внешней политики государств.
Ценность имеют его идеи о снижении роли государства как основного
актора международных отношений, который перестает быть главным
действующим лицом и уступает это место конкретным лицам, вступающим
в отношения друг с другом. К числу ключевых международных акторов Дж.
Розенау относит государства, подсистемы (например, органы местной
администрации), транснациональные организации, когорты (например,
этнические группы), движения
27
.
Еще в 1990
-
х годах Дж. Розенау выявил участие негосударственных
структур в борьбе за распределение власти. Эти оценки нашли свое
отражение в работе «Управление неуправляемым: Проблема глобального
рассредоточения власти»: «Само собой разумеется, что организационный
взрыв
является
центральной
причиной,
лежащей
в
основе
всепроникающих процессов, посредством которых власть подвергается
постоянному рассредоточению»
28
.
Следует также отметить, что Дж.
Розенау одним из первых предпринял
попытку анализа международных отношений на основе понятия
«турбулентность»
29
. Он понимает турбулентность как нарастание
нестабильности, потрясений и глубокой неуверенности в мировом развитии.
Она пронизывает все основные измерения –
от глобальной трансформации,
стирающей государственные границы и смещающей общие нормы и цели,
роста роли «акторов вне суверенитета», ослабляющих власть национальных
правительств, вплоть до ключевого значения влияния индивидов на
международные отношения. Дж.
Розенау рассматривает состояние
турбулентности как временную ситуацию, как «мир в движении, мир, где
господствующая неуверенность допускает появление ясных и устойчивых
ориентиров…». Более того, наличие турбулентности –
это положительный и
даже желательный фактор, поскольку в долговременной перспективе он
способствует демократизации мирового развития.
В то же время на фоне действительно турбулентных и зачастую
непредсказуемых процессов в мировой политике последних лет многие
ученые и эксперты склоняются к их описанию в таких выражениях, как
27
Цыганков П.А.
Теория международных отношений. –
М.: Гардарики, 2003. С
. 230.
28
Rosenau J
. Governing the ungovernable: The challenge of a global disaggregation of authority // Regulation &
governance. Vol. 1, N 1.
–
Carlton, Victoria, 2007.
–
P.14, 88
–
97.
29
Rosenau J.
Turbulence in World Politics: A Theory of Change and Continuity.
–
Princeton: Princeton University
Press, 1990.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
23
«новая холодная война», «холодный мир», «игра без правил»,
«геополитические разломы», «игра с нулевым результатом», «война всех
против всех», «стратегическая неопределенность», «национальный
эгоизм», «новый мировой беспорядок», «разори соседа». Однако
выявляются и позитивные тренды, связанные с проявлением
политической воли великих держав, прежде всего постоянных членов
Совета безопасности ООН, предпринимающих реальные шаги для
укрепления
стратегической
стабильности
в
новых
условиях
полицентричного мирового порядка.
Представители
либеральной
школы
поставили под сомнение
главенство военного толкования понятия «силы», исходя из возможности
регулирования международных отношений с помощью инструментов и
механизмов международного права и многосторонних организаций. По их
мнению, война является не естественным состоянием международных
отношений, а злом, которому международные акторы должны совместно
противостоять.
В рамках либеральной теории высказано утверждение о том, что,
соревнуясь в объемах силовых ресурсов, мир может уничтожить сам себя.
Истинными причинами конфликта не всегда выступает борьба за
территорию и ресурсы. Главным мотивом агрессивного поведения
международного актора может быть его психологическая потребность
выглядеть в глазах своих партнеров более мощным и успешным. Даже
самые миролюбивые нации считают действенным способом демонстрации
своего превосходства –
силу.
Категория «силы» представляется сторонникам либеральной школы
как совместная работа всех международных акторов, направленная на
обеспечение всеобщей безопасности и благоденствия
30
.
События конца прошлого века предоставили сторонникам школы
либерализма объективные факты в пользу того, что эпоха неоспоримого
доминирования военных методов в мировой политике закончилась.
Основное соперничество и одновременно сотрудничество между акторами
перешло из военной сферы в сферу экономики и финансов. Огромное
значение начали приобретать финансовые ресурсы, ресурсы бизнеса,
технологические и научные ресурсы, культура и система образования.
Благодаря цифровой революции на первый план вышли медийные и
информационные ресурсы государства.
30
Edited Stephen McGlinchey, Rosie Walters and Christian Scheinpflug.
–
International relations theory.
–
Bristol,
England: E-International Relations, 2017.
–
Р
. 22-25.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
24
Среди
транснационалистов
Р.
Кохейн и Дж.Най представляют свою
хронологию трансформации ресурсов силы: «В XVIII веке баланс сил в
Европе, территория, население и сельское хозяйство служили основой для
пехоты, и Франция занимала самое выгодное место. В XIX веке
индустриальные возможности явились теми ресурсами, которые
обеспечили доминирование сначала Великобритании, а затем Германии.
К середине XX века наука, и в особенности ядерная физика, способствовали
росту ресурсов силы США
и Советского Союза. В новом веке
информационные технологии будут основным источником силы»
31
.
По мнению сторонников либеральной школы, различаются два типа
силы. Ресурсная сила может быть измерена количеством, объемом и
другими характеристиками международного актора, которые он
использует для достижения своих целей. Ко второму типу относится сила
поведения (behavioral power), которая выступает как способность
добиваться желаемых результатов.
Поскольку новый миропорядок расширил влияние малых государств,
неправительственных организаций, ТНК и даже отдельных индивидов,
в информационную эру международные отношения становятся
многоуровневой системой взаимодействия. И если влияние военной мощи
поделено между мировыми супердержавами, то в таких сферах, как
экономика, энергетика, технологии и др., с ними могут конкурировать
более слабые международные игроки. Доминирование в военной сфере не
является гарантией достижения актором желаемых результатов.
Трудно утверждать, что такая категория международных отношений
,
как «сила», получила общепринятое определение в политологической
науке. По словам Г.
Моргентау, «понятие силы представляет собой одну из
самых сложных и противоречивых проблем в политической науке»
32
.
В то время как школа политического реализма традиционно
рассматривала способность какой
-
либо нации влиять на внешние
субъекты через призму осязаемого инструментария и методов
принуждения (угроза и сила), Джозеф Най выдвинул концепцию влияния,
которая основывается на использовании «неосязаемых» источников силы,
например, культуры, базовых принципов и ценностей, публичной
дипломатии, и назвал ее «мягкой силой»
33
.
31
Keohane R., Nye J. (Jr).
Power and interdependence in the information age.
–
Foreign Affairs. Sep/Oct 1998.
–
P.87.
32
Morgenthau H.
Politics among Nations: The Struggle for Power and Peace. The 3rd edition.
–
NY, 1964.
–
P.27.
33
Nye Joseph S. Jr.
Bound to Lead: The Changing Nature of American Power.
–
NY: Basic Books, 1991.
–
P.330.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
25
Концепция «мягкой силы»
(soft power
) была впервые предложена
Дж.
Наем в книге “
Bound to Lead: The Changing Nature of American Power
” и с
тех пор ее важность значительно возросла и среди практиков
внешнеполитической среды, и в кругу многочисленных ученых, экспертов
и аналитиков, вызывая живой интерес и порой критику
34
.
В современном мире позиционирование государств и всех субъектов
международных отношений в общем пространстве взаимодействия
характеризуется широким переплетением многообразных факторов
влияния, рассматриваемых ныне как категории «жесткой» (
hard
) и
«мягкой» (
soft power
) силы. Подобное концептуальное разграничение
является достаточно разумным и продуктивным. Однако если первая из
них обладает всеми свойствами непосредственной очевидности и довольно
легко поддается объективным оценкам, то вторая амбивалентна и зависит
от контекстов ее субъективного восприятия
35
.
«Мягкая сила» труднее поддается теоретическому осмыслению и
разработке ее моделей, чему препятствует чрезвычайно обширная и
разнородная фактологическая база. К факторам «мягкой силы» относят
уровень политических свобод, эффективность того или иного
правительства,
мировую
значимость
культуры,
экстенсивность
дипломатического аппарата, историческое наследие, степень развития
туризма, привлекательность образовательной системы. Сведение этих
факторов в единую систему представляется достаточно сложной
политологической задачей.
До сих пор решение этой задачи не вышло за
пределы инвентаризации и классификации разновидностей «мягкой силы»
–
как правило, по самому простому основанию принадлежности к разным
сферам социальной жизнедеятельности: экономике, науке, образованию,
культуре, дипломатии, спорту, религии
36
.
Хотя, по утверждению Дж.Ная, «мягкая сила» является важной
реальностью, по мнению его оппонентов (и практика международных
отношений это явно показывает), имплементация ее инструментария не
гарантирует абсолютного успеха или неоспоримой власти и авторитета,
поскольку другие государства могут прибегнуть к культурному отпору и
выразить неприятие в отношении внедряемых какой
-
либо внешней силой
34
Fraser M.
Weapons of mass distraction: soft power and American empire.
–
New York: Thomas Dunne Books, 2005.
–
P.288;
Fraser M.
The New Public Diplomacy: Soft Power in International Relations // Studies in diplomacy and
international relations.
–
New York: Palgrave Macmillan, 2007.
–
P.221;
Kurlantzick J.
Charm offensive: How China’s soft
power is transforming the world. New Haven & London: Yale University Press, 2007.
–
P.306;
Kynge J.
China shakes the
world: a titan’s rise and troubled future –
and the challenge for America.
–
NY: Mariner Books, 2007.
–
P.288.
35
Андреев А.Л.
«Мягкая сила»: аранжировка смыслов в российском исполнении // Полис. Политические
исследования. –
M
., 2016, №5. –
С.122
-133.
36
Леонова О.Г.
Мягкая сила –
ресурс мягкой силы государства // Обозреватель. –
М., 2014, №4. –
С. 27
-40.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
26
норм, ценностей и институтов. Иначе говоря, концепция «мягкой силы»,
несмотря на рост
ее популярности, не может считаться всеобъемлющим и
универсальным решением в деле реализации внешнеполитических доктрин.
По мнению
отечественного
профессора Ш.М.
Абдуллаева, мы
являемся свидетелями значительных изменений в современной системе
международных отношений, характеризующихся турбулентностью,
хаотичностью, глубочайшим кризисом мирового порядка. Прослеживается
отказ от основополагающих принципов международного права, на которых
базировались международные отношения после Второй мировой войны и
«холодной войны».
По его взглядам, вчерашние адепты «мягкой силы» –
великие державы,
которые были основными «закоперщиками» этого вопроса, отказываются
от нее в привычных для нас формах. Они делают ставку на военно
-
силовые
решения проблем международного порядка, на соперничество и
противостояние в разрешении важнейших актуальных вопросов
международной повестки. В международных отношениях возобладает
климат недоверия, климат конфронтации. В этих условиях перед наукой о
международных отношениях, в том числе отечественной, стоит очень острый
теоретический вопрос: как определить границы и целесообразность
использования государством своей военной мощи и принудительных
действий в форме «жесткой силы», а с другой стороны –
как применять
«мягкую силу» со всеми ее инструментами?
Следует иметь в виду, отмечает Ш.М.
Абдуллаев, что между «жестким»
и «мягким» полюсами расположены и другие ресурсы, осмысляемые в
терминах силы –
экономическая сила, политическая сила, которые ближе к
«жесткому» полюсу, а также образование, идеология, которые ближе к
«мягкому» полюсу.
Нужно напомнить, что в дискурсе международной науки по этому
вопросу все больше возобладает использование понятия «умной силы»,
которая определяет рациональное сочетание обеих категорий силы. Мы все
чаще видим это в международной практике. Великие державы используют ее
в своих интересах в зависимости от ситуации. И Узбекистан должен в этом
вопросе выработать свою концепцию с учетом особенностей своей внешней и
внутренней политики.
Однако, замечает Ш.М.
Абдуллаев, здесь возникает другая сложность –
понятийная многозначимость определений «жесткая» и «мягкая» сила,
которая представляет трудность методологического характера при
исследовании данной проблемы
37
.
37
Из выступления профессора Ш.М.
Абдуллаева на Научном совете по присуждению ученых степеней при Высшей
школе стратегического анализа и прогнозирования Республики Узбекистан, г.Ташкент, 24 января 2020 г.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
27
В научном дискурсе существуют различные определения «мягкой
силы». Например, это понятие рассматривается П.
Виотти и М.
Кауппи как
«нематериальные возможности –
такие, как репутация, культура и
ценностные воззвания, которые помогают государству в достижении
поставленных целей»
38
.
Джозеф Най как основоположник концепции и автор ее
теоретической базы утверждает, что «мягкая сила» –
это способность
добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с
помощью принуждения и подкупа»
39
, а также это «умение склонить других
пожелать тот результат,
который хотели бы получить вы сами»
40
. Позднее,
в работе 2011
г. «Будущее власти. Как стратегия умной силы меняет
XXI
век» Дж.
Най дополнил предыдущее определение, концептуально
описав «мягкую силу» как «способность влиять на других путем средств
сотрудничества в формировании программы действий, убеждения и
оказания позитивного привлекательного воздействия для достижения
желаемых результатов»».
В отличие от «жесткой силы» «мягкая сила» призвана вызывать
изменения через трансформацию предпочтений другой стороны. Таким
образом, «мягкая сила» является еще большим, чем способность влиять на
других акторов в международных отношениях, более того –
это
«способность привлекать, а притягательность ведет к уступке».
По мнению Дж.Ная, «мягкая сила» является непрямым способом
применения силы, когда какое
-
либо государство может добиться желаемых
результатов вследствие готовности других стран следовать ему и перенять
его опыт и методы; они стремятся превзойти его достижения, восхищаются
его ценностями и традициями, хотят добиться его уровня развития и
процветания
41
. Способность кооптировать людей, достичь политических
целей через привлекательность, нежели принуждение или подкуп,
определяется Дж.
Наем как «мягкая сила».
В то время как «жесткая сила» зиждется на угрозе («палка») и
стимулировании («морковь»), «мягкая сила» опирается на способность
формировать повестку в мировой политике, основанной на чьих
-
либо
принципах и идеях. Используя инструменты «мягкой силы», есть
возможность решить проблемы, относительно которых ресурсы «жесткой
силы» бессильны. Результаты насильственной интервенции всегда
недолговечны и поэтому необходимо потратить огромные средства для их
удержания или повторного достижения
42
.
38
Viotti Paul R., Kauppi Mark V.
International relations and world politics. 5
th
edition.
–
Pearson Publisher. 2013.
–
Р
.25.
39
Nye J.
Soft Power
.
The Means to Success in World Politics.
–
New York: Public Affairs, 2004.
–
P.43.
40
Nye J.
Soft Power // Foreign Policy. No. 80. Autumn. 1990.
–
P.167.
41
Nye Joseph S. Jr.
The paradox of American Power: why the world’s only superpower can’t go it alone.
–
Oxford
University Press, Inc., 2002.
–
P.8-11.
42
Bohorquez Tysha.
Soft Power
–
The Means to Success in World Politics // UCLA International Institute //
http://www.international.ucla.edu.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
28
Анализируя данную ситуацию, Дж.
Най представляет мировую
политику
«как шахматную игру, разыгрываемую на трех уровнях, когда игрок
может выиграть лишь в случае, если он двигается не только горизонтально,
но и вертикально»
43
. Другими словами, традиционные международные
отношения с государствами как главными акторами выстраиваются в
горизонтальной плоскости, а мировая политика фокусируется на
вертикальном взаимодействии между транснациональными корпорациями,
неправительственными организациями и другими акторами.
«Мягкая сила» возникает из притягательности культуры,
политических идеалов и реализуемой политики. Когда осуществляемая
политика оценивается другими как разумная (легитимная), «мягкая сила»
усиливается», –
считает Стивен Ротман
44
. По его мнению, основными
истоками «мягкой силы» являются культура, политические институты и
выраженные в политике ценности, которых придерживается государство в
рамках своих национальных границ и реализует на международной арене.
Профессор Университета Веслиан (США) Дж.
Галларотти выделяет
два главных источника «мягкой силы», а именно: международные источники
в форме внешней политики и действий, а также внутренние источники
(внутренняя
политика
и
действия)
вкупе
с
множественными
подисточниками внутри этих двух парадигм
45
. Все они продвигают
позитивный имидж государства, которое тем самым привлекает другие
народы и тогда влияние такого государства в мировой политике возрастает.
Международные источники, по его мнению, включают в себя
«фундаментальную опору на международное право, нормы и институты;
уважение к союзническим обязательствам и договорам; отказ от принятия
односторонних решений; готовность пожертвовать краткосрочными
узкими интересами в целях содействия реальным совместным проектам по
решению актуальных многосторонних проблем; приверженность
либеральной экономической политике».
Среди внутренних источников «мягкой силы» Дж.
Галларотти
рассматривает силу, присущую культуре и политическим институтам.
Он утверждает, что «мягкая сила» также формируется социальным единством,
свободой, достойным качеством жизни, достаточными возможностями для
личности, толерантностью, привлекательным образом жизни, которые могут
способствовать имиджу и благоприятному восприятию государства. Все это, в
43
Nye Joseph. S. Jr.
Soft Power: The Means to Success in World Politics.
–
New York: Public Affairs, 2004.
–
P.72.
44
Rothman Steven B.
Revising the soft power concept: what are the means and mechanisms of soft power? //
Journal of Political Power. March, 2011.
–
P.50.
45
Gallarotti Giulio M
. Soft Power: What it is, why it’s important, and the conditions under which it can be effectively used
// Division II Faculty Publications, Paper 57. 2011.
–
P.20-25 // http://wesscholar.wesleyan.edu/div2facpubs/57.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
29
свою очередь, может способствовать продвижению внешнеполитических
задач
46
. Касательно политических институтов государства, то они должны
«придерживаться принципов демократии, конституционализма, плюрализма
и либерализма, а государственная бюрократия должна быть эффективно
функционирующей»
47
.
По нашему мнению, данный комплексный подход к источникам
«мягкой силы» является особенно актуальным для государств
постсоветского пространства, которые
в процессе государственного и
общественного строительства опираются на собственные устои,
стремясь укрепить национальную идентичность и одновременно
ведут целенаправленную политику интеграции в мировое сообщество,
намереваясь
занять
собственные
ниши
в
политической,
экономической и социальной матрице мира.
Советская
система
стремилась
перемолоть
культурно
-
цивилизационные особенности народов Советского Союза в общем
идеологическом котле для создания некоего
homo soveticus
, одержимого
единой идеей строительства коммунизма. Крах этой идеологии не только
освободил сознание огромной массы людей от тоталитаризма, но и
поставил
перед
национальными
элитами
сложнейшую
задачу
формирования национальной идеи и самоидентификации в достаточно
сложной конкурентной среде международного общества.
Александр Вавинг, член Американской политической научной
Ассоциации, в своем труде «Как работает «мягкая сила»?»
48
выдвигает на
первый план три концептуальных источника, от которых происходят
«сила» и ее «мягкость», он называет их «
красота, блеск и доброта
».
«
Красота»
–
это аспект отношения государства с идеалами, ценностями
и мировоззрением, который генерирует «мягкую силу» через продуцирование
вдохновения, чувство безопасности, идентичность и общинность, поддержку и
поощрение. По мнению А.
Вавинга, в результате возрастает убедительность,
легитимность и моральный авторитет государства. Данный аспект является
базисным атрибутом власти, создающим харизматичных лидеров, причем не
только из числа персоналий, но и государств.
Механизм «
блеска
» основан на восхищении и стремлении других
стран заимствовать часть или полностью политику, институты, идеологию,
ценности или мировоззрение успешных государств. Эти аспекты «мягкой
46
Nye Joseph S. Jr.
The paradox of American Power: why the world’s only superpower can’t go it alone. –
Oxford
University Press, Inc., 2002.
–
P. 113-115.
47
Gallarotti Giulio M.
Cit. op.
–
P. 20-25.
48
Vuving Alexander L.
How the soft power works? // Paper presented at the panel “Soft Power and Smart Power”.
American
Political
Science
Association
annual
meeting.
September,
2009.
–
P.8-12
//
http://www.apcss.org/Publications/Vuving%20How% 20soft%20power%20works%20APSA%202009.pdf.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
30
силы» могут проявляться в таких формах, как мощная армия, эффективная
экономика, богатая культура, спокойное и хорошо управляемое общество,
продвинутая наука и высокие технологии. Сгенерированное «
блеском
»
восхищение может привести к имитации, соревновательности, уважению,
почитанию и даже страху со стороны объекта «мягкой силы».
«Доброта»
(или добродетель) –
это один из аспектов взаимоотношений
государства с другими, особенно с объектом «мягкой силы», который основан
на механизме обоюдного альтруизма. Это позитивное отношение, которое
страна выражает людям и тем самым продуцирует благодарность и
симпатию, а также убеждает других в мирных или благожелательных
намерениях государства и приглашает к сотрудничеству.
«Доброта»
включает в себя широкий выбор поведения, начиная с непричинения вреда
другим до их активной защиты и поддержки.
Если «жесткая сила» ассоциируется с опорой на осязаемые ресурсы
силы (или физическое принуждение), на способность оказывать
воздействие на поведение других путем изменения их обстоятельств, то
«мягкая сила» –
это способность оказывать воздействие на поведение
других через влияние на их предпочтения посредством политических
средств, действий и собственных качеств, которые заставляют одни нации
полюбить другие нации
49
. Ресурсы «жесткой силы» легче измерить в
количественном плане, ее результаты становятся очевидными в течение
короткого времени, тогда как «мягкую силу» сложно измерить, ее влияние
становится видимым по истечении долгого времени. Тем не менее
концепции «жесткой» и «мягкой» силы являются взаимоувязанными и
могут усиливать друг друга.
По мнению
C
.Брезлина, «мягкая сила» понимается как идея, когда
другие становятся вашими приверженцами и поддерживают ваши
политические предпочтения по той причине, что им нравятся ваши
политическая и социальная система, ценности и политика»
50
.
Исторически внимание к
«силе» развивалось вокруг материальных
способностей. Фактически многие, кто обращаются к теме «силы», склонны
рассматривать ее в международном контексте именно с этой точки зрения.
Однако Дж.Най подчеркивает, что при дефиниции «силы» все меньшее
ударение делается на военной мощи и завоеваниях. Одновременно
факторы технологии, образования и экономического развития становятся
более значительными для международного влияния, тогда как
географическое место, население и сырье превращаются в менее важные
49
Rothman Steven B.
Revising the soft power concept: what are the means and mechanisms of soft power? //
Journal of Political Power. March, 2011.
–
P.49-52.
50
Breslin S.
The soft notion of China’s “soft power”. –
London: Chatham House. February, 2011.
–
P. 1-18.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
31
факторы.
Подобный подход применим при оценке положения небольших
государств в структуре международных отношений. Например, Республика
Корея, не обладая богатыми природными ресурсами, нарастила свою
«мягкую силу».
В процессе осознания важности «мягкой силы» многие политологи
подчеркивают ограничения в возможности использования «жесткой силы»
в решении международных проблем и расширении влияния. В то время как
применение «жесткой силы» превалировало в истории международных
отношений, те, кто приходят к выводу об упадке этих воинственных
концепций, начинают продвигать преимущества «мягкой силы». Дж.Най
утверждает, что в нынешних условиях «прямое использование силы для
получения экономической выгоды является в целом очень затратным и
опасным для современных великих держав». Более того, «даже для
государств, стремящихся обеспечить безопасность, пути достижения этой
цели могут лежать не в инвестировании в военную сферу, а в растущей
необходимости развивать различные формы «мягкой силы» –
коммуникации, организации и институциональные способности для
поддержания влияния в международных отношениях»
51
.
Государства мира становятся экономически более взаимозависимыми,
военные варианты разрешения конфликтов наименее возможными опциями.
К примеру, Узбекистаном для достижения целей
Стратегии действий в
контексте политики в Центральной Азии используется «парадигма
сотрудничества» через «мягкую силу» (инструменты дипломатии,
культурного обмена и др.), а не политика доминирования с задействованием
имеющегося в распоряжении нашего государства арсенала «жесткой силы».
Такая политика определена как долгосрочная и эффективная, позволяя
кооптировать соседние государства к взаимодействию. Тем не менее наличие
серьезной «жесткой силы» Узбекистана, в чем не сомневаются региональные
и глобальные
акторы, дает основание для последовательного отстаивания
национальных интересов, однако без применения угроз и методов шантажа.
Поскольку дефиниция «мягкой силы» до сих пор не имеет
определения, с которым были бы согласны большинство ученых, а
формулировка автора этого термина Дж.
Ная методологически открыта для
различных ее толкований, то неудивительно, что в политологической
литературе существует множество точек зрения
52
.
Сам Дж.Най указывал на недостаточную теоретическую проработку
данной идеи: «Мягкая сила» –
это скорее образное обобщение, нежели
нормативно выраженная концепция»
53
. Критики данной концепции, не отрицая
51
Nye J.
Soft Power // Foreign Policy. No.80. Twentieth Anniversary. Autumn, 1990.
–
P. 153-171.
52
Леонова О.Г.
Интерпретация понятия «мягкая сила» в науке // Обозреватель. –
M
., 2015, №2. –
С.80.
53
Най Дж.
Будущее власти. Как стратегия умной силы меняет
XXI
век. –
М., 2014. –
С.148.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
32
ее операбильность в современной системе международных отношений, все же
ссылаются на методологические недостатки в формулировании ее терминов,
категорий, классификации инструментов и механизмов.
Дж.Най говорит о некоем континууме средств воздействия между
этими двумя видами воздействия и иллюстрирует свою мысль графически
(рис. 1). Очевидно, что границы двух видов «силы» при таком подходе
оказываются «размытыми».
СИЛА
Жесткая
Мягкая
Спектр
поведения
Приказно
й метод
Принуж
-
дение
Стимули
-
рование
Опреде
-
ление
целепола
-
гания
Привлека
-
тельность
Сотруд
-
ничество
Наиболее
вероятные
ресурсы
Силовые
методы,
санкции
Выплаты
и взятки
Инсти
-
туты
Ценности,
культур
-
ные
установки,
правила
Рис. 1. Ресурсы и спектр поведения при использовании «мягкой силы»
и «жёсткой силы» (
Resources and spectrum of behavior in using
«
soft
»
and
«
hard power
»)
54
.
В этом плане интересным представляется анализ работ российских
ученых. Как отмечает О.Ф.Русакова, «данное понятие обладает
многослойной
смысловой
структурой,
многозначностью
и
интерпретативным разнообразием. У концепта
soft power
много авторов
-
толкователей, которые наделяют его новыми смыслами»
55
.
Силовой подход
к пониманию «мягкой силы» обнаруживает себя в
формулировке определения данной дефиниции и смещении акцентов в ее
интерпретации. О.Ф.Русакова замечает: «Термин
soft power
может быть
расшифрован как сила (мощь, власть, энергия), обладающая свойствами,
54
Nye J.
Soft Power and Higher Education // http://net.educause.edu/ir/library/pdf/ FFP0502S.pdf.
55
Русакова О.Ф.
Концепт «мягкой силы» (
soft power
) в современной политической философии // Научный
ежегодник Института философии и права Уральского отделения РАН, 2010, №10. –
С. 173
-174.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
33
присущими некоей «мягкой материи». В смысловом плане данным
свойствам приписываются такие образные характеристики, как гибкость,
пластичность, ненавязчивость, эфемерность, хрупкость, нежность,
соблазнительность и даже женственность». О.Ф.
Русакова рассматривает
«мягкую силу» как способ властвования, и ее сила действует таким образом,
что субъект свободно и добровольно ей подчиняется, воспринимает ее
предписания как результат своего свободного выбора»
56
. Результатом
действия «мягкой силы» она видит подчинение. Однако подчинение
является целью использования именно силы, а у «мягкой силы» есть иные
цели, и ее результатом могут быть не обязательно действия (подчинение
или неподчинение), но некие психологические реакции индивида и
общественного сознания целевой аудитории.
Д.А.
Звягина, говоря о способах влияния «мягкой силы», выбирает
глагол «заставить»
57
, то есть выбрать наиболее жесткие методы влияния,
среди которых можно провести своеобразную градацию: «принуждение –
понуждение –
побуждение». По ее мнению, «мягкой силе» имманентно
присуща способность «побуждать» другие страны следовать своему
примеру, а категории «заставлять», «принуждать», «понуждать» относятся
к арсеналу «жесткой силы».
Уместным представляется обозначить проблему санкций в
международных отношениях в контексте «мягкой силы», которая была
поставлена М.А.
Неймарком
58
; он значительно углубляет понимание «мягкой
силы» как добровольного сотрудничества. «Мягкая сила» может
действовать
посредством
предоставления
объекту
доступа
к
политическим,
экономическим и культурным ресурсам, но также и отказом в нем.
О.Леонова выделяет
влиятельный (инфлюентный) подход
, то есть
подход с точки зрения акцентирования понятия «влияние». Она
приводит
исследование российского ученого Ю.И.
Давыдова по трактовке понятия
«мягкая сила» в контексте теории международных отношений. Изучая
различные интерпретации понятия «мягкая сила», он сделал вывод, что «у
всех этих разновекторных определений есть одно общее, а именно: сила во
внешнем мире –
это прежде всего способность влиять на поведение другого
государства в желаемом для себя направлении, это способность
устанавливать различные формы зависимости одного государства от
другого»
59
. Несмотря на детальный анализ понятия «сила», говоря о
56
Там же.
57
Звягина Д.А.
«Мягкая сила»: структурный анализ // Инициативы
XXI
века. 2012, № 3. –
С. 135.
58
Неймарк М.А.
«Мягкая сила» в мировой политике. К уточнению проблемного поля. Часть 1 //
Обозреватель. –
М., 2016, №1 (312). –
С. 38.
59
Давыдов В.И.
Понятие «жесткой» и «мягкой» силы в теории международных отношений //
Международные процессы. –
М., 2004. Т.2. № 4. –
С.72
-73.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
34
способах воздействия «мягкой силы», Ю.И.
Давыдов делает акцент не на
принуждении и понуждении, а именно на влиянии. Рассуждая о способах
такого воздействия, он указывает, что «это воздействие может достигаться
разными способами, не исключая и манипулятивное воздействие на объект
влияния»
60
.
По нашему мнению, инфлюентный подход является наиболее
приемлемым для осмысления и использования «мягкой силы» Узбекистана
как относительно нового по историческим меркам субъекта международных
отношений.
Процессы формирования «мягкой силы» и укрепления национальной
идентичности как важнейшей ее детерминанты протекают в параллельной
и диалектически взамосвязанной плоскости.
Таким образом,
понятие «мягкой силы» можно определить как
способность суверенного государства сформировать и проецировать на
внешнее поле свой позитивный образ и привлекательность в
политической, экономической и культурно
-
гуманитарной сферах в целях
выгодного для своих интересов воздействия на поведение других
участников международных отношений, достижения благоприятных
практических результатов, укрепления авторитета и влияния, а также
утверждения собственной национальной идентичности.
Представляется, что такой подход к трактовке «мягкой силы» с точки
зрения влияния и воздействия является корректным, поскольку дает
возможность определять любое воздействие или влияние по шкале
«жесткое» или «мягкое». Например, хорошо известны методы жесткого
политического влияния в форме односторонних или многосторонних
политических санкций, общей изоляции на международной арене, шантажа
на межгосударственном уровне. Существуют неагрессивные инструменты
воздействия
путем
проведения
международных
политических
консультаций, которые могут рассматриваться в качестве одной из форм
проявления «мягкой силы».
Нельзя не согласиться с тем, что «мягкая сила» –
это влияние на
основе привлекательности и внутреннего обаяния страны»
61
. При этом
естественно возникают вопросы о том,
что значит привлекательность в
контексте внешней политики, является ли она постоянной или переменной
величиной и насколько «мягкая сила» данной страны является
одновременно привлекательной для целевой аудитории, например,
в Европе или Азии, в мусульманских странах или в христианском мире?
60
Там же.
61
Леонова О.Г.
«Мягкая сила»: инструменты и коэффициенты влияния // Обозреватель. –
М., 2014, №3. –
С.18.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
35
В этом плане одной из актуальных проблем современной политологии и
практики международных отношений остается выработка страной
собственной модели «мягкой силы».
Еще один актуальный вопрос –
это формирование имиджа страны и
решение проблемы его правильного проецирования на международной
арене. Некоторые авторы, рассматривающие дефиницию «мягкой силы»,
ассоциируют данное понятие с имиджем, национальным брендом и
репутацией страны на международной арене. По нашему мнению, вопросы
международного имиджа государства имеют более прикладной характер в
контексте реализации внешнеполитического и внешнеэкономического
курса и могут рассматриваться в общем контексте формирования и
реализации «мягкой силы» государства.
На основании анализа сущности
технологического подхода
П.Б.
Паршин
делает вывод, что «мягкая сила» рассматривается как «инструмент, или шире
–
как технология, особенно коммуникативная, которая используется в
мировой политике таким образом, что ее применение предполагает
нанесение потенциально меньшего ущерба объекту применения силы по
сравнению с другими –
«жесткими» инструментами/технологиями»
62
.
Коммуникативный подход
к интерпретации «мягкой силы» опирается
на коммуникативную теорию власти Ю.Хабермаса. К примеру, Дж.Маттерн
пытался объяснить ее влияние посредством коммуникативного фактора
как власть, проявляющуюся через создание структуры представления о
действительности
63
. Речь идет об использовании Интернета как средства
«мягкой силы», а также имеющихся интерпретациях о том, что «основой
данного феномена выступает массовая культура, оказывающая влияние на
сознание населения и политической элиты»
64
.
Согласно О.Ф.
Русаковой, «властвование трактуется как способ
эффективного коммуникативного воздействия, который внушает субъектам
определенный образ мысли и поведения»
65
. Ценным в этом подходе является
то, что коммуникативное действие (процесс реализации «мягкой силы»
посредством политических коммуникаций) подразумевает равноправное
участие сторон и согласование интересов. Это сводит возможность
манипулирования сознанием целевой аудитории к минимуму или исключает
манипуляции как инструмент реализации «мягкой силы».
62
Паршин П.Б.
Два понимания «мягкой силы»: предпосылки, корреляты и следствия // Вестник МГИМО
(У). –
М., 2014, №2. –
С.14
-19.
63
Mattern J.B.
Why Soft Power Isn’t S
o Soft: Representational Force and the Sociolinguistic Construction of
Attraction in World Politics // Millennium: Journal of International Studies, 2005, №3. –
P.583-612.
64
Чихарев И.А., Столетов О.В.
«Мягкая сила» и «разумная сила» в современной мировой
политической
динамике. –
М.: МГИУ, 2015. –
С.28
-35.
65
Русакова О.Ф.
Концепт «мягкой силы» (
soft power
) в современной политической философии // Научный
ежегодник Института философии и права Уральского отделения РАН, 2010, №10. –
С. 189.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
36
Коммуникативный подход может быть полезен в практической
дипломатии, если речь идет об акторах, настроенных на взаимное согласие, когда
между ними имеется определенный уровень доверия и взаимного уважения, а
целевые аудитории исторически или в силу каких
-
либо других условий готовы
воспринимать поступающие с обратной стороны посылы и сигналы.
Конструктивистский подход
к интерпретации «мягкой силы»
подразумевает следующее: конструирование смыслов, идей, ценностей;
манипуляции сознанием и восприятием целевой аудитории;
«ментальный
подкуп» целевой аудитории. Здесь речь идет о манипулятивном подходе к
трактовке феномена «мягкой силы», когда она воздействует на знаково
-
символическом и идейно
-
ценностном уровнях. Это воздействие сводится в
основном к
PR-
коммуникациям, брендированию и имиджированию (так
называемая «бренд
-
имиджевая
PR-
коммуникация»). Естественно, такой
подход совпадает с классическим пониманием «мягкой силы» Дж.Ная как
«способности формировать предпочтения других», хотя манипуляция и
ментальный подкуп сами по себе могут носить в себе негативный оттенок
и быть «разгаданы» целевой аудиторией или объектом этой политики с
непредсказуемыми для субъекта последствиями.
С точки зрения
ресурсного подхода
«мягкая сила» –
это «потенциал
воздействия некоторого актора, обусловленный его притягательностью и
стремлением приобщиться к его ценностям»
66
. По мнению П.Б.
Паршина, «в
рамках ресурсного понимания «мягкая сила» определяется как
притягательная сила, а притягательность задается фактическим списком –
перечислением факторов, которые создают стране хорошую репутацию и
привлекают к ней индивидов».
Комментируя эту позицию, О.Г.
Леонова отмечает, что «если мы
признаем за «мягкой силой» право обладания некими ресурсами влияния и
набором технологий по их реализации, то отсюда вытекает следующий
вывод: «мягкая сила» –
это совокупность гуманитарных ресурсов страны
(государства), которые можно реализовать при помощи набора
определенных технологий»
67
. По ее мнению, признание «мягкой силы» как
совокупности гуманитарных ресурсов принципиально важно, ведь это
означает, что данный ресурс можно приобретать, накапливать и
расширять. «Мягкая сила» –
это не просто совокупность ресурсов и
инструментов их трансляции во внешний мир (целевой аудитории), но и
проектируемый результат их осуществления. Реализация потенциала
«мягкой силы» –
это процесс трансляции гуманитарных ресурсов страны,
который может иметь позитивный результат и ожидаемое его следствие.
66
Паршин П.Б.
Два понимания «мягкой силы»: предпосылки, корреляты и следствия // Вестник МГИМО
(У). –
М., 2014, №2. –
С. 19.
67
Леонова О.Г.
Интерпретация понятия «мягкая сила» в науке // Обозреватель. –
М., 2015, №2. –
С.88.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
37
Можно констатировать, что в теоретическом плане термин «мягкая
сила» ввиду различия подходов политологических школ и направлений
науки о международных отношениях не получил однозначной дефиниции.
Нельзя не согласиться с мнением тех ученых, которые считают необходимым
при формировании национальных концепций «мягкой силы» исходить из
уникальных особенностей той или иной страны.
Каждая страна располагает различающимися внутренними и внешними
детерминантами «мягкой силы», обусловленными следующим:
•
ее объективно оцениваемыми ресурсами;
•
стабильностью
внутриполитического
положения,
уровнем
политических свобод;
•
историческим
прошлым,
культурно
-
цивилизационными
особенностями, исповедуемыми ценностями;
•
привлекательностью модели национального развития;
•
конструктивностью и дружелюбием внешней политики, готовностью
к взаимовыгодному сотрудничеству;
•
поддержкой общепринятых норм международного права;
•
умением формировать востребованную международную повестку;
•
характеристиками
внешнего
окружения,
геополитическим
позиционированием и в целом обстановкой на внешнем поле.
Наше исследование свидетельствует, что в политологическом дискурсе
и в практике международных отношений «мягкая сила» определяется как
«стратегия», «политика», «концепция», «инструмент внешней политики»,
«нематериальные возможности», «способность», «непрямой способ
применения
силы»,
«идея»,
«способ
властвования»,
«влияние»,
«коммуникативная
технология»,
«феномен»,
«процесс
трансляции
гуманитарных ресурсов». «Мягкую силу» расшифровывают как «мощь»,
«власть», «энергия», «мягкая материя».
Мы используем для характеристики «мягкой силы» понятия
«политика», «концепция», «концепт» и «феномен», что соответствует ее
современной интерпретации в условиях Узбекистана.
Следовательно, «мягкая сила», будучи разноплановым или
многоаспектным понятием, трактуется различными акторами
с учетом их
уникального позиционирования в системе международных отношений,
наличия ресурсов, инструментария, механизмов и других аспектов. Тем не
менее, какой бы «мягкой» ни была сила, она все же остается силой и призвана
служить достижению главной цели государства (субъекта) –
влиять на
действия другого актора, получать желаемые результаты в собственных
интересах. Более того, «мягкая сила» требует осторожного продуманного
применения со стороны актора ввиду возможной неоднозначной реакции
субъекта ее приложения.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
38
1.2. Подходы к методике оценки потенциала политики «мягкой силы»
Глубокая разбалансированность международных отношений и
устойчивый рост глобального геополитического напряжения проецируются
на конфликтные точки в различных регионах мира. В среднесрочной
перспективе внешнеполитические аппараты большинства государств мира
столкнутся с неопределенностью в решении региональных и международных
проблем с учетом динамично изменяющегося общемирового контекста.
Действительно,
пользуясь синергетическим подходом, можно
выдвинуть предположение о том, что за последние тридцать лет система
международных отношений после периода «холодной войны» и
биполярного мира в своем стремительном развитии под воздействием
глобальных процессов достигла точки бифуркации
.
Теория самоорганизации (синергетика) возникла на стыке различных
научных дисциплин –
таких, как теория катастроф, теория диссипативных
структур, математическое моделирование эволюции. Она представляет
собой научное направление, которое изучает процессы самоорганизации
структур различной природы.
Термин «синергетика» был введен профессором Штуттгартского
университета Г.
Хакеном. В своем докладе «Кооперативные явления в сильно
неравновесных и нефизических системах» (1973) он рассмотрел ряд
различных по своей природе явлений и зафиксировал, что при переходе от
неупорядоченности к порядку во всех явлениях возникает сходное поведение
элементов, которое он назвал кооперативным, синергетическим эффектом.
В своей книге «Синергетика» Г.
Хакен писал, что назвал новую
дисциплину «синергетикой» по двум причинам: во
-
первых, в ней
исследуются совместные действия многих элементов системы; во
-
вторых,
для нахождения общих принципов, управляющих самоорганизацией,
необходимо кооперирование многих научных дисциплин
68
. Таким образом,
синергетика –
это наука о процессах самоорганизации, устойчивости и
распаде структур различной природы, формирующихся в системах, далеких
от равновесия.
Теория самоорганизации обладает методологическими новациями,
которые могут придать новый импульс развитию различных
гуманитарных наук, в том числе теории международных отношений.
Синтез естественнонаучной и гуманитарной культуры позволяет выделить
фундаментальные законы образования и распада систем различной
68
Хакен Г
. Синергетика. –
М.: Мир, 1980. –
С
.14.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
39
природы. Теория самоорганизации аккумулировала в себе, во
-
первых,
терминологию из точных и естественных наук –
математики, физики,
биологии (бифуркация, флуктуация, энтропия, неравновесность),
во
-
вторых,
из
направлений,
изучающих
законы
технического
моделирования и управления, –
теории информации, кибернетики, теории
систем (система, саморегуляция, открытые/закрытые системы) и, наконец,
из философии и других гуманитарных наук для описания общих законов
развития (случайность, устойчивость, часть и целое, мера)
69
.
Таким образом, система международных отношений находится в
критическом состоянии, при котором становится неустойчивой
относительно флуктуаций и возникает неопределенность –
станет ли
состояние системы еще более хаотическим или она перейдет на новый,
более дифференцированный и высокий уровень упорядоченности.
В
ходе
диспутов
относительно
современного
состояния
международных отношений все большее значение приобретает вопрос о
возможном крахе или как минимум кризисе глобального порядка,
«основанного на правилах». Речь идет о комплексе правил, норм,
ценностей, институтов, соглашений о безопасности и иных механизмах,
продвигающих взаимодействие государств и способствующих разрешению
конфликтов и споров между ними.
В концептуальных документах и политологическом дискурсе Запада
Россия и Китай расцениваются в качестве «ревизионистских государств»,
то есть «нелиберальных» субъектов международной системы, стремящихся
изменить сложившийся в последние десятилетия, а возможно, и столетия,
«порядок» (или статус
-
кво), имеющий в историческом плане
западноцентричный характер. На основе такой оценки их поведения в
мировом сообществе Соединенные Штаты в своем объяснимом стремлении
сохранить
собственную
доминанту
совместно
с
союзниками
предпринимают широкий спектр силовых мер. В ответ геополитические
соперники
Запада пытаются предпринимать асимметричные действия
военно
-
стратегического и экономического плана, которые на глазах
меняют международный ландшафт.
Пока трудно спрогнозировать исход подобных тектонических
изменений в мировой политике, если учесть наличие множества
сопутствующих глобальных факторов (изменение климата, распространение
пандемий, угрозы безопасности, экономические и гуманитарные кризисы и
69
Понятие бифуркации, введенное в обиход И. Пригожиным, указывает на возникновение у системы на
определенных этапах ее эволюции, отличающихся крайней неустойчивостью и неравновесностью,
нескольких (как минимум двух) альтернативных ветвей (вариантов) дальнейшего развития. См.
подробнее:
Темников Д
. Синергетический подход к анализу международной политики. Опыт адаптации
понятий //http://www.intertrends.ru/system/Doc/ ArticlePdf/777/Temnikov
-20.pdf.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
40
многое другое), выходящих за пределы регуляции национальных
правительств и международных институтов. Тем
самым накручивается
спираль стратегической напряженности, что выражается в следующем.
Во
-
первых,
наращивается военное присутствие США и их союзников в
уязвимых географических пространствах вокруг российской и китайской
территорий. В свою очередь, Россия и
Китай пополняют собственные
арсеналы новыми видами оружия, укрепляют многоплановые военные и
военно
-
технические связи по всему миру, расставляют соизмеримо
собственной мощи геостратегические флажки в виде военных баз в
ключевых для своих интересов зонах мира. Несмотря на миротворческую
политическую риторику, глобальные соперники раскручивают маховик
гонки вооружений на новом технологическом уровне.
Во
-
вторых,
последовательно формируются «санитарные пояса»
геополитического характера между полюсами силы по типу новой версии
евразийской стратегии «Анаконда», но уже в форме, например,
«Инициативы трех морей» с участием США в регионе Восточной и
Центральной Европы
70
. Брюссель также сталкивается в этой части Европы
с проектом Китая «16 плюс 1», который преследует аналогичные с
проамериканской «Инициативой трех морей» цели и включает в свой
состав примерно тот же круг восточноевропейских стран.
Другими примерами могут служить непрекращающееся соперничество
великих держав за расширение стратегического доступа и укрепление
влияния на срединную область Хартленда, коим является Центральная Азия,
а также извечная борьба за рынки и природные ресурсы стран Латинской
Америки и Африки.
Одновременно маятник силы из Западного полушария неумолимо
движется в восточном направлении ввиду десятилетий динамичного
экономического и социального саморазвития азиатских государств.
70
На фоне латентной фрагментации (пока политико
-
психологической) европейского пространства и
роста зависимости Европы от российских энергоносителей государства Восточной и Центральной Европы
при всемерной поддержке США активизируют совместные усилия по формированию альтернативных
геоэкономических альянсов.
Институционально оформленная в 2016 г. «Инициатива трех морей» создана
с подачи Польши и Хорватии и официально декларирует цели укрепления трансатлантического
партнерства с США, развития инфраструктуры стран
-
участниц, диверсификации источников
энергоснабжения,
стимулирования темпов цифровизации национальных экономик. В процессе
совместного расширения инфраструктуры планируется улучшить военную мобильность (способность
перебрасывать войска и технику), реализуются проекты по повышению устойчивости к кибератакам и
обеспечению безопасности. В неформальное объединение входят 12 государств Европейского Союза,
имеющих выход к Балтийскому, Черному и Адриатическому морям. В их числе Австрия, Болгария,
Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Румыния, Словакия, Словения, Хорватия,
Чехия и Эстония. В целях
ликвидации экономических диспропорций между «востоком и западом ЕС» в рамках «Инициативы трех
морей» составлен перечень из 48 проектов, финансирование которых будет осуществляться через
создаваемый инвестиционный фонд в размере 100 млрд долл. Государства «Инициативы», географически
выстроенные на европейском континенте по оси север
-
юг, занимают почти четверть территории ЕС, в них
проживает около четверти населения Евросоюза.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
41
Это, в свою очередь, приводит к изменению политической конфигурации в
Азиатском макрорегионе. Очевидным свидетельством этому является
настойчивое продвижение Соединенными Штатами индо
-
тихоокеанской
стратегии через расширенную интерпретацию ранее принятого понятия
Азиатско
-
Тихоокеанского региона, в первую очередь, за счет вовлечения в
орбиту влияния государств бассейна Индийского
океана и укрепления
рядов традиционных союзников в этой части планеты.
Тем временем Россией выдвинута инициатива «Большого Евразийского
партнерства» (БЕП) и предпринимаются небезуспешные усилия по ее
сопряжению с китайским трансконтинентальным и мультимодальным
мегапроектом «Один пояс, один путь»
71
. Проект «Большого Евразийского
пространства»
является
свидетельством
стремления
России
позиционировать себя в качестве мировой державы, способной генерировать
масштабные инициативы в пику американскому доминированию на всем
протяжении обширного континента. Согласно данной концепции, Москва
рассматривает центральноазиатские государства в качестве стратегических
партнеров для продвижения своих интересов и влияния вне зоны своего
исторического присутствия и вынуждена поддерживать контрбаланс
настойчивой китайской политике на континенте. БЕП в среднесрочной
перспективе будет оставаться в основном внешнеполитической концепцией
и одним из дипломатических инструментов «мягкой силы» России, нежели
конкретной программой практического сотрудничества государств региона
на базе значимых финансовых и материальных ресурсов.
В
-
третьих,
по самым различным траекториям вводятся довольно
болезненные взаимные политические и экономические санкции
комплексного и точечного характера, оказывающие мультипликативное
71
Идея создания обширного партнерства, которое связало бы в геополитическом плане Азию и Европу,
была выдвинута президентом России В.Путиным в 2016 г. в ходе Петербургского международного
экономического форума. Российский лидер заявил тогда, что Россия и другие страны Евразийского
экономического союза выступают
за создание БЕП с участием Китая, Индии, Пакистана, Ирана, стран СНГ
и ряда других государств. Несмотря на то, что идея БЕП родилась на фоне продолжающегося
полномасштабного кризиса в отношениях с Западом, Россия предпринимает ряд шагов по развитию
данного мегапроекта, нацеленного на объединение или стратегическую консолидацию стран ЕАЭС,
Европейского Союза, Китая, АТЭС, АСЕАН и других субъектов международных отношений.
Неординарность российского политического посыла заключается в том, что призыв к мирному и
созидательному сотрудничеству направлен на различные и порой антагонистичные по своей природе
центры силы и тем самым подчеркивает многополярность мира. Вместе с тем создание БЕП имеет прежде
всего приоритетное экономическое значение, если учесть
возросшее внимание Москвы к опережающему
развитию регионов Дальнего Востока и Заполярного Севера.
В противовес трансатлантическому
партнерству, в котором традиционно доминируют Соединенные Штаты, формирующийся проект ставит
новые задачи по созданию «общего экономического пространства в мегарегионе от Лиссабона до
Владивостока». По замыслу российского руководства, БЕП призван облегчить торговый обмен и
кооперацию между странами Евразии и, возможно, всего АТР. По заявлению российского
внешнеполитического ведомства, концепция БЕП «открыта для всех стран и объединений, в том числе
Европейского Союза и других региональных интеграционных организаций».
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
42
влияние на геоэкономику целых макрорегионов. Эти процессы протекают
параллельно снижению цен на сырьевые товары, сокращению торговых
потоков, сохранению разрыва между финансовым и реальным секторами
экономики, застою в инвестициях и росте производительности труда, росту
протекционизма в международной торговле, попыткам снизить значение
доллара в качестве основной резервной валюты, подвергая эрозии
легитимность многих международных экономических и финансовых
институтов, созданных
на основе Бреттон
-
Вудских соглашений на исходе
Второй мировой войны.
В
-
четвертых,
происходят невидимые для простых граждан и
жестокие схватки в виртуальном или киберпространстве с серьезными
политическими последствиями для конфликтующих сторон; ведется
подковерная борьба за доступ и обладание технологиями и научными
знаниями между геополитическими соперниками, среди доселе партнеров
и союзников, как ключевому в современном мире фактору силы в
международных отношениях.
В
-
пятых,
нарастает политико
-
идеологическое противостояние между
глобальными и региональными центрами силы с использованием
новейших средств стратегических коммуникаций, сравнимое по глубине и
масштабу с пропагандистскими битвами времен «холодной войны».
Например, в ответ на расширение глобального целеполагания российских
и китайских стратегических коммуникаций и усиление их влияния в ущерб
устоявшемуся
американскому
информационному
доминированию
администрация Белого дома предпринимает активные контрмеры.
В частности, Госдепартамент США расширяет деятельность Глобального
центра взаимодействия (ГЦВ –
Global Engagement Center). Закон о создании
центра был принят в конце 2016
г. при президенте Б.
Обаме на фоне
массированных обвинений в адрес России во вмешательстве в
американские выборные процессы
72
.
В отношении России американские политтехнологи планируют
сконцентрироваться на противодействии ее деятельности в «государствах,
которые могли бы сблизиться с США, но наталкиваются на давление
Москвы через подрывные социальные медиа и государственную
пропаганду, замаскированную под новости». Центром осуществляются
72
ГЦВ является межведомственным подразделением при координирующей роли Госдепартамента,
реализующим контрпропагандистскую деятельность министерства обороны, американского
разведсообщества, ЮСЭЙД и ряда других причастных ведомств. В задачи центра входит руководство и
осуществление мер федерального правительства по выявлению, разоблачению и противодействию
пропаганде и
дезинформации иностранных государств и негосударственных субъектов, которые
«подрывают интересы национальной безопасности Соединенных Штатов». В 2019 г. его бюджет
составлял порядка 100 млн долл.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
43
25 инициатив в 21 стране по поддержке местных независимых новостных
агентств и организаций гражданского общества, в первую очередь для
обучения кадров.
Подобные операции проводятся в государствах Азиатско
-
Тихоокеанского региона против политико
-
идеологического влияния
Китая. Ведется разъяснительная работа с журналистским и сетевым
сообществом, лидерами общественного мнения. Одна из основных целей –
нивелирование растущего китайского влияния не только на
экономическом, но и политическом поле. Эксперты центра будут
содействовать партнерам в странах Ближнего Востока в вопросах
идентификации иранского нарратива, его блокирования с использованием
новейших IT
-
технологий. В том же русле, особенно в социальных сетях,
будет продолжена работа против угроз от различных джихадистских сил.
Реализация контрпропагандистских материалов осуществляется
через международные и местные стратегические коммуникации, прежде
всего через Интернет, спутниковое телевидение,
радио, кинопродукцию и
печатные издания, в форме анализа, разоблачений и инфографики, а также
другие доступные для широкой аудитории средства и методы. Контент
формируется на разных языках мира.
Интенсивная мобилизация сил и средств правительства США для
информационно
-
идеологического сдерживания наиболее серьезных
противников на международной арене связана с ужесточением
общемирового геополитического противостояния. Наряду с возрастающей
экономической и военной конкуренцией за сферы влияния и контроля,
ведущие государства мира ведут борьбу за информационное пространство
с постепенным формированием лояльных себе альянсов.
В
-
шестых,
влиятельными акторами используются методы «цветных
революций» для смены режимов в различных странах, в первую очередь в
целях изменения в своих интересах геополитического расклада в том или
ином регионе и получения долгосрочных экономических выгод.
Таким образом,
происходит гибридизация мировой и внешней
политики
в виде реальных угроз и вызовов безопасности и стабильности
на международном, региональном и национальном уровнях.
Еще одним свидетельством интенсификации противостояния
великих держав можно считать активные усилия Вашингтона по созданию
неформальной коалиции для стратегического сдерживания Пекина на
мировых политических и
экономических площадках.
Один из ключевых элементов данной политики –
использование
потенциала ведущего разведывательного альянса, называемого «Пять
глаз», в составе специальных служб США, Великобритании, Канады,
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
44
Австралии и Новой Зеландии с подключением в этот процесс «государств
-
единомышленников» Германии и Японии. Отмечается вовлеченность
в совместную работу Франции, но «на менее регулярной и всесторонней
основе». Между членами альянса ведется интенсивный обмен
информацией и анализом о внешней деятельности Китая в целях
«расширения международного фронта против китайских операций
влияния и инвестиций». Основной фокус внимания группы «Пяти глаз»
сконцентрирован на пресечении попыток Пекина «вмешиваться во
внутренние дела других стран» и поиске ответа на его «напористую
международную стратегию», при этом дискуссии сторон также
затрагивают российскую проблематику.
В свою очередь, для Китая, отрицающего политическую
мотивированность инвестиций за рубежом, формирование единой
международной коалиции может подорвать его позиции в развитых
государствах и на емких рынках товаров и технологий. В Пекине на фоне
роста всестороннего конфликтного потенциала в отношениях с США
надеются убедить европейские страны дистанцироваться от нынешней
стратегии Вашингтона в пользу поддержания достигнутого высокого
уровня политического и экономического сотрудничества с Китаем.
Данные тренды лишь часть линий разлома на международной арене.
К ним можно добавить тревожные транснациональные процессы, связанные
с неравномерным распределением или разрывом в доходах как внутри
государств, так и между странами мира, что вызывает усиление социальной
напряженности со всеми вытекающими из этого политическими
последствиями. Все больше разгораются дискуссии и конфликты вокруг
проблем изменения климата и других феноменов глобализации типа
миграции с Юга на Север, угроз терроризма и экстремизма.
Однако наиболее опасным представляется то, что открытые
противоречия политического и экономического порядка выходят на
поверхность как между традиционными соперниками или противниками,
что было бы понятно и осмысляемо, так и прежними союзниками и
партнерами. Как следствие этих далеко идущих и всеохватывающих
негативных тенденций, в международных отношениях происходит
нивелирование принципов взаимного доверия как непреложного фактора
глобального мира и стабильности.
Одновременно, с одной стороны, все еще постулируются идеи защиты
либеральных ценностей и демократии, либеральной модели глобализации и
норм свободной рыночной экономики, доминирующих последние тридцать лет.
С другой стороны, выдвигается множество альтернативных форм
мироустройства или, вернее, мироправления –
от исламской формы до
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
45
просвещенного авторитаризма, от «суверенной демократии» до авторитарного
капитализма или либеральной диктатуры, от централизованного до
децентрализованного типа государственного управления.
Китайские интеллектуалы, например, поддерживают идею о
«гармоничном многообразии», обозначив необходимость учета культурно
-
цивилизационных различий при выстраивании взаимоотношений между
великими державами в новых условиях.
Китай и в большей степени Россия противостоят нынешней западной
интерпретации либеральных ценностей, традиционно проецируемых как
на внутренние режимы государств, так и на внешнюю политику и
международные отношения. «Из неготовности Запада принять
сегодняшние реалии, когда он после столетий экономического,
политического и военного доминирования утрачивает прерогативу
единоличного формирования общемировой повестки дня, произросла
концепция «порядка, основанного на правилах». Эти «правила»
изобретаются и избирательно комбинируются в зависимости от текущих
потребностей авторов указанного термина, который Запад настойчиво
внедряет в обиход. Концепция отнюдь не умозрительна и активно
реализуется. Ее цель –
подменить универсально согласованные
международно
-
правовые инструменты и механизмы узкими форматами,
где
вырабатываются
альтернативные,
неконсенсусные
методы
урегулирования тех или иных международных проблем в обход
легитимных многосторонних рамок. Иными словами,
расчет на то, чтобы
узурпировать процесс выработки решений по ключевым вопросам»
73
,
–
утверждает в своей статье министр иностранных дел России С. Лавров.
В свою очередь, новая китайская внешнеполитическая парадигма
предполагает идеи «мирного возвышения», «великого возрождения
китайской нации» и призывает к «стимулированию прогресса
человечества» путем «формирования сообщества единой судьбы
человечества», в частности, через глобальную инициативу «Один пояс,
один путь» и создание международных отношений нового типа.
В подтверждение данных тезисов автора уместно привести мнение
Генри Киссинджера, который, анализируя современное состояние мировой
политики, приходит к неутешительному выводу о провале единой системы
баланса сил и необходимости реконструкции международной системы.
«Китай отвергает предположение, что международный порядок должен
строиться на распространении либеральной демократии и что
73
Лавров С.
Мир на перепутье и система международных отношений будущего // Россия в глобальной
политике. –
М., 20 сентября 2019 г.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
46
международное сообщество обязано навязывать всем данную концепцию и
особенно идею прав человека. Соединенные Штаты вполне в состоянии
толковать свои взгляды на права человека максимально широко –
ради
стратегических приоритетов. С учетом истории и убеждений ее народа
Америка, конечно, никогда не отречется от этих принципов как таковых.
Что касается Китая, точку зрения китайской элиты на этот вопрос высказал
Дэн Сяопин: «На самом деле национальный суверенитет куда важнее прав
человека, но Большая семерка (или восьмерка) часто нарушает суверенитет
бедных и слабых стран третьего мира. Рассуждения о правах человека,
свободе
и демократии предназначены лишь для маскировки интересов
сильных и богатых стран, которые используют эти лозунги, чтобы
запугивать слабых, и которые добиваются гегемонии, проводя силовую
политику»», –
подчеркивает Г. Киссинджер
74
.
Возможно,
рассматривая
современные
внешнеполитические
стратегии мировых держав, уместно оперировать упомянутыми терминами
и категориями структурной теории «наступательного реализма» Дж.Мир
-
шаймера.
Государства
в
анархической
системе
современных
международных отношений ведут себя агрессивно, исходя из собственных
национальных интересов.
Единственное, на что могут уповать средние и небольшие
государства, наблюдая и иногда невольно участвуя в этой «битве титанов»,
так это на то, что великие державы, которые, бесспорно, регулируют
основные векторы развития человеческой цивилизации и играют
определяющую роль в формировании мирового порядка, останутся
«рациональными» и при решении судьбоносных вопросов войны и мира,
обеспечении пошатнувшейся стратегической стабильности, тем более, что
в новой «горячей» мировой войне победителей не будет.
Думается, что период «турбулентности» по Дж. Розенау приведет не к
коллапсу системы международных отношений, а будет использован
различными акторами, государственными и негосударственными,
для
переосмысления устоявшихся ценностей, поиска разумных компромиссов
и в целом вывода миропорядка на качественно новый уровень на основе
солидарности в той степени, в которой она возможна, и взаимовыгодного
сотрудничества.
Страны –
участницы экстренного саммита G20 по коронавирусу,
проходившему в конце марта 2020
г. по видео
-
конференцсвязи, приняли
заявление, в котором высказали глубокую озабоченность сложившейся
кризисной ситуацией. В частности, подчеркнуто, что «беспрецедентная
74
Киссинджер Г.
–
Мировой порядок. –М.: АСТ, 2015. –
С. 294.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
47
пандемия COVID
-
19 является убедительным напоминанием о нашей
взаимосвязанности и уязвимости. Этот вирус не признает границ. Борьба с
этой
пандемией
требует принятия
прозрачных,
решительных,
согласованных, масштабных и научно обоснованных глобальных мер в духе
солидарности. Мы полны решимости выступить единым фронтом против
этой общей угрозы»
75
.
В то же время, несмотря на кратковременное «эпидемиологическое
перемирие», локальные и международные латентные и горячие
конфликты, несколько видоизменяясь, все же не останавливались даже
в период пандемии, как это не раз случалось в истории человечества.
У международного сообщества, которое укрылось от общей угрозы за
границами национальных государств, пока не выработалось чувство
единения или пребывания в «одной лодке».
Тем самым в мире складывается ситуация некой стратегической
паузы для крупных игроков в преддверии еще более масштабных
изменений в матрице международных отношений. Однако
не стоит
ожидать
радикального
изменения
природы
международных
отношений или конвергенции интересов
76
.
Более того, на волне
углубления соперничества есть риски применения различных форм силы,
зачастую неприемлемых с точки зрения международного права, для
отстаивания и расширения своего влияния.
На фоне драматичных событий, связанных с глобальным
распространением коронавируса, многие политологи взялись за
прогнозирование и выдвижение сценариев относительно будущего
расклада сил, распределения мощи и влияния в мире после окончания
пандемии.
Фактор
неопределенности
дает
основание
для
разворачивания дискуссий
о перспективах деглобализации в пользу
регионализации и усиления влияния международных сетей.
Речь идет
о возможном серьезном пересмотре многих общепризнанных норм и
правил,
устоявшихся
десятилетиями
традиций
социального
взаимодействия на межличностном, национальном и межгосударственном
уровнях, экономического уклада и хода технологического развития в
сторону ренационализации.
Например, во многих странах и в рамках
альянсов заговорили об экономическом суверенитете. По признанию
французского министра экономики Бруно Ле Мэра, нет политического
75
Итоговое заявление лидеров стран G20 по коронавирусу. Полный текст // https://tass.ru/obschestvo/8088241.
76
В 1987 г. президент США Рональд Рейган заявил с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН: «Я порой
думаю о том, как быстро испарились бы наши разногласия по всему миру, если бы мы столкнулись с
инопланетной угрозой из
-
за пределов нашего мира». В 2014 г. и Билл Клинтон сказал,
что такая угроза –
«возможно, единственный способ сплотить наш все более разобщенный мир»
.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
48
суверенитета без экономического и технологического суверенитета.
Возникшее в Китае вирусное заболевание, распространившееся по всему
миру, привело к введению всеобщего карантина, закрытию границ,
дисфункции транспортного сообщения и драматичному сокращению
политического, торгово
-
экономического и гуманитарного взаимообмена.
Опираясь на объективные условия realpolitik, политикоформирующие
круги в различных странах задаются множеством вопросов: насколько
последствия пандемии скажутся на экономическом росте и, как следствие, на
потенциале и способности государств оказывать политическое влияние на
события на внешнем треке; кто в большей мере будет формировать
международную повестку, сохранив свою политическую и экономическую
мощь и привлекательность; удастся ли удержать свою конкурентоспособность
в борьбе идентичностей, соперничестве мировоззрений и ценностей,
экономических моделей и политических систем управления; каким способом
сохранить авторитет и влияние своей страны на мировой арене; как разумно
использовать в собственных интересах «жесткую» и «мягкую» силу на фоне
разрушительных последствий пандемии; кто лучше справится –
так
называемые либеральные или
нелиберальные
государства
–
с
экстремальными социальными потрясениями
после пандемии
COVID
–
19 и
«сохранит лицо»?
Немаловажным остается собственно вопрос сохранения государствами
потенциала «мягкой силы» –
той притягательности модели и философии
развития, которую испытывают на прочность современные угрозы.
Действительно, идет борьба «за умы и сердца» людей по всему миру.
Понятно, что большинство исследователей международных
отношений по ясным причинам фокусируются на внешней политике
великих держав. Тем не менее одно из принципиальных преимуществ
«мягкой силы» состоит в том, что государствам нет необходимости
располагать огромной военной силой, опираться на методы «кнута и
пряника» для изменения поведения других акторов и получения
результатов на внешнем поле.
Даже на фоне сегодняшней волатильности международного
политического контекста «мягкая сила» не теряет своей актуальности и
востребованности, если учесть, что основные глобальные и частные
региональные угрозы требуют всеобщего сотрудничества и коллективных
действий.
Очевидно, что функционирование так называемых «глобальных
объектов всеобщего достояния» непосредственно зависит от ответа на
наиболее актуальные вызовы современности, к которым относятся
противодействие изменению климата, преодоление опасных пандемий,
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
49
управление процессами миграции посредством глобального развития и
структурирования
мер
безопасности,
поддержание
режима
нераспространения, формирование режима использования космического
пространства,
создание
международных
правовых
основ
для
киберпространства и в сфере кибербезопасности.
«Мягкая сила» предоставляет средним и малым странам, которые не
в состоянии использовать методы принуждения для изменения поведения
других акторов, возможность быть образцом для подражания и призывать
участников международных отношений к принятию коллективных
действий.
Именно поэтому в неизбежном процессе калибровки стратегий в
сфере внешней политики инструменты и механизмы «мягкой силы» будут
иметь важное значение. Те страны, которые наработали опыт
использования
ресурсов
«мягкой
силы»,
будут
располагать
преимуществами при преодолении сегодняшней геополитической
нестабильности и, следовательно, иметь большее влияние на
формирование региональной и глобальной повестки дня. К другим
преимуществам можно отнести подчинение концепции «мягкой силы»
целям создания благоприятного делового и инвестиционного климата.
В этой связи возникает закономерный вопрос о методах оценки
потенциала политики «мягкой силы» и путях ее использования.
В современном мире, когда применение военной силы и жестких
экономических
рычагов
давления
становится
затруднительным
вследствие их чрезмерной затратности, укрепления механизмов
международных институтов и юридических норм, необходимости
обеспечения легитимности силовых мер, возможности «мягкой силы»
становятся важным оружием в продвижении национальных интересов и
завоевании внешнего авторитета.
«Жесткая сила» в международных отношениях традиционно
определяется и оценивается в измеряемых параметрах и понимается в
контексте военной и экономической мощи. Если «жесткая сила»
разворачивается в форме принуждения, использования силы, угрозы
применения силы, наложения экономических санкций, то «мягкая сила»,
напротив, использует методы позитивной привлекательности и убеждения
для достижения целей внешней политики. Политика «мягкой силы»
направлена на рост влияния через расширение стратегических
коммуникаций, доведение выгодного идеологического и культурного
нарратива, участие или формирование международных правил и в целом
привлечение всех доступных ресурсов для естественного продвижения
влияния какой
-
либо страны.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
50
Применение потенциала «мягкой силы» и его результативность
необходимо проецировать на долгосрочную перспективу. Не все ее
инструменты полностью находятся в руках правительств, если учесть
принадлежность таких из них, как культура и ценности, тем или иным
обществам.
Еще одним аспектом применения «мягкой силы» следует считать
способность государства внушать доверие перед лицом внешних акторов.
Например, если правительство того или государства воспринимается на
внешнем поле как субъект, прибегающий к манипуляциям, а
распространяемая им информация в качестве пропаганды, то доверие к
такому правительству будет неизбежно теряться. «Лучшая пропаганда –
это отсутствие пропаганды», –
считает Дж.
Най.
Как и любая форма «силы», «мягкая сила» имеет свои ограничения.
Например, ее инструментарий, возможно, был недостаточно актуален при
разрешении сирийского или украинского кризисов. Когда задачи внешней
политики включают в себя продвижение демократии, прав человека и другие
компоненты «гуманитарной корзины», то политика «мягкой силы»
представляется более долговечной и действенной, чем средства «жесткой силы».
За весь период разработки теоретических и практических аспектов
«мягкой силы» остро стоял вопрос об использовании ее возможностей
внешнеполитическим аппаратом государств. По признанию большинства
исследователей, ключевой проблемой является, во
-
первых, понимание или
определение ресурсов «мягкой силы», во
-
вторых, идентификация объектов
приложения политики «мягкой силы».
До недавнего прошлого во многих случаях работа в данном
направлении велась на базе догадок и политической интуиции
политических субъектов, которая не позволяла государствам сравнить их
ресурсы и способности в этом плане и тем более оценить результаты
реализуемой политики «мягкой силы» на внешнем поле. Государства,
особенно новые независимые страны, постоянно ощущают неспособность
встроить «мягкую силу» в свои национальные стратегии. Для этого
существует много причин, но главной представляется неспособность
осознать и подсчитать ресурсы, имеющиеся в их распоряжении, и
детерминирующие размеры «мягкой силы».
Без ясной картины относительно этих ресурсов трудно представить
решение задач развертывания «мягкой силы» в стратегическом плане,
координации действия и в конечном счете эффективного использования ее
потенциала. В контексте реализации долгосрочной внешнеполитической
стратегии каталогизация или упорядочение ресурсов и средств «мягкой
силы» на национальном уровне представляется весьма актуальным.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
51
И главное место в разработке доктрин «должны занять не только
информационно
-
коммуникативные средства, а изучение ресурсной
составляющей «мягкой силы», анализ тех стран, в которых желательно ее
влияние»
77
.
Дж.Най выделил лишь ряд показателей «мягкой силы» (например,
число Нобелевских лауреатов, хорошая экология, оказание гуманитарной
помощи, продолжительность жизни), а степень воздействия предложил
оценивать по ее результату: сложился ли притягательный образ страны в
глазах международного сообщества, является ли ее политика легитимной,
а ценности разделяются всеми
78
.
Однако бесспорным остается тот факт, что «мягкую силу» достаточно
сложно измерить по следующим основным причинам.
Во
-
первых,
она по своему существу является субъективной и ее
влияние зачастую зависит от выбранной для ее применения цели.
Например, позитивное восприятие религиозного (исламского) нарратива
из Узбекистана в государствах и обществах арабо
-
мусульманского пояса
может в корне отличаться от прогнозируемой неоднозначной реакции на
него в странах христианского мира.
Во
-
вторых,
трудность также представляет оценка эффективности
применения ее инструментария. Как оценить в далекой от Узбекистана
европейской стране эффект от культурно
-
гуманитарных акций наших
артистов и художников (как инструмента «мягкой силы» нашей страны),
представивших богатые и самобытные традиции нашего народа? Тем более
сложность представляет последующая коррекция форм и методов
культурной дипломатии для достижения максимального положительного
результата в интересах внешней политики страны.
Во
-
третьих,
она может быть недолговечной. Потенциал «мягкой силы»,
накопленный в течение десятилетий, может быть быстро утрачен вследствие
неправильно принятых политических или иных шагов. Например, активная
информационная политика российских международных СМИ (
Russia Today,
Sputnik
), позиционирующих себя в качестве конкурентов для доминирующих
англо
-
саксонских масс
-
медиа (
CNN, BBC
), вызывает негативную реакцию на
Западе и затрудняет достижение поставленных российским руководством
целей на международной арене. Поэтапные шаги Китая по расширению
присутствия национальных телевизионных и интернет
-
источников за
рубежом обеспечивают долгосрочное присутствие этого инструментария
китайской «мягкой силы» на внешнем поле.
77
Ганощенко А.
«Мягкая сила»: добровольное взаимодействие и доступ к ресурсам // Международная
жизнь. –
М., 2014, №2(8). –
С. 183.
78
Nye J.
Soft power:
Т
he Means to Success in World Politics.
–
New York: Public Affairs, 2004.
–
Р
.36.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
52
Категоризация и квантификация «мягкой силы» на национальном
уровне представляет собой сложную задачу, тем более с учетом слабой
разработанности методологических основ данной проблематики.
Предлагаемая Дж.
Наем модель превращения «мягкой силы» в
желаемый результат включает пять этапов (рис. 2).
Рис. 2. Пять
этапов превращения «мягкой силы»
в желаемый
результат по модели Дж.
Ная
79
.
Первый этап в процессе преобразования «мягкой силы» в результат
заключается в идентификации ресурсов, которые предполагается
использовать в отношении конкретного объекта. Затем поэтапно следует
конверсия «мягкой силы» путем использования инструментария, оцениваются
реакция объекта и полученный (или не полученный) результат.
Использование привлекательности какой
-
либо страны начинается с
четкой оценки ресурсов и понимания того, где их приложение будет
эффективным. Это понятно, если учесть сложности в измерении «мягкой
силы», о чем подробно изложено в работе американского аналитического
центра корпорации
RAND
80
.
Первые попытки измерить потенциал «мягкой силы» осуществлялись
путем международных опросов. Такие исследования, как
Pew
’
s Global
Attitudes Project
81
, the BBC World Service
’
s Country Ratings Poll
82
, the Anholt-
GFK Roper Nation Brand Index
83
, были направлены на оценку общей
привлекательности и положительной оценки различных стран.
79
Nye J.
The Future of Power.
–
New York: Public Affairs, 2011.
–
Р
.100.
80
Trverton G. and Jones S.
Measuring National Power.
–
Santa Monica: RAND Corporation // www.rand.org.
81
Global Attitudes & Trends // http://www.pewglobal.org.
82
Globescan poll world views world service // http://www.bbc.co.uk/mediacentre/ latestnews/2017.
83
Anholt-GfK Nation Brands Index //
http://nation-brands.gfk.com.
Ресурсы
Объекты
Конверсия
Реакция объекта
Результат
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
53
Корпорацией RAND при исследовании национальной силы
(national
power)
предложено
выделение одного субъективного параметра, а именно
ответ на вопрос: «В какой стране, если не в вашей собственной, вы хотели
бы жить?». На основе результатов опроса выстраивается рейтинг
привлекательности государств
84
.
Исследованию индекса «мягкой силы» был посвящен доклад «Мягкая
сила в Азии: результаты опроса общественного мнения», опубликованного
Чикагским Советом в 2008 г., с такими показателями потенциала «мягкой
силы», как:
–
экономическая привлекательность
(Economic Soft Power)
, включая
инвестиционную политику;
–
гуманитарный капитал
(Human Capital Soft Power)
, основанный на
привлекательности системы общего и университетского образования,
научной и технологической деятельности;
–
культурное влияние
(Cultural Soft Power),
т.е.
международное
признание
величия
культурного
наследия
страны,
политика
популяризации национальной культуры, расширение межкультурных
коммуникаций;
–
политическое влияние
(Political Soft Power)
как
показатель уровня
развития институтов демократии и защиты прав человека;
–
дипломатическая репутация страны
(Diplomatic Soft Power)
как
показатель
эффективности
дипломатических
усилий
в
сфере
переговорного процесса, способность к предотвращению агрессии,
способность к установлению глобальной повестки дня
85
.
В 2010 г. был определен рейтинг «мягкой силы»
(Soft power index)
на
основе объективных и субъективных показателей. Создатели рейтинга –
журнал «Monocle» и The Institute for Government,
британская
благотворительная
организация,
взаимодействующая
со
всеми
политическими партиями Великобритании
(IfG-Monocle Soft Power Index).
Исследование основано на трех аспектах «мягкой силы» Дж.Ная
-
политические ценности, культура и внешняя политика.
В ходе оценок были представлены следующие пять объективных
параметров «мягкой силы»
86
:
–
бизнес и инновации, или привлекательность экономики страны
в плане открытости, способности к инновациям;
–
культура, или влиятельность институтов и достижений культуры,
распространенность языка, международный охват культурными продуктами;
84
Measuring national power. RAND Corporation Research Paper. 2008 // www.rand.org.
85
Holik G.
Paper Tiger? Chinese Soft power in East Asia // Political Science Quarterly. Summer 2011. Vol. 126, № 2. –
P. 232
–
241.
86
The New Persuaders: An international ranking of soft power // Institute for government //
www.instituteforgovernment.org.uk/sites/default/files/publications.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
54
–
правительство или
привлекательность модели управления страны;
–
дипломатия как способность формировать благоприятный
национальный нарратив для международной аудитории;
–
образование, или привлекательность системы вузовского
образования, академическая мобильность.
На базе каждого объективного параметра «мягкой силы»
формировались рейтинговые оценки и индексы. Индексы вычислялись на
основе различных источников, аналитических докладов и отчетов
международных и национальных организаций: ООН, Всемирного Банка,
«Фридом Хауз», Всемирной организации интеллектуальной собственности.
Объективные подпараметры включали несколько характеристик:
пропорция зарубежной помощи к ВВП страны, открытость визового
режима, число дипломатических и культурных миссий за рубежом и в
стране, членство и представительство в международных организациях,
число подписанных конвенций в сфере охраны окружающей среды,
развитие человеческого потенциала (ООН), оценка Всемирного банка
качества системы госуправления и подотчетности правительства,
политические и личные свободы (
Freedom House Index
), число
аналитических структур
в стране, объемы «теневой экономики»,
статистика убийств на 1000 человек, наличие смертной казни, уровень
доверия к правительству, коэффициент Джинни (уровень неравенства
доходов), общее количество принятых иностранных туристов и их расходы
в стране, распространенность государственных СМИ и число работающих в
стране иностранных корреспондентов, индекс распространенности
национального языка в мире и регионе, число олимпийских наград атлетов,
объем музыкального рынка и его международные рейтинги, посещаемость
музеев, число включенных в список ЮНЕСКО культурных и исторических
объектов, статус в списке ФИФА, представленность фильмов в престижных
международных кинофестивалях.
Есть подпараметры относительно качества среднего и высшего
образования, количества обучающихся в стране иностранных студентов,
публикаций отечественных научных работ за рубежом.
Использованы
также
такие
подпараметры,
как
индекс
конкурентоспособности (Всемирный экономический форум), уровень
коррупции («Трансперенси Интернешнл»), развитие инноваций, прямых
иностранных инвестиций, количество пользователей Интернета на
100 человек.
Помимо упомянутых объективных параметров, авторы рейтинга
путем опроса экспертов рассматривают для оценки «мягкосилового»
потенциала 7 субъективных параметров, в том числе дизайн и архитектура,
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
55
культурные достижения, глобальное лидерство, известные персоналии,
кухня, национальные авиалинии и основные аэропорты, коммерческие
бренды.
Соотношение между объективными и субъективными параметрами
составляло 70% к 30% и вычислялось на основе математических методов.
Таким образом, постепенно теоретический анализ начал переходить
в практическую плоскость для разработки параметров и показателей, на
основании которых можно измерять и сравнивать «мягкую силу» разных
государств, сопоставлять национальные модели «мягкой силы»,
анализировать «мягкость» внешней и внутренней политики государств
87
.
По предложению британского ученого Дж.МакКлори появился
термин
RGMs,
который расшифровывается как индекс мягкой силы быстро
растущих рынков (Rapid
-
growth markets soft power index). Его система
индексов «мягкой силы» представляет собой совокупность следующих
13 параметров
88
:
–
экспорт медиа продукции
(Media export);
–
распространение государственного языка в качестве инструмента
международного общения
(Language enrollment);
–
проведение Олимпийских игр
(Olympics);
–
влияние харизматических фигур, зафиксированных в рейтингах
100 наиболее влиятельных людей мира
(Power of icons или «star power»);
–
попадание в топ
-
лист наиболее влиятельных бизнес
-
компаний по
журналу «Fortune
» (Most admired companies);
–
оценивание качества государственных институтов, рейтинг
криминальности, уровень насилия и коррумпированности
(Rule of law);
–
уровень свобод в конкретной стране
(Freedom index);
–
степень электорального участия граждан в выборах
(Voter turnout);
–
уровень выделения в атмосферу углекислого газа и деятельность,
направленная на его снижение
(CO
2
emissions);
–
рост числа иммигрантов
(Immigration);
–
туризм, понимаемый как
индустрия
(Tourism);
–
мировой университетский рейтинг
(University ranking);
–
свободное владение английским языком
(English fluency).
В результате проведения сводного анализа по 13 показателям
«мягкой силы» вычислялся итоговый индекс.
По нашему мнению, одним из общепризнанных рейтингов «мягкой
силы» является индекс
The Soft Power
30 британского
PR-
агентства
Portland
Communication
(см. приложение 1).
87
Hunter A.
Soft Power: China on the Global Stage // Chinese Journal of International Politics. 2009. Vol. 2.
–
P. 378
–
389.
88
McClory Jornathan
. The New Persuaders: An international ranking of soft power // Rapid-growth markets soft
power index. Institute for Government GB in collaboration with Institute for Emerging Markets Studies. 2010.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
56
Внутри основных принципов концепции «мягкой силы» –
политические ценности, культура и внешняя политика, этой
аналитической структурой используются 75 исходных подпараметров
по 6 показателям объективных данных и 7 субъективным категориям
нового международного опроса.
Методология вычисления рейтинга
The Soft Power
30 включает три
инновационных элемента,
которые дают более ясную картину состояния
«мягкой силы» в конкретных государствах в современных условиях:
–
цифровой компонент, разработанный совместно со специалистами
«Фейсбук» и включающий данные о «цифровой дипломатии» страны;
–
международный опрос 11000 человек в 25 различных странах мира
с покрытием всех основных геополитических регионов мира;
–
обработка более 75 исходных подпараметров для сравнительного
анализа каждого государства для более полного ранжирования имеющихся
у них ресурсов «мягкой силы».
Упомянутые 6 объективных показателей включают в себя:
–
«цифровой»
показатель
(информационно
-
коммуникационная
инфраструктура страны и ее потенциал в сфере «цифровой дипломатии»)
;
–
глобальный охват национальной культуры страны
(популярная и
высокая культура)
;
–
предприимчивость
(привлекательность экономической модели
страны, дружелюбность к бизнесу, способность к инновациям)
;
–
образование
(уровень человеческого капитала страны, вклад в
образовательные проекты, привлекательность для иностранных студентов)
;
–
международные связи
(развитость дипломатической системы
страны и ее вклад в глобальные программы и международное развитие)
;
–
правительство
(приверженность свободе, правам человека и
демократии, качество политических институтов страны)
.
Объективные исходные подпараметры схожи с вышеописанными
подпараметрами рейтинга журнала «Monocle» и The Institute for Government
(IfG-Monocle Soft Power Index
), но несколько расширены и включают в себя
активность и число зарубежных подписчиков главы государства, правительства
и МИД в «Фейсбук», число пользователей Интернетом на 100 человек, число
безопасных серверов на 1 млн жителей (Всемирный банк) и пользователей
мобильных телефонов на 100 человек. Приведены показатели внедрения
широкополосных каналов связи, государственных услуг электронного
правительства и подобные индикаторы развитости телекоммуникаций.
В сфере образования использованы общепринятые индексы лучших
университетов и количество публикаций ученых в научных журналах за
рубежом, число иностранных студентов, показатели уровня расходов
страны на образование в процентах к ВВП (Всемирный банк).
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
57
В экономической сфере рейтинг дополнен показателями индекса
экономической свободы (
Index of Economic Freedom
), числа средних/малых
предприятий и безработных в процентах к общему числу рабочей силы страны
(Международная финансовая корпорация), высокотехнологического экспорта
в процентах к промышленному экспорту, уровня бизнес
-
стартапов
(Всемирный банк).
Заслуживают внимания такие впервые использованные показатели,
как гендерное равенство (Программа развития ООН), развитость
демократии, индекс свободы прессы («Репортеры без границ»
).
Наряду с отмеченными подпараметрами присутствуют такие аспекты,
как наличие уличного насилия, спортивные достижения, привлекательность
для иностранных туристов, популярность национальной кухни (ресторанные
звезды Мишлена), музейное дело и др.
Международный опрос проводился по 7 категориям: национальная
кухня, высокотехнологичная продукция, дружелюбие жителей,
культура,
товары роскоши, внешняя политика, условия жизни в стране. Соотношение
между объективными и субъективными показателями составляет 70% к 30%.
Как уже отмечено, объективная информация по всем указанным
направлениям получена из таких источников, как
специализированные
агентства ООН (Всемирная туристская организация, ЮНЕСКО, Всемирная
организация интеллектуальной собственности, Международный союз
телекоммуникаций, МОК, Обзор ООН электронных правительств и т.д.),
отраслевые доклады Всемирного банка, Международной финансовой
корпорации, ОЭСР и Всемирного экономического форума, отчеты
«Трансперенси интернешнл», «Эмнисти интернешнл», «Фридом Хауз»,
данные «Фейсбук», другие международные рейтинги.
В
рейтинг
традиционно
входят
государства
из
разных
геополитических регионов мира, в том числе члены Организации
экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), БРИКС и несколько
государств, которые, несмотря на свои малые размеры, имеют высокую
международную репутацию. Информация собиралась по 61 стране, а
рейтинг
опубликован для 30 государств
89
.
В результате исследования по упомянутой методике выявлено, что в
2017 г. и после рокировок в 2019 г. Франция возглавляет данный
международный рейтинг. Этому способствовало избрание молодого
французского президента Э.Макрона и приход к власти центристского
правительства. После успешного преодоления внутреннего кризиса
в 2018 г. Э.
Макрон благодаря своей активной внешнеполитической
89
What is soft power // https://softpower30.com.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
58
позиции стал одним из популярных мировых политиков. В индексе «мягкой
силы» Франция обошла таких мировых лидеров, как Великобритания,
Соединенные Штаты, Германия и Канада. Париж располагает одной из
самых мощных дипломатических структур в мире (163 посольства и
92 консульства), богатой и узнаваемой культурой, взял курс на
«сотрудничество
и интеграцию».
По оценкам британских экспертов, второе место в рейтинге
Великобритании является нестабильным, основная причина –
инициирование
Лондоном выхода из ЕС и снижение ее влияния на Европейском континенте.
Германия, которая вынуждена решать внутренние проблемы по
противодействию терроризму и массовой миграции, заняла третье место в
индексе, несмотря на другие высокие результаты.
США теряют лидирующие позиции в рейтинге и заняли в 2019 г. пятое
место. Причиной, по мнению британских экспертов, можно считать
реализацию Д.Трампом изоляционистской политики под лозунгом
«Америка прежде всего». В исследовании
Portland Communication
снижение
рейтинга США обусловлено изменением доверия населения к курсу
правительства США, «торговой войной» с Китаем и другими негативным
факторами. В то же время Соединенные Штаты все еще обладают
«непревзойденной» системой высшего образования, лидируя во всех
мировых рейтингах вузов, являются крупнейшим источником «культурной
продукции», технологий и инноваций.
Венгрия, Турция и Россия занимают последние строчки среди
30 представленных в индексе государств. Позиция Венгрии в группе
лучших по «мягкой силе» государств мира продиктована огромным
культурным потенциалом и историческими корнями, но несколько
снижена из
-
за растущей националистической позиции руководства страны,
что, согласно рейтингу, «отпугивает» туристов и многих мировых лидеров.
Турция получила низкие оценки в свете международного восприятия,
несмотря на готовность принять миллионы беженцев на своей территории.
Положительному имиджу страны повредил неудавшийся военный
переворот, рестрикции в отношении медиа, гражданского общества и
академических кругов внутри страны.
Главный вывод доклада
Portland Communication
заключается в том, что
европейская «мягкая сила» восстанавливается, а возможности США
снижаются. Одновременно влияние Азии постепенно укрепляется. Еще одна
общая тенденция –
маятник «силы» постепенно отходит от традиционных
институтов власти (например, правительств) и перемещается на уровень
городских конгломераций, транснациональных субъектов (корпораций,
организаций и неправительственных институтов) и личностей.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
59
Из всех рассмотренных методов оценки «мягкой силы» наиболее
достоверными с точки зрения практической конкретизации ее параметров
на основе теоретических выкладок являются рейтинги
PR-
агентства
Portland Communication
для 30 государств различных регионов мира и
упомянутого выше журнала «Monocle» и The Institute for Government
(IfG-Monocle Soft Power Index)
90
(см. приложение 2).
Сопоставительный анализ этих двух авторитетных международных
рейтинговых оценок дает основание для следующих выводов.
1.
Содержание феномена «мягкой силы» определяется ссылкой на
Дж.
Ная, определяющего ее как способность акторов (стран) достигать
своих целей, меняя поведение других в желательном направлении,
опираясь на привлекательность и/или убеждение, а не на принуждение
либо подкуп. Эта способность характеризуется имеющимися в
распоряжении страны нематериальными ресурсами, к каковым относят ее
культуру, политические ценности и внешнюю политику
91
.
В контексте «мягкой силы» Дж.Най определял культуру как «набор
практик, которые создают смыслы для какого
-
либо общества»
92
. Это
включает в себя высокую культуру –
литературу, изобразительное
искусство и театр, которая обращена больше к элитарной публике, а также
телевидение, кино и популярную музыку, ориентированную на массовую
публику. Политические ценности, законы и институты, управляющие
государством, в значительной степени влияют на глобальное восприятие
страны. Когда правительственные институты эффективно поддерживают
такие ценности, как прозрачность деятельности, справедливость и
равенство внутри страны, тогда они более привлекательны для
общественности за рубежом.
Внешняя политика как ресурс «мягкой силы» покрывает
пространство, в котором существует государство, имея моральный
авторитет в реализации своих действий за рубежом, т.е. страна действует
либо в благих, либо в злостных целях
93
.
2.
После внедрения в теорию и практику международных отношений
концепта «мягкой силы»
IfG-Monocle Soft Power Index
и
PR-
агентством
Portland Communication
предпринята попытка ее измерения посредством
анализа специфических ресурсов.
90
McClory, J.
The New Persuaders III.
–
London: Institute for Government // https://www.instituteforgovernment.org.uk.
91
Nye J.
Soft Power: The Means to Success in World Politics.
–
New York: Public Affairs, 2004.
–
P. 86.
92
Nye J.
‘Public Diplomacy and Soft Power’ // Annals of the American Academy of Political and Social Science. 616.
March, 2008.
–
P. 96.
93
Nye J.
Soft Power: The Means to Success in World Politics.
–
New York: Public Affairs, 2004.
–
P.56.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
60
В
результате
рейтинговой
оценки
идентифицированы
и
категорированы различные источники «мягкой силы», детерминирующие
потенциальные способности стран конвертировать ее во влияние во
внешней политике. Новшеством можно считать комбинирование
объективных индексов с субъективными данными в результате работы
экспертной группы, которая оценила страны
по упомянутым семи
различным
аспектам
94
.
Предпринята
попытка
эксплицитно
квантифицировать «мягкую силу» и разработать методологию ее оценки.
До 2010 г. единственным показателем при оценке и сопоставлении
«мягкой силы» государств было общественное восприятие, которое
определялось посредством различных опросов. Такой подход не позволял
обеспечить объективный анализ реальных ресурсов, ценностей и действий
тех или иных стран, которые составляют «мягкую силу» конкретной
страны. До этих исследований вопросы измерения «мягкой силы» не в
полной мере давали представление о формирующих ее составных частях.
3.
В дополнение к упомянутому в подпараметрах оценки данного
потенциала прослеживаются три основных различия между рейтингами
IfG-Monocle Soft Power Index
и
PR-
агентства
Portland Communication.
Во
-
первых,
Portland Communication
с учетом развития стратегических
коммуникаций и их повсеместного использования во внешнеполитической
деятельности государств включила в свой оценочный аппарат «цифровой»
элемент и «цифровую дипломатию». Цифровые платформы и социальные
медиа представляют из себя все более расширяющуюся часть
двусторонней, многосторонней дипломатии и публичной дипломатии.
Во
-
вторых,
Portland Communication
в развитие методов
IfG-Monocle
Soft Power Index
провела широкомасштабный международный опрос
в 20 странах с охватом всех основных геополитических регионов мира.
В
-
третьих,
принципиальное отличие состоит в методологии
составления индекса, прежде всего в плане нормализации данных и
дифференцированного анализа каждой категории международного опроса.
Следует сделать оговорку о том, что упомянутые методы позволяют
лишь оценить потенциал «мягкой силы» того или иного актора, но не его
возможности или способности этот потенциал реализовать. В современных
условиях, особенно для новых независимых государств, оценка ресурсов
«мягкой силы» является ключевым фактором в процессе ее реализации,
однако не менее важным, а, может, и более решающим фактором остается
разработка алгоритма или целостной модели конверсии этой силы
во
влияние в интересах актора
-
субъекта.
94
McClory J
. The New Persuaders III.
–
London: Institute for Government // https://www.instituteforgovernment.org.uk.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
61
Тем самым предлагается не только формально декларировать
наличие многофакторных внутренних и внешних детерминантов,
которыми отличается актор в плане «мягкой силы», но суметь этот ресурс
реализовать на внешнем поле.
Критики разработки подобных рейтингов и индексов, подвергнув
сомнению их методологическую основу, недостаточную научность
подходов и избирательность объектов исследования, могут задать
достаточно простой вопрос: как можно измерить неизмеряемое? Ведь,
собственно, «мягкая сила», как и само понятие «сила» в международных
отношениях, не имеет однозначной дефиниции и не является устоявшимся
научным термином, который можно употреблять без дополнительных
пояснений. Если учесть это, то многие выводы и оценки будут зависеть от
выбранных предпосылок исследований.
С точки зрения оценки и определения ресурсов «мягкой силы»
Республики Узбекистан с учетом высокой объективности подходов
упомянутых рейтинговых исследований целесообразно основываться на
разработанных ими критериях.
Последующими задачами являются обозначение географии и объектов
применения политики «мягкой силы» Республики Узбекистан, конверсия
«мягкосилового» потенциала во внешнеполитическое влияние, определение
инструментария, направлений и форм ее осуществления, оценка эффективности
действий и их коррекция с учетом складывающейся конъюнктуры.
1.3. Использование инструментов «мягкой силы» во внешней
политике
Ключевым фактором, увеличивающим вес и значимость «мягкой
силы», является естественная необходимость адекватной реакции
внешнеполитических аппаратов государств на стремительно меняющийся
международный контекст.
Глобальная геополитика сегодня находится на пике своей
фундаментальной трансформации, буквально «вбрасывая» все новые
вызовы для многих государств мира. По мере роста значимости «мягкой
силы» драйверами множественных изменений мирового политического
ландшафта выступают два мегатренда. Первый –
рост трансграничных
сетей как двигатель в глобальных делах, второй –
это цифровая революция,
приведшая к тому, что мировые события, малые или большие, все больше
происходят онлайн. Таким образом, глобальные отношения постепенно
перемещаются от традиционной двусторонней дипломатии и иерархий к
намного более сложному миру международных
сетей.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
62
Действительно, при принятии важных внешнеполитических решений
правительства вынуждены реагировать не только на дружественные или
недружественные действия в их отношении других государств в ближнем
или дальнем окружении, просчитывать логику поведения партнеров в
международной политике и соотношение сил, но и учитывать во
внутреннем и внешнем треке мнение и позицию межгосударственных и
международных неправительственных организаций, групп влияния,
средств массовой информации, общественных институтов и других
негосударственных игроков. Поведение многих из них, безусловно, в
разной степени «дирижируется» правительствами в целях реализации
национальных интересов, однако нельзя отрицать наличие действующих
на международной арене субъектов, имплементирующих собственные,
отличающиеся от государствоцентричных идеи и принципы.
Непреложной истиной остается и то, что устойчивая и надежная
легитимность государства и его лидеров не в малой степени зависит от
национального и международного общественного мнения, которое
концентрированно артикулируется негосударственными акторами и все
больше стекается в киберпространство –
многочисленные социальные
сети, большинство которых претендует на неаганжированность со стороны
правительств.
Наличие ресурсов «мягкой
силы», будучи важнейшим условием в
реализации данной концепции, все же малополезно без разработки и
реализации эффективной стратегии для их доведения до целевой аудитории
за рубежом. Мобилизация ресурсов «мягкой силы» преимущественно
осуществляется посредством эффективных коммуникаций. При этом
существует взаимозависимость между «мягкой силой», коммуникациями и
влиянием. Эти факторы взаимно усиливают и дополняют друг друга.
Ресурсы «мягкой силы» формируют фундамент для внешней репутации
государства, а коммуникационные стратегии выносят их на первый план.
Представляется, что результатом эффективного использования ресурсов
«мягкой силы» страны посредством коммуникационных стратегий является
укрепление ее международного влияния. И наоборот, неспособность
формирования убедительного нарратива на основе ресурсов «мягкой силы» и
неумение их применения для достижения специфических целей с
соответствующим анализом и определением объектов вводит эти ресурсы в
«спящее состояние».
Специалисты
британского
аналитического
центра
Portland
Communications
после анализа взаимосвязи между «мягкой силой» и
коммуникациями предлагают собственную модель процесса конверсии
ресурсов «мягкой силы» во внешнее влияние
95
(рис. 3).
95
What is soft power // https://softpower30.com/.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
63
Рис. 3. Модель процесса конверсии ресурсов «мягкой силы» во
внешнее влияние «
Portland Communication
»
Как и в классической модели конверсии Дж.Ная (см. рис. 2), измерение
ресурсов «мягкой силы» страны является обязательным первым шагом,
поскольку их предварительный анализ предоставляет правительству
возможность оценить свои сильные и слабые стороны, а также создать
объективную базу для выстраивания стратегии. На основе анализа
ресурсов вторым шагом является развитие стратегии с целью
формирования национальных приоритетов, координации действий в
международном плане и развертывания «мягкосиловых» ресурсов для
воздействия на определенные объекты.
Для большинства государств конверсия «мягкой силы» в международное
влияние требует действий, подкрепленных коммуникациями, что
подразумевает разработку и реализацию продуманной политики, инициатив и
программ.
Если предварительный анализ ресурсов «мягкой силы» в
соответствии с первым шагом выявляет значительные пробелы, то их
требуется устранить, потому что, как показывают практические
исследования британских аналитиков
Portland Communication
, способность
внушать доверие и репутация на внешнем поле берут начало от
реализуемой политики и действий как внутри страны, так и за рубежом.
Превращение «мягкой силы» во влияние часто зависит от
способности инкорпорирования новых
действий субъекта «мягкой силы» в
стратегию, поэтому реальные действия больше, чем слова и заявления,
становятся решающими условиями в этом процессе. Когда эти ресурсы
Ресурсы
Стратегия
Действие
Коммуникации
Оценка
Корректировка
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
64
сконцентрированы, именно возможности коммуникаций обеспечивают их
конверсию во внешнее влияние. Тем самым появляется возможность
развертывания ресурсов и происходит вовлечение зарубежной аудитории
с основной целью изменения ее восприятия и в конечном итоге поведения
в отношении субъекта «мягкой силы».
По
мнению
британских
политтехнологов,
коммуникации,
используемые через традиционные медиа, цифровые платформы или
«цифровую дипломатию», составляют «момент истины» в процессе
конверсии, явного или скрытого проявления целей субъекта в отношении
реципиентов «мягкой силы». Этот процесс может реализовываться в форме
прямого использования публичной дипломатии, специальных кампаний
вокруг конкретной темы или дипломатических инициатив регионального
или международного плана.
Последние два шага в конверсионном процессе –
оценка и
корректировка –
являются взаимозависимыми, так как применение
«мягкой силы» для получения международного влияния и авторитета
должно базироваться на очевидных доказательствах или явных
положительных проявлениях на основе анализа реакции объекта.
Результаты данной работы используются для корректировки стратегии,
действий и коммуникаций сообразно ситуации.
На современном этапе в академическом и практическом плане
большую актуальность представляет изучение и эффективное
использование инструментов «мягкой силы», которые с развитием
коммуникаций приобретают разнообразные формы.
В последние десятилетия правительства и другие международные
акторы вкладывают значительные финансовые средства и время в
попытках эффективного использования «мягкой силы» в своей внешней
политике, а также формирования благоприятного восприятия за рубежом
через такие меры, как определение повестки дня, структурирование
международных проблем, проведение мероприятий и публичная
дипломатия
96
. Хотя понятие «мягкой силы» возникло только в конце 90
-
х
годов прошлого столетия, многие ученые подчеркивают, что ее ресурсы по
улучшению имиджа через официальные средства коммуникаций
правительствами или странами не являются новым феноменом
97
.
«Традиционная» дипломатия
имеет отношение к общей «практике
взаимодействия
между различными акторами в целях получения
стратегического
преимущества
через
проведение
переговоров,
96
Kristian Nielsen.
EU Soft Power and the Capability-Expectations Gap // Journal of Contemporary European
Research,
№5, 2013. –
Р
.8-9.
97
Там
же
.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
65
осуществляемых между представителями стран или организаций по таким
вопросам, как достижение мира, торговля, война, экономика, культура,
окружающая среда и права человека» и, следовательно, обращается в целом
к взаимоотношениям между международными акторами
98
.
В то же время
публичная дипломатия
фокусируется на «влиянии
общественного мнения на формирование и реализацию внешней политики» и
выходит за пределы действия традиционной дипломатии. Публичная
дипломатия как один из основных инструментов «мягкой силы» и ее
реализации на внешнем поле нацелена на попытку правительств
сформировать общественное мнение посредством глобальных коммуникаций
в отношении целевой аудитории
99
.
Профессор Ян Мелиссен утверждает: «Продвижение имиджа,
пропаганда и деятельность, которая сегодня называется «публичной
дипломатией», являются столь же древними, как и дипломатия. Развитие
коммуникационных и транспортных технологий, например, изобретение
печатной прессы в 15
-
м веке, привнесло фундаментальное изменение и
повлияло на международные общественные отношения. В течение всей
истории национальные государства и страны делают значительные
вложения в свой имидж на международной арене, однако лишь в конце
20-
го века эта деятельность оказалась в фокусе внимания академических
кругов, что совпало с возрастающим осознанием «мягкой силы»
100
.
Термин «публичная дипломатия» был введен в научный оборот
бывшим дипломатом и деканом Флетчерской школы права и дипломатии
Тафтского университета (США) Эдмундом Гуллионом в 1965 г. и получил
широкое распространение среди ученых и практиков. Публичная
дипломатия –
это дипломатия, осуществляемая правительством одной
страны в отношении населения другой страны
101
.
Публичная дипломатия частично получила развитие для
дистанцирования деятельности правительств по распространению
зарубежной информации от термина «пропаганда»
102
. По мнению
Э.Гуллиона, публичная дипломатия –
это дисциплина, которая «имеет дело
с влиянием общественного мнения на формирование и реализацию
внешней политики, охватывая измерения внешней политики вне
98
Diplomacy // In Cultural Diplomacy Dictionary of the Academy for Cultural Diplomacy.
–
Berlin: The Institute
for Cultural Diplomacy. Edited by
Kishore Chakraborty,
2013.
–
Р
. 38.
99
Public Diplomacy // In Cultural Diplomacy Dictionary of the Academy for Cultural Diplomacy.
–
Berlin: The
Institute for Cultural Diplomacy. Edited by
Kishore Chakraborty,
2013.
–
Р
. 78.
100
Melissen Jan
. The New Public Diplomacy: Between Theory and Practice // In The New Public Diplomacy. Soft
Power in International Relations, 2005.
–
Р
. 3-6.
101
Файзуллаев
А
.
Публичная
дипломатия
на
службе
национальных
интересов
// Gazeta.uz.
от
5
августа
2017
г
.
102
What is public diplomacy? // USC Center on Public Diplomacy at the Annenberg School //
http://uscpublicdiplomacy.org/index.php/about/what_is_pd.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
66
традиционной
дипломатии;
культивированием
правительствами
общественного мнения в других государствах; взаимодействием частных
групп и интересов в одной стране с аналогичными кругами в другой стране;
межкультурной
коммуникацией».
Центральным
для
публичной
дипломатии является трансформационное течение информации и идей
103
.
Ханс Так определял публичную дипломатию как процесс коммуникации
правительства с иностранной общественностью в попытке добиться
понимания своей национальной идеи и идеалов, своих институтов и
культуры, а также национальных целей и политики
104
. С тех пор восприятие
этого понятия немного изменилось и уже можно считать, что публичная
дипломатия является процессом, через который осуществляются прямые
отношения с народом того или иного государства с целью продвижения
интересов и распространения ценностей тех, кто их проводит и несет в себе.
Это деятельность государства и неправительственных организаций в целях
коммуникации с населением зарубежных стран для разъяснения культурных
отличий, идеалов и осуществляемой политики.
Публичная дипломатия развивается как реакция на появление новых
акторов в международных отношениях –
неправительственных
организаций, транснациональных корпораций, межгосударственных
институтов, которые ранее были вне рамок традиционной дипломатии
105
.
Западные ученые дают различные дефиниции публичной дипломатии.
Например, Н.
Кал рассматривает ее как попытку международных акторов
осуществлять свою внешнюю политику через вовлечение в этот процесс
зарубежной общественности. Публичная дипломатия традиционно
рассматривается как контакты в формате «правительство –
народ»
106
.
Б.
Грегори определяет публичную дипломатию «как инструмент,
используемый государствами, некоторыми полугосударственными и
негосударственными акторами для разъяснения своей культуры, взглядов
и поведения; формирования и управления отношениями; влияния на
мышление и мобилизации действий для продвижения своих интересов и
ценностей»
107
. Данный посыл появился в силу интенсивного развития
«горизонтальных структур», в которых народы начали контактировать
друг с другом при помощи новых технологий.
103
Crocker Snow.
Public diplomacy practitioners: a changing cast of characters // The Journal of Business Strategy.
Vol.27. No.3, 2006.
–
P.19.
104
The New Public Diplomacy: Soft Power in International Relations // Studies in diplomacy and international
relations.
–
New York: Palgrave Macmillan, 2007.
–
Р
. 11.
105
Langhorne Richard.
The Diplomacy of Non-State Actors // Diplomacy and Statecraft. Vol.16. No.2, 2005.
–
P.332.
106
Cull N. J.
The Cold War and the United States Information Agency: American propaganda and public diplomacy,
1945
–
1989.
–
New York: Cambridge University Press, 2008.
–
P.15.
107
Gregory B.
American public diplomacy: Enduring characteristics, elusive transformation // The Hague Journal
of Diplomacy, 2011.
–
P.353.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
67
По мнению Э.
Гилбао, инструменты публичной дипломатии включают
в себя общественную деятельность и вещание (реактивная или прямая
форма деятельности через СМИ от имени внешнеполитического или иного
органа власти субъекта на внешнюю аудиторию на всемирных языках),
пиар, культурную дипломатию, обмены и национальный брендинг
108
.
Зарубежные политологи подчеркивают, что необходимо отличать
публичную дипломатию от пропаганды, создания странового имиджа и
международных культурных отношений. По мнению голландского ученого
Я.Мелиссена, публичная дипломатия строго учитывает мнение народа,
другими словами, это двустороннее движение
109
. Более того, основная
задача публичной дипломатии не самореклама. Напротив, она была
разработана для демонстрации и разъяснения национальной политики или
культуры народу другой страны. Что касается культурных связей, то они
осуществляются на уровне неправительственных организаций и
гражданского общества, но не на уровне государства.
Как отмечает Дж.
Най, существует великая опасность перепутать
публичную дипломатию с пропагандой, но данное понятие имеет
отрицательную коннотацию, и поэтому пропаганда не может формировать
«мягкую силу»
110
.
В своей книге о «новой публичной дипломатии» Я.Мелиссен отмечает,
что она действует в сетевой среде, где существует множество других
акторов (помимо государств), чем в иерархической, государствоцентрич
-
ной среде
111
. По его мнению, публичная дипломатия включает в себя
специализированную литературу и электронные издания, блоги и
интернет
-
ресурсы, что наилучшим образом соответствует современному
миру с его глобальной коммуникацией, нежели другие виды дипломатии
112
.
Российские политологи уделяют большое внимание проблематике
публичной дипломатии как в силу установок руководства на расширение
сфер влияния за счет невоенных и неэкономических ресурсов, так и с точки
зрения отстаивания интересов в условиях идеологических и культурно
-
цивилизационных трений с Западом. Ее цель –
продвижение интересов
государства с помощью формирования положительного образа в
зарубежном общественном сознании. Этот вид дипломатии подразумевает
108
Gilboa E.
Searching for a theory of public diplomacy // The Annals of the American Academy of Political and
Social Science, 616(1), 2008.
–
P.55
–
77.
109
The New Public Diplomacy: Soft Power in International Relations // Studies in diplomacy and international
relations.
Edited by Jan Melissen.
–
New York: Palgrave Macmillan, 2007.
–
P. 12-15.
110
On “The American century” and the futu
re of smart power. An interview with Joseph Nye //
URL://publicdiplomacymagazine.com/wp-content/uploads/2015/06/ Smart-Power-PD-Mag.pdf.
111
Melissen J
. The New Public Diplomacy. Soft Power in International Relations.
–
New York: Palgrave Macmillan,
2005.
–
P.12.
112
Melissen J
. Beyond the New Public Diplomacy // Clingendael Papers, Oct. 2011, №3. –
P. 1-2.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
68
диалог с обществом, в котором могут принимать участие не только
представители
стран,
бизнес
-
сообществ,
правительственных
и
неправительственных, научных и культурных организаций, но и самые
разные категории граждан.
Нетривиальной в этом плане представляется российская оценка того,
что если в английском варианте публичная дипломатия включает в себя
общественную, народную дипломатию (
people-to-people diplomacy),
то в России эти понятия различаются. Самым высоким уровнем
международного взаимодействия считается классическая дипломатия,
межправительственное
сотрудничество,
следующим
–
публичная
дипломатия,
экспертное
сотрудничество,
а
фундаментальным
–
общественная дипломатия, направленная на работу с представителями
гражданского общества,
творческой интеллигенцией, молодыми лидерами (к
примеру, культурные форумы стран
-
участниц СНГ). При этом задачами
публичной дипломатии являются выведение страны из условной
«периферии» в «центр» с использованием современных информационно
-
коммуникационных
технологий, знание портрета людей, являющихся
потенциальными получателями информации, проведение социологических
опросов, направленных на выявление запросов зарубежной аудитории
113
.
Дж.
Най в контексте публичной дипломатии выделяет роль
информации и контроля над ней
114
. Он отмечает три основных измерения
публичной дипломатии (применимых для США, но и полезных для других
государств): каждодневное информирование о внешнеполитических
действиях; точечное обсуждение наиболее важных политических событий;
развитие
контактов с зарубежной аудиторией через обмены и научные
гранты. По мнению Дж.Ная, в этом процессе необходимо помнить, что
недостаточно просто запустить информацию или выдвинуть идею,
которые определенное государство или негосударственный актор хотели
бы довести. Напротив, эффективная дипломатия и успешное
формирование «мягкой
силы»
«предусматривают строительство
долгосрочных отношений, которые создают благоприятную атмосферу для
реализации государственной политики». Важно также выстраивать
дружественные отношения на межгосударственном уровне и среди
граждан соответствующих государств. Эффективным механизмом для
развития «мягкой силы» является создание площадок для диалога граждан
различных стран, а также программ для расширения двустороннего и
многостороннего культурного обмена.
113
Великая А.
Публичная дипломатия как инструмент международного диалога // Международная жизнь.
М
., 2016.
–
С
.156-157.
114
Nye Joseph. Jr.
Soft Power: The means to success in world politics.
–
New York: Public Affairs, 2004.
–
P. 112, 20-40.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
69
Ресурс привлекательности политической модели можно реализовать
посредством инструментов официальной дипломатии, в рамках которой
инициируются создание международных и региональных организаций,
формирование политических, экономических и гуманитарных многосторонних
государственных и общественных переговорных площадок, различного рода
форумов, клубов.
Наряду с этим, по мнению Дж.Ная, следует иметь в виду, что «мягкая сила»
может работать только при условии продвижения «благоприятной» для других
государственной политики. Негодная политика не может быть «закреплена»
или «спрятана» за «мягкой силой». По этому поводу Дж.
Най говорил, что
««мягкая сила» не должна быть игрой с нулевым результатом, в которой
достижение одной страны обязательно означало бы потери для другой»
115
.
Таким образом, проявляется четкая связь между понятиями «мягкой
силы» и «публичной дипломатией». Суммируя различия и одновременно
взаимосвязь этих двух понятий, исследователь международной теории и
дипломатии Стефен
Бей Расмуссен пришел к выводу, что ценности и идеи
не перемещают сами себя, а требуют определенного контакта между двумя
акторами. Он подчеркивает: «Идея «мягкой силы» о притягательности
предполагает, что это происходит автоматически, тогда как публичная
дипломатия рассматривается как попытка, через которую актор пытается
передать мысли и убеждения, оказывая влияние на зарубежный
политический дискурс, через управление и участие в политических дебатах.
Публичная дипломатия нацелена на структурированную среду, в которой
акторы определяют себя, свои интересы и свою правду о мире»
116
.
По нашему мнению, при правильном планировании и оптимальном
выборе субъектов публичная дипломатия может рассматриваться как
серьезное подспорье для государств в их постоянном стремлении реализовать
конкретные краткосрочные и долгосрочные внешнеполитические и
внешнеэкономические цели. Государства Запада и многие азиатские страны
накопили богатый опыт применения возможностей публичной дипломатии,
тогда как на постсоветском пространстве только закладываются ее
традиции
117
, апробируются инструменты и механизмы, формируются
национальные субъекты и определяются объекты применения.
115
Най Дж.
Будущее власти. Как стратегия умной силы меняет
XXI
век. –
М., 2014. –
С.162.
116
Steffen Bay Rasmussen.
Discourse Analysis of EU Public Diplomacy. Messages and Practices.
–
The Netherlands:
Institute of International Relations Clingendael and Antwerp University, 2009.
–
Р
. 20-23.
117
Автор имеет в виду не советское понимание участия общественности во внешних связях, которое
носило селективный и зачастую элитарный характер, подвергалось тотальному контролю
коммунистической партии и органов госбезопасности и тем самым не могло считаться публичной
дипломатией в современном ее понимании. Вовлечение общественности –
деятелей культуры, ученых,
религиозных деятелей или спортсменов во внешнюю политику СССР во многом преследовало цели
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
70
Публичная дипломатия в Узбекистане с первых лет его независимого
развития формировалась и развивалась в параллельной с классической или
государственной дипломатией плоскости. Современная узбекская
публичная дипломатия постепенно вбирает в себя новейшие формы и
методы, опираясь на глубокие исторические традиции неформальной
дипломатии времен Великого Шелкового пути и последующих периодов.
Национальные имиджевые стратегии и программы позволяют
привлечь иностранные инвестиции и расширить туристический
потенциал, повышают авторитет и влияние государства на международной
арене, тем самым наращивая его «мягкую силу».
Страновой брендинг
становится важнейшим инструментом в этом новейшем процессе,
апробированным и дающим практический результат во многих странах.
Термин «страновой брендинг» введен в 1996 г. С.
Анхольтом, который
считает, что репутация стран (регионов и городов) формируется по тем же
схемам, что и товарные знаки компаний и их продукции
118
. По его мнению,
правильно управляемый бренд –
это одна из основных задач, которые
нужно решать, чтобы установить международные связи и получить
конкурентное преимущество, используя его как реальный актив для всех
заинтересованных сторон, магнит для привлечения инвестиций и
талантов,
двигатель
всемирного
культурного
обмена,
мощное
конкурентное преимущество для экспортеров и источник вдохновения для
жителей страны.
Под страной
-
брендом понимают комплексную комбинацию
элементов, которые предоставляют нации основанную на культуре
уникальность и актуальность для целевой аудитории
119
.
Брендинг страны
–
это формирование и продвижение ее привлекательного и узнаваемого
имиджа. Бренд страны должен быть понятен людям, представлять
значимость для общества, быть отличным от других стран
-
брендов и нести
в себе определенные ценности. Бренд страны должен представлять
значимость современного общества, быть уникальным и нести в себе
культурные ценности. Формирование бренда требует государственного
подхода, большого профессионализма, времени и средств.
идеологического характера и было подчинено задачам пропаганды советского образа жизни и
достижений социалистического строя в условиях конкурентной борьбы биполярного мира. Хотя следует
признать, что в тех исторических реалиях и Запад, и Восток использовали в идеологическом
противостоянии сопоставимые методы, которые характеризуются на современном этапе как
«пропагандистская война», «конфликт ценностей» и в целом «холодная война». В этом конфликте
негосударственные акторы, которые считаются основными действующими лицами нынешней
публичной дипломатии, все же играли определенную роль.
118
Anholt S.
Beyond the Nation Brand: The Role of Image and Identity in International Relations // The Journal of
Public Diplomacy, 2012, №
2.
–
P. 6-7.
119
Dinnie K.
Nation branding: concepts, issues, practice.
–
Oxford: Butterworth-Heinemann. 2008.
–
P. 15.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
71
Брендовая стратегия включает в себя и определение платформы (или
платформ) брендинга. Такими платформами могут служить культура,
искусство, традиции, история, наука, образование, известные люди,
национальная кухня, мифология, природные или архитектурные
достопримечательности, спорт и др.
120
. В качестве примеров странового
брендинга в сфере культуры А.
Файзуллаев называет японскую чайную
церемонию, корейское таэквондо, китайское ушу, испанское фламенко,
бразильский футбол, итальянскую оперу, русский балет.
Для некоторых
стран самой эффективной брендовой платформой является промышленное
производство: немецкие автомобили, итальянская опера, французское
вино и др.
Среди важных направлений продвижения национального
имиджа выступает брендинг городов и регионов, в первую очередь
привлечение туристов и инвестиций.
С.
Анхольтом в сотрудничестве с аналитическими центрами
разработаны специальные методики для определения брендовых рейтингов
стран и городов, которые регулярно публикуются и привлекают внимание и
интерес широкого круга политиков, специалистов и бизнес
-
структур
121
.
С учетом значительной отдачи от успешно проведенного брендинга страны,
города и района эта сфера достаточно коммерциализирована и основывается
на определенных финансовых вложениях субъекта «мягкой силы».
В контексте идентификации и практического использования
инструментов «мягкой силы» актуальным представляется используемый в
международной науке и практике термин
«умная сила»
(smart power
), когда
государства применяют традиционно рассматриваемые в качестве инструмента
«жесткой силы» институты (прежде всего военную мощь и экономическое
давление) для достижения целей политики «мягкой силы». Налицо комбинация
двух «сил»
122
. Это форма политической власти и, согласно Дж.Наю, способность
сочетать «жёсткую» и «мягкую» силу. Например, этот феномен наглядно
проявляется в сотрудничестве военных одной страны с военными другой страны
в пользу укрепления отношений дружбы и поддержания положительной
национальной репутации. Государство может использовать военное ведомство
для транслирования своей позиции и интересов.
С целью «противопоставить неверному восприятию того, что только
«мягкая сила» может выдавать эффективную внешнюю политику», Дж.
Най
использовал термин «умная сила», который ввел американский политолог
Фен Хемпсон. Речь идет «о способности соединить «жесткую» и «мягкую» силу
в эффективную стратагему, применяемую при различных обстоятельствах»
123
.
120
Файзуллаев А.
Страна как бренд //
Gazeta.uz
от 19 апреля 2017 г.
121
Anholt S.
Place Branding Research // The Anholt-GfK Roper Nation Brands Index website; Anholt S. The Good
Country Party // The Good Country Index website.
122
Wilson E.J.
Hard Power, Soft Power, Smart Power // The Annals of the American Academy of Political and Social
Science. 616.
–
P.110-123.
123
Най Дж.
Будущее власти. Как стратегия умной силы меняет
XII
век. –
М., 2014. –
С.19.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
72
В стремлении использовать «стратагему умной силы» в реализации
геополитических целей Соединенных Штатов Хиллари Клинтон, будучи
Государственным секретарем США, призвала «использовать то, что
получило название «умная сила», то есть набор инструментов, которыми
располагает страна, –
дипломатических, экономических, политических,
правовых и культурных, выбирая, соразмерно каждой ситуации, одно из
них или их комбинацию»
124
. Стратагема легла в основу
деятельности
двухпартийной комиссии по «умной силе» в Центре стратегических и
международных исследований, которую Дж.
Най возглавил вместе с
известным американским политиком Ричардом Армитиджем.
Действительно, Соединенные Штаты, располагая огромными
внутренними и внешними ресурсами «мягкой» и «жесткой» силы, имеют
возможности умело варьировать и комбинировать их инструментами для
достижения разновекторных и многоуровневых целей на международной
арене. Например, на политико
-
дипломатическом уровне Вашингтон
поддерживает стабильные и открытые отношения с Узбекистаном,
применяя инструменты и механизмы политических консультаций
различных форматов, публичной дипломатии, оказания технической и
гуманитарной помощи (яркой иллюстрацией чего стали поставки
медицинской и продовольственной помощи Узбекистану в период борьбы
с пандемией коронавируса в 2020
г.), содействия национальным
политическим и социальным институтам.
США создают благоприятные условия в рамках международных
политических
и
финансово
-
экономических
институтов,
где
их
представители имеют решающий голос при формировании и реализации
страновых стратегий, оказывая содействие в имплементации общественно
-
политических и социально
-
экономических реформ в Узбекистане.
В то же время американская сторона поддерживает и методы
«жесткой силы», когда речь идет, например, об ограничительных мерах в
отношении экспорта узбекского хлопка как результат деятельности
международной коалиции «
Cotton Campaign
». При этом «Cotton Campaign» –
это формально не государственная политика или инициатива конкретных
правительств, а «международная коалиция трудовых и правозащитных
организаций, инвесторов и бизнес
-
организаций, целью которой является
искоренение детского и принудительного труда при производстве хлопка».
Интересными с точки зрения изучения зарубежного опыта
использования инструментов и механизмов данной стратагемы являются
приведенные Дж.
Наем примеры в работе «Умная сила: Эссе»
125
. По его мысли,
124
Сайт Госдепартамента США //
http:// www.state.gov/ secretary/rm/2009a/ 115196.htm.
125
Най Дж.
Умная сила: Эссе // https://cyberleninka.ru/article/n/umnaya
-sila-esse.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
73
стратегию «умной силы» довольно часто умело применяют небольшие
государства. Например, Сингапур сделал довольно значительные вложения в
военные ресурсы, чтобы выглядеть как «отравленная креветка» в глазах тех
из своих соседей, которых им хотелось бы попридержать. Но в то же время
правительство соединило этот подход с активной дипломатической
деятельностью в Ассоциации стран Юго
-
Восточной Азии, а также с
усилиями по превращению своих университетов в настоящие центры
неправительственной активности в регионе.
По нашим наблюдениям, Сингапур использует и такой инструмент
«умной силы», как создание международных диалоговых площадок для
обсуждения злободневных проблем военно
-
стратегического характера.
В частности, в Сингапуре регулярно проходят форумы по проблемам
безопасности в пространстве Индийского и Тихого океанов «Диалог
Шангри
-
Ла» с участием представителей около 60 государств и территорий.
Большинство правительственных делегаций возглавляют министры
обороны, в числе которых главы оборонных ведомств США, Китая, Японии,
Франции, Великобритании, Швеции, Австралии, Индонезии и Малайзии и
других государств макрорегиона
126
.
В последние годы в ходе форумов на передний план выходит
проблема отношений между двумя ведущими мировыми державами США и
КНР в продолжение острых дебатов сторон о стратегическом раскладе сил
в Индо
-
Тихоокеанском регионе, выходящих далеко за пределы «торговых
войн» и «технологического противостояния».
На 18
-
й встрече данного форума в июне 2019
г. выступления и.о.
министра обороны Соединенных Штатов Патрика Шанахана и члена
Госсовета Китая, министра обороны Вэй Фэнхэ стали центральными во
время дискуссий, и их содержание свидетельствует о заметном
возрастании американо
-
китайского противостояния по большинству
проблем геостратегического плана и в целом о возникновении новых
разделительных линий в Азии. Пекин впервые направил на данное
ежегодное мероприятие делегацию на уровне главы оборонного ведомства,
прогнозируя традиционную широкую антикитайскую фронду Вашингтона
и его азиатских союзников.
П.
Шанахан в своем докладе изложил положения доклада Пентагона
«Новая
стратегия Министерства обороны в регионе Индийского и Тихого
океанов», в котором звучал настойчивый призыв к Пекину как «основной
126
«Диалог Шангри
-
Ла» проводится с 2002
г. под эгидой британского Международного института
стратегических исследований для обсуждения вопросов глобальной и региональной военно
-
политической стабильности. Каждое заседание форума отличается присутствием значимых
политических деятелей, выступления которых отражают важнейшие тенденции в международной
ситуации. Свое название формат получил от сингапурского отеля «Шангри
-
Ла».
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
74
ревизионистской силе» отказаться от «репрессивного мировоззрения» и
«стремления перестроить регион в свою пользу путем военной
модернизации, операций по установлению собственного влияния и через
экономику с целью принуждения других стран». Речь шла о якобы подрыве
Китаем суверенитета соседей, «использовании экономических инструментов
в качестве операций влияния, кибератаках с ведома Китая, поощрении краж
интеллектуальной собственности, увеличении военной мощи за пределами
границ посредством создания военных объектов». США показали, что
намерены прибегнуть к стратегии «эффективного сдерживания Китая на
основе силы» с использованием действующих и новых «альянсов и
партнерств, изначально готовых к победе в любом конфликте»
127
.
В контексте процессов в данном регионе Вашингтон оценивает
Россию как «актора, стремящегося перезапустить свое присутствие в Индо
-
Тихоокеанском регионе и проводить там акции глобального влияния,
чтобы подорвать лидерство США и международный правовой порядок».
В ответ замминистра обороны России Александр Фомин, принявший
участие в диалоге, отметил, что «некоторые международные игроки под
видом новых схем региональной конфигурации пытаются продвигать
блоковые построения военно
-
политического толка».
Милитаризация спорных островов и рифов в Южно
-
Китайском море,
которая представляется Пекином как самооборона и свершившийся факт,
воспринимается американцами как территориальная экспансия и опасный
прецедент для подобных действий в будущем. Обвинения Вэй Фэнхэ в адрес
США как главной «причины войн, конфликтов и беспорядков» были
расценены как попытка Пекина вытеснить американцев из данной
геополитически важной зоны мира,
при этом Китай намерен «вести
«торговую войну» с США до последнего».
Политическую реакцию государств региона выразил на форуме
премьер
-
министр Сингапура Ли Сянь Лун, который отметил опасность
сложившейся в АТР ситуации, когда значительное число государств
,
прежде всего членов АСЕАН, фактически оказались в заложниках
американо
-
китайских противоречий. Большинство стран региона
воздерживаются от вступления в текущую конфронтацию, предпочитают
тактику балансирования и реализацию своих интересов через
127
На фоне расширения военно
-
политических конфликтных зон в Южно
-
Китайском и Восточно
-
Китайском морях, вокруг Тайваньского пролива и других спорных точках Вашингтон предлагает новую
концепцию «открытого и свободного Индо
-
Тихоокеанского региона» с опорой на традиционных
союзников в лице Японии, Кореи и Австралии и подключением к этой конфигурации китайского
антагониста в лице Индии. Примечательна в этом плане трехсторонняя встреча в рамках форума
министров обороны США, Японии и Южной Кореи с принятием совместного заявления о
сотрудничестве
в сфере безопасности, проведении консультаций и совместных военных учений.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
75
сотрудничество с обеими ведущими экономиками мира как в рамках
китайских инициатив, так и американской «индо
-
тихоокеанской
концепции».
Таким образом, прошедший в Сингапуре форум 2019г. вновь выявил
серьезные конфликтные точки в американо
-
китайских отношениях,
которые постепенно оформляются на доктринальном уровне и будут иметь
далеко идущие негативные последствия для мировой политики и
экономики. Нарастание напряженности в двусторонних отношениях может
также нарушить работу всего механизма «АСЕАН плюс», что окажет
неблагоприятное воздействие на торгово
-
экономическую повестку и
решение проблем безопасности в Азии.
Подробным анализом итогов работы площадки «Шангри
-
Ла» в 2019 г.
можно проиллюстрировать возможности «умной силы» в международных
отношениях, в рамках которых руководители оборонных ведомств
ведущих государств мира –
носители и символы «жесткой силы»
используют дипломатическую риторику для демонстрации силы,
формулирования своих позиций и концепций. Основной целью
демонстрации такой «умной силы» представляется предупреждение
«горячих»
конфликтов
и
некая
амортизация
геополитической
напряженности. Как говорил великий итальянский мыслитель Никколо
Макиавелли, «к оружию следует прибегать в последнюю очередь –
когда
другие средства окажутся недостаточны».
В работе
«Умная сила: Эссе» Дж.Най отмечает, что Швейцария также
долго использовала комбинацию обязательной воинской повинности и
особенностей своей горной местности как средство сдерживания, в то же
время привлекая к себе партнеров своими банковскими, торговыми и
культурными связями.
Катар, государство рядом с Саудовской Аравией, позволил
американским Вооруженным силам использовать свою территорию как
плацдарм для вторжения в Ирак и в то же время он спонсировал «Аль
Джазиру», самую популярную в регионе телевизионную станцию,
относящуюся крайне критически к действиям американцев.
Норвегия стала членом НАТО, чтобы защитить себя, но в то же время
развивала
прогрессивную
внешнеполитическую
активность,
направленную на развитие помощи зарубежным странам, и выступала
посредником в мирных переговорах, чтобы наращивать свою «мягкую
силу» и сбалансировать обратный эффект
128
.
128
Най Дж.
Умная сила: Эссе // https://cyberleninka.ru/article/n/umnaya
-sila-esse.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
76
Таким образом, «умная сила» –
это взаимосвязанная целостность
различных компонентов в их синергетической концептуальной и
практико
-
политической соотнесенности –
культурно
-
гуманитарных,
цивилизационных, социально
-
политических, экономических, военных и
т.д., задействованных с учетом их умелого системного взаимодействия в
беспрецедентно усложняющихся условиях развития мирополитических
процессов, разнонаправленность которых усиливается по нарастающей
129
.
Если ресурсный потенциал и смысловой стержень «мягкой силы» –
это общее воздействие на население демонстрационными методами –
через культуру, образ жизни, спорт и т.п. –
на основе привлекательных для
объекта воздействия социокультурных и идеологических ценностей, то
«умная
сила»,
как
считает
В.
Швыдко,
имеет
более
узкий,
специализированный характер, ее определяют нацеленность на процесс
принятия решений через внедрение в политический класс идей, которые на
практике «движут миром». В конкретном плане –
это разработка и
продвижение тех или иных идей и концепций в экспертное и политическое
сообщество с целью влиять на политические элиты и политическое
руководство и побуждать их к принятию соответствующих решений
130
.
Все изложенное позволяет сделать вывод о том, что
умение создать
под патронажем конкретной страны или группы солидаризировавшихся
государств региональных или международных институтов, структур и
правил на основе общих привлекательных целей
и ценностей
также
может рассматриваться
в качестве механизма «мягкой силы».
Создание в 1993
г. пятью государствами Центральной Азии
Международного фонда спасения Арала (МФСА), который крайне востребован
и на современном этапе, не только позволяет коллективно решать
стратегические задачи и текущие проблемы, связанные с одной из крупнейших
в новейшей истории глобальных экологических катастроф, но и мобилизовать
усилия мирового сообщества для смягчения ее трагических последствий.
В ходе участия в саммите глав государств
-
учредителей
Международного фонда по спасению Арала в г.
Туркменбаши в августе
2018
г. Президент Узбекистана Ш.М.
Мирзиёев выступил с важными
инициативами по улучшению социально
-
экономической и экологической
ситуации в регионе Арала, в том числе предложил объявить Приаралье
зоной экологических инноваций и технологий. В результате в ноябре
2018
г. в штаб
-
квартире ООН в г.
Нью
-
Йорке на мероприятии высокого
уровня правительствами Узбекистана, Японии и Норвегии в
129
Неймарк М.А.
«Мягкая сила» в мировой политике. –
М.: ИТК Дашков и К., 2019. –
С.
56.
130
Швыдко
В.Г.
«Умная сила» на транстихоокеанском пространстве // Мировая экономика и
международные отношения. –
М., 2014, –
№ 9. –
С.5.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
77
сотрудничестве с Отделом ООН по человеческой безопасности, страновой
группой ООН в Узбекистане и Офисом многопартнерского Трастового
Фонда ООН был запущен Трастовый Фонд по человеческой безопасности
для региона Приаралья (МПТФЧБ). Его задачей является обеспечение
интегрированной помощи процессу развития Приаралья посредством
объединения усилий правительства Узбекистана, агентств ООН и
донорского сообщества, мобилизации технических и финансовых ресурсов
для развития региона и привлечения новых знаний, инновационных
технологий и подходов в регион в целях его устойчивого развития.
Ожидается, что созданный Фонд для региона Приаралья значительно
повысит эффективность предпринимаемых усилий по улучшению
жизнедеятельности
местного
населения,
совершенствованию
инфраструктуры, созданию благоприятных условий для развития
предпринимательства и частного сектора, будет способствовать социально
-
экономическому, экологическому развитию региона
131
. Для финансирования
проектов Трастового фонда по человеческой безопасности для региона
Приаралья под эгидой ООН Норвегией выделено 1,2 млн евро, Европейским
Союзом –
5,2 млн евро
132
.
Функционирование МФСА подчеркивает и геополитическую
идентичность Центральноазиатского региона, повышает его значимость и
влияние в качестве коллективного субъекта международных отношений.
В том же направлении работает широко распространенное
оказание
экономической, технической, гуманитарной и иной помощи
зарубежным странам
вкупе с продуманной дипломатией, что в
комбинации играет в пользу субъекта внешней политики.
На базе парадигмы открытой и конструктивной внешней политики
Узбекистан активно подключился к современному тренду, при котором
оказание гуманитарной помощи становится важным ресурсом «мягкой
силы». Одновременно следует учитывать ту очевидную истину, что помощь
ближнему в трудную минуту, традиции сопереживания и взаимовыручки –
это глубоко укоренившиеся черты национального характера узбекского
народа и важная составная его идентичности.
Оказание Узбекистаном гуманитарной помощи ближним и дальним
соседям
в
общем
и
целом
не
преследует
узкокорыстных
внешнеполитических целей, а полностью соответствует философии и
131
Многопартнерский
трастовый
фонд
для
региона
Приаралья
// https://www.uz.undp.org/content/
uzbekistan/ru/home/media/infographics/multi-partner-human-security-trust-fund-for-the-aral-sea-region.html.
132
Камилов А.
Каких успехов добивается Узбекистан во внешней политике во главе с Шавкатом
Мирзиёевым // Народное слово от 30 декабря 2019 г. // http://xs.uz/ru/post/kakikh
-uspekhov-dobivaetsya-
uzbekistan-vo-vneshnej-politike-vo-glave-s-shavkatom-mirziyoevym.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
78
глубинным морально
-
нравственным качествам нашего народа и его лидера
как выразителя общественной воли. Именно такое проявление «мягкой
силы» представляется долгим
и устойчивым, укрепляет притягательность
и влияние ее субъекта, хотя в современных условиях конфликтов,
обострения конкурентной борьбы и государственного эгоцентризма может
неоднозначно рассматриваться политологами
-
реалистами.
Взаимное оказание гуманитарной помощи между Узбекистаном и
Китаем, Узбекистаном и Россией во время кризиса, вызванного глобальным
распространением коронавируса в первой половине 2020 г., вынесло на
поверхность глубокие по своему характеру проблемы иерархичности
мировой политической системы. До всеохватывающей пандемии
считалось, что только определенные государства, имеющие превосходную
экономическую и военную мощь, имеют морально
-
политическое право на
оказание внешней гуманитарной помощи и предоставлялась она в
основном развивающимся государствам. Признавалось, что каждая страна
«обязана занимать четко закрепленное за ней место и не сметь даже думать
изменить его»
133
. Получение гуманитарной помощи в обратном
направлении считалось проявлением слабости великой державы и ее
унижением. Однако ситуация изменилась, ныне коллективные подходы,
прагматизм и солидарность берут верх в процессе противостояния общим
угрозам. В то же время «большое видится на расстоянии», подобные
феномены
международной
политики
требуют
дополнительных
исследований и осмысления.
Каналы неправительственных организаций, транснациональных
корпораций и частных лиц стали мощнейшим инструментом «мягкой
силы»
для многих государств в реализации их внешнеполитических задач.
Например, в основном западные неправительственные организации в
сфере правозащиты и развития содействуют укреплению международного
доверия и в выгодном свете представляют осуществляющие эту
деятельность государства. Такие институты налаживают в других странах
тесные связи с гражданами и даже политическими партиями. Государство
может оказывать им непосредственное содействие, а может
дистанцироваться, исходя из того, что негосударственные акторы обычно
вызывают большее доверие
134
.
Кроме того, деятельность офисов транснациональных компаний и
международные торговые бренды напрямую затрагивают жизнедеятельность
людей в различных государствах по сравнению с воздействием правительств,
133
Алкснис
И.
Гуманитарная
помощь
разрушает
мировой
политический
порядок
//
https://ria.ru/20200420/1570266671.html.
134
Natsios A.S.
An NGO Perspective // Peacemaking in International Conflicts: Methods and Techniques. Edited by
I.W. Zartman and J.L. Rasmussen.
–
Washington D.C.: United States Institute of Peace. 1997.
–
P. 337-361.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
79
что, естественно, в позитивном плане ассоциируется с тем государством,
которое они представляют
135
. Например, коммерческий бренд «Кока
-
Кола»
ассоциируется с США и даже в недружественных для них странах «работает» в
пользу положительного имиджа этой страны.
Воздействие
на
зарубежную
аудиторию
влиятельных
политических лидеров, известных ученых, знаменитых актеров или
спортсменов, а также живших ранее исторических личностей
укрепляет привлекательность страны, содействует формированию ее
«мягкосилового» потенциала.
Наряду с национальными естественными и материальными
ценностями (живописная природа и ландшафты, облик городов, музейные,
фольклорные и иные культурно
-
исторические ценности) каждая страна
мира ассоциируется за рубежом с выдающимися личностями из прошлого
и современности. Германия –
это родина Гете, Бетховена, Коля и Меркель.
Франция отожествляется с Наполеоном Бонапартом, Шарлем де Голлем,
Макроном, Коко Шанель и Зейниддином Зиданом и многими другими
знаменитыми французами. Миллионы молодых людей и фанатов спорта
ассоциируют Бразилию или Аргентину со знаменитыми футболистами из
этих латиноамериканских стран с их
яркой культурой и темпераментом,
тем самым на психологическом уровне проникаются симпатией и
уважением к их народам.
Таким образом, каждая социальная страта в той или иной стране по
-
своему рисует образы других стран и находит «собственные» привлекательные
для представления образы. Умение правильно проецировать этот ресурс
«мягкой силы», безусловно, играет в пользу ее субъекта.
Например, международная научная общественность высоко оценила
усилия Международного Фонда имени Бобура (Узбекистан)
по
восстановлению мест захоронения исторических личностей –
предков
узбекского народа. В 2018 г. была организована экспедиция в г.
Герат для
обустройства мест захоронения А.
Навои, мавлоно Лутфий, Камаледдина
Бехзода. Подобные акции способствуют расширению культурных связей
между Узбекистаном и Афганистаном, в определенной степени создают
важную позитивную атмосферу для умиротворения этой многострадальной
страны и являются свидетельством стремления узбекской общественности
продолжить кропотливую работу по увековечиванию имен и наследия
великих предков, проживавших на территории Центральной Азии. Это еще
одно свидетельство сопряжения двух процессов –
наращивания «мягкой
силы» Узбекистана и укрепления национальной идентичности.
135
Nye J.S.
Soft Power: The Means to Success in World Politics. 2004.
–
P. 14.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
80
Со стремительным ростом информационно
-
коммуникационных
технологий
так называемая «цифровая дипломатия» и все
стратегические коммуникации (в том числе традиционные СМИ) как
один из инструментов «мягкой силы» имеют исключительное значение
в
продвижении
национального
имиджа,
реализации
задач
внешнеполитических аппаратов и, самое важное, доведении до широкой
национальной и мировой общественности выгодной информации и,
наоборот, в целях противостояния политическим и идеологическим
нападкам соперничающих сил. Например, после прихода в Белый дом
Д.Трампа его посты в «Твиттере» стали восприниматься как принципиальные
установки в политической жизни американского общества и как
свидетельство открытости деятельности главы государства.
Главы государств, правительственные органы и их руководители,
политические партии и негосударственные акторы используют такие
популярные социальные сети, как «Фейсбук», «Твиттер», «Ютуб», «Вейбо»
(Китай), «ВКонтакте» (Россия). В «Твиттере» активный диалог ведут более
4000 посольств и главы дипмиссий 190 государств мира
136
.
Фундаментальной основой этого тренда является то, что в мире
насчитывается более 3 млрд пользователей сети Интернет, что составляет
практически половину населения планеты. Только в государствах
«Большой двадцатки» объем интернет
-
экономики достиг в 2016 г. 4,2 трлн
долл. США
137
. Действуют более 2 млрд активных медиа
-
аккаунтов.
Демократизация доступа к информации привела к возникновению
все более активной и хорошо информированной глобальной
общественности. Стремительная передача информации через границы и
распространение платформ для ее обмена сделали индивидуумов намного
сильнее, чем они были когда
-
либо в истории
138
. Данные комплексные и
динамичные тренды привели к эрозии традиционных методов пропаганды,
используемой правительствами и государственными ведомствами,
актуализируя более изощренные и тонкие методы работы в этом плане для
защиты и продвижения внешнеполитических интересов и замыслов.
Примером могут быть события «арабской весны», «окьюпай уолл
-
стрит»,
череда «цветных революций» в различных регионах, когда определенные
силы для достижения своих далеко идущих целей широко использовали
возможности соцсетей.
136
Twiplomacy. Twiplomacy 2015 Study.
–
New York: Burson Marsteller //twiplomacy.com/blog/twiplomacy-
study-2015.
137
Dean D.
The Internet Economy of the G-20.
–
Boston: The Boston Consulting Group // www.bcg.com. 2012.
138
Cull N.
Wikileaks, public diplomacy 2.0 and the state of digital public diplomacy // Place Branding and Public
Diplomacy, 7 (1), 2011.
–
P. 1-8.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
81
Тем не менее, следует напомнить, что на нынешнем этапе, как и во
времена искусственной информационной изоляции, при реализации
«мягкосиловых» концепций невозможно давать один информационный
контент внутри страны и другой, отличный от него, –
за рубежом. В сетевом
мире
мгновенной
информации
«глобальная
публика
стала
сообразительнее и более вовлеченной и скорее отвергает пропаганду,
когда она замечает ее»
139
. Одновременно нельзя не отметить то, что наряду
с позитивными аспектами этих процессов, в первую очередь для
расширения международного диалога и взаимопонимания, правительства
в ответ на угрозы пропагандистских атак извне формируют при
государственной поддержке «армию троллей» для создания фейковых
аккаунтов в соцсетях
140
. Таким образом, все еще наблюдаемое
пропагандистское противостояние, реализуемое через обычные средства
массовой информации, перемещается в виртуальную среду.
Еще одним заметным инструментом «мягкой силы», широко
используемым в нынешних условиях, стала так называемая
парадипломатия,
или региональная дипломатия:
она связана с участием регионов разных
стран в международных организациях и других объединениях, а также их
вовлечением в приграничное, межрегиональное и трансрегиональное
сотрудничество
141
. Такая дипломатия характерна для стран СНГ ввиду ряда
исторических, экономических и традиционных факторов. На европейском
континенте сотрудничество регионов формировалось с 1960
-
х
годов, и они уже
имеют не только развитые сетевые связи, но и немалый экономический и
политический вес
142
.
Этот процесс также связан с растущей массовой урбанизацией мирового
населения, так как в последние несколько лет «человеческая история достигла
точки, когда большинство народов мира проживает в городах»
143
. Глобальная
урбанизация влияет на формы и методы обмена информацией,
распространение технологий, перекрестное внедрение идей и инноваций, а
также развитие политических движений
144
. Эти обстоятельства создают
благоприятную основу для продвижения партнерских (или побратимских)
связей между городами мира. Подобный тренд является еще одним вызовом
доминированию правительств национальных государств как традиционных
международных акторов.
139
Van Staden A.
Power and legitimacy: The quest for order in a unipolar world // Clingendael Diplomacy Papers.
April, 2005.
140
Chen A.
The Agency // New York Times // http://www.nytimes.com/2015/06/07.
141
Еремин Н.В.
Парадипломатия: новый голос регионов в современном дипломатическом концерте? //
Мировая экономика и международные отношения. –
M
., 2012, №6. –
С.42.
142
Сербина А.С.
Еврорегионы как новые акторы мировой политики. Конфигурация нового миропорядка:
проекты и реальность. –
Новосибирск: НГУЭУ, 2015. –
С.167
-195.
143
Tacoli C.
Urbanization, gender and urban poverty: Paid work and unpaid carework in the city.
–
London: UNFPA. 2012.
144
Lefevre M.
The mighty metropolis // The World Today.
–
London, Chatham House. (2015) // www.
chathamhouse.org.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
82
Политика «мягкой силы» включает в себя такие возможности
позиционирования страны на международной арене, как
экспорт
образования, взаимодействие с зарубежными аналитическими центрами
и распространение национальных культурно
-
духовных ценностей.
Предоставление образовательных
услуг иностранным студентам
является одним из ключевых инструментов «мягкой силы» государства
145
.
В мире идет жесткая борьба между государствами за иностранных
студентов, поскольку это престижно, экономически выгодно и служит
долгосрочным интересам государств, позволяя им решать различные
стратегические задачи.
Полноценная система образования привлекает в страну талантливую
молодежь, лучшие умы и, несомненно, способствует формированию
привлекательного имиджа государства. Люди, получив в молодости
образование в какой
-
то стране, обычно на всю жизнь сохраняют теплые
чувства по отношению к ней
146
. Речь может идти не только о светском, но и
о теологическом образовании, если учесть, например, авторитет и влияние
египетской мусульманской религиозной
школы «Аль
-
Азхар». В
студенческие годы у молодых людей формируются определенные
ценности и взгляды, которые можно направить в нужное и выгодное для
интересов субъекта «мягкой силы» русло.
К примеру, концепция дальнейшего развития национальной
культуры в Республике Узбекистан предусматривает организацию и
развитие международных отношений в сфере культуры, рассмотрение
национальной культуры как неотъемлемой части мировой, уделяя при
этом особое внимание равноправию и уважению прав человека. В этом
плане интересным представляется инициатива Узбекистана по внесению в
Список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО в рамках
межгосударственного совместного проекта части Великого Шелкового
пути, проходившего по территории нашей страны под названиями
«Шелковый путь:
оазис реки Зарафшан» и «Шелковый путь: Фергана –
бассейн реки Сырдарья». Еще одним перспективным культурно
-
гуманитарным проектом Узбекистана должно стать внесение образца
древнего и неповторимого искусства узбекского народа хорезмского лазги
под названием
«Хорезмский танец –
лазги» в Репрезентативный список
ЮНЕСКО нематериального культурного наследия человечества
147
.
145
Торкунов А.
Внешняя политика России, образование и наука //
http: russiancouncil.ru.
146
Файзуллаев А
. Страна как бренд //
Gazeta.uz
от 19 апреля 2017г.
147
Постановление Президента Республики Узбекистан «Об утверждении Концепции дальнейшего
развития национальной культуры в Республике Узбекистан» // http://uza.uz/ru/documents/ob
-
utverzhdenii-kontseptsii-dalneyshego-razvitiya- natsionaln-29-11-2018.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
83
Иллюстрацией использования аналитических структур в расширении
«мягкосилового» поля Узбекистана стала резонансная международная
конференция в 2019 г. на тему «Взаимосвязанность в Центральной Азии:
вызовы и новые возможности», в которой приняли участие более ста
политологов и официальных лиц из 30 стран.
Крупные спортивные мероприятия
международного уровня
являются инструментом культурно
-
ценностной привлекательности.
Многие государства остро соперничают за право организации
Олимпийских игр, чемпионатов мира по футболу и других престижных
соревнований на своей территории, если учесть их политические и
коммерческие выгоды, положительное влияние на международный
престиж страны
-
организатора.
Продвижение вовне национального языка
и литературы
посредством специально созданных для этого структур (международные
организации языкового сотрудничества, общественные организации,
культурно
-
образовательные центры, неправительственные организации и
др.), способствует данному процессу
148
.
Тот факт, что в мире на узбекском языке говорят почти 50 млн
человек, свидетельствует о том, что он становится одним из
распространенных языков мира. В настоящее время неуклонно повышается
авторитет Узбекистана на международной арене, и в этом велика роль
нашего родного языка. Узбекский язык изучают в почти 60 университетах
и более чем 100 школах в таких странах, как США, Великобритания,
Германия, Франция, Швеция, Россия, Украина, Китай, Япония, Южная Корея,
Индия, Турция, Афганистан, Азербайджан, Таджикистан, Казахстан,
Туркменистан, Кыргызстан. С каждым годом растет число зарубежных
ученых и исследователей, ведущих научные изыскания в области
узбекского языка и литературы. При посольствах и дипломатических
представительствах страны за рубежом открываются клубы «Друзья
узбекского языка»
149
.
Ярким примером широкого потенциала узбекского языка и
литературы как важного элемента «мягкой силы» Узбекистана стала
презентация в
январе 2020 г. в Посольстве Узбекистана в г.
Лондоне
впервые изданного на английском языке романа одного из
основоположников современной узбекской поэзии и литературы
Абдулхамида Сулаймон угли Чулпона «Night and Day» («Кеча ва кундуз»).
Автор перевода –
молодой ученый, лектор кафедры славянских языков и
148
Най Дж.
«Мягкая сила» и американо
-
европейские отношения
// Свободная мысль
–
XXI.
–
М., 2004. –
№ 10 //
http://www.situation.ru/app/j_art_1165.htm.
149
Выступление Президента Шавката Мирзиёева на торжественном собрании, посвященном 30
-
летию
придания узбекскому языку статуса государственного языка // https://mfa.uz/ru/press/news/2019/10/21544.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
84
литератур Университета Мичигана (США) Кристофер Форт, который почти
год прожил в Узбекистане, собирая материалы для своей научно
-
исследовательской работы по узбекской литературе ХХ в. и изучая
узбекский язык. В 2019
г. он успешно защитил диссертацию, в которой
доказывал уникальность литературы узбекского соцреализма начала ХХ в.,
которая одновременно воплотила в себе культурно
-
исторические
традиции народа и прогрессивные идеи узбекских мусульманских
реформаторов. Как считает Кристофер Форт, Чулпон внес особый вклад в
развитие узбекской литературы, так как смог в полной мере отразить
эстетические ценности мировоззрения джадидизма, не ограничиваясь
жанрами сатиры и элегии. В ближайшее время он планирует перевести
отрывки из повести Гафура Гуляма «Озорник», а также повесть Абдуллы
Каххара «Сказка о былом». Книга пользуется большой популярностью
среди читателей и активно продается на торговой платформе «Amazon».
Ряд зарубежных университетов планирует включить произведение
Чулпона в свои учебные программы по истории и литературе стран
Центральной Азии
150
.
В советский период, на фоне напряженных идеологических баталий
биполярного мира г.
Ташкент не раз становился центром крупнейших
культурно
-
гуманитарных мероприятий международного уровня. Так, в
октябре 1958 г. под эгидой ЮНЕСКО здесь прошла Конференция писателей
стран Азии и Африки, которая обозначила общее наследие культуры и
истории народов этого обширного пространства.
Перспективными
инструментами
«мягкой
силы»
являются
продвижение культуры, науки, рост морального авторитета и
международного
престижа
государства,
согласно
концепции
«производства смыслов», имеющих общемировое значение
151
. При
сравнительно небольших затратах эти действия обеспечивают
длительный интерес к стране и ее устойчивое позитивное влияние.
Развитая национальная культура при наличии значимых
международных связей в области кинематографии, музыки, литературы,
театра, изобразительных искусств и других сферах творческой
деятельности позволяет решать
проблемы преодоления негативных
образов и этнических стереотипов, сохранять международное влияние
даже в периоды обострения экономических проблем, политических
конфликтов и действия иных негативных факторов
152
.
150
В г.
Лондоне состоялась презентация впервые переведенного на
английский язык романа «Кеча ва
кундуз» // https://mfa.uz/ru/press/news/2020/01/22964.
151
Панова Е.П.
«Мягкая сила» как способ воздействия в мировой политике: Автореф. дисс. … канд. полит.
наук. –
М.: МГИМО, 2012.
152
Федотова К.Е.
«Мягкая сила» российской культуры –
инструмент внешней политики // Обозреватель.
–
М., 2017, №3. –
С.56
-57.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
85
В этом плане уместно привести пример трансляции по узбекскому
телевидению многочисленных корейских, турецких, бразильских,
индийских и других сериалов, в которых в положительном ракурсе и
выпукло представляются менталитет, национальный характер, образ
жизни и быт других народов. Зрители на психологическом уровне
абсорбируют социальное поведение героев, адаптируют их линию
поведения в обществе, проникаются симпатией и, более того, стараются
быть похожими на них, иногда отказываясь от привычных и устоявшихся в
собственном обществе норм и правил. Именно этот аспект «мягкой силы»
видится достаточно эффективным с точки зрения ее субъекта, так как
подобная адаптация норм поведения других обществ вызывает к ним
симпатию и уважение, которые со временем перерастают во влияние и
вероятное изменение поведения объекта по отношению к субъекту. Тем
самым, возможно, проявляется аффективный вид социального действия по
концепции немецкого социолога М.Вебера, связанный исключительно с
эмоционально
-
чувственной мотивацией.
Показателен в этом плане опыт Южной Кореи. На базе бурного
экономического и технологического роста после Второй мировой войны
Республика Корея значительно нарастила свою «мягкую силу» как за счет
рациональной промышленной брендовой политики, так и посредством
распространения во всем мире популярной культуры. В конце 1990
-
х годов
наблюдалось так называемое «халлю», или «корейская волна», –
растущая
популярность всего корейского: от моды и фильмов до музыки и кухни.
Традиции корейского искусства, ремесел и кухни распространились по
всему миру. «Мягкосиловая» и имиджевая политика Сеула реализуется
правительством и находится под постоянным контролем и опекой главы
государства. Именно такой подход можно отнести к концепции
«производства смыслов», когда объективные источники или внутренние
детерминанты силы умело адаптируются к современным требованиям,
комбинируются с технологиями их искусственного культивирования и
«выносятся» на внешний трек.
Еще одним заметным трендом во внешнеполитическом дискурсе
стало
использование государствами своих соотечественников и
диаспор за рубежом
в качестве инструмента «мягкой силы» и публичной
дипломатии, прежде всего в целях реализации международной
политики
153
. Наряду с решением социально
-
экономических проблем
(защита прав работающих за рубежом граждан, пенсионное обеспечение по
их возвращении из
-
за рубежа и др.) цельная эмиграционная и
153
Baser B.
Turkey’s diaspora engagement policy under the Justice and Development Party //
www.imi.ox.ac.uk.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
86
диаспоральная политика таких государств, как Китай, Россия, Индия,
Турция и других, имеющих значительное число соотечественников за
рубежом,
направлена
на
выстраивание
структурированной
и
институционализированной стратегии в данной сфере. В рамках такой
государственной политики ставятся задачи продвижения политических,
экономических, идеологических и культурно
-
гуманитарных интересов
субъекта «мягкой силы» в странах –
реципиентах мигрантов.
Немаловажным представляется внутренний аспект диаспоральной
политики, если учесть большое число неформальных, в основном
родственных связей соотечественников за рубежом на своей родине.
В некоторых странах это может иметь исключительно важное значение с
точки зрения обеспечения общественной безопасности, межнационального
и религиозного мира и согласия. Например, число турецких эмигрантов
составляет 5 млн человек, из которых 4 млн постоянно проживают в
Европе
154
.
Турецкая диаспора в Германии, которая начала формироваться в
послевоенные годы, стала важнейшей частью социума в этой стране вплоть
до избрания турков в германский Бундестаг.
Китай и Индия предпринимают активные шаги на государственном
уровне для мобилизации и управления своими диаспорами в более
развитых государствах, используют их для продвижения политики «мягкой
силы» и влияния, реализации выгодной для страны экономической и
инвестиционной повестки, внедрения своих культурно
-
цивилизационных
установок. Китайские диаспоры за рубежом (хуацяо) играют решающую
роль в продвижении интересов Китая практически во всем мире и
являются, по статистическим данным, одним из важнейших источников
иностранных инвестиций в национальную экономику. Можно привести
пример распространенности представителей Индии в качестве
высококлассных хирургов в Западной Европе и США.
Еще одним примером значимой роли диаспор за рубежом является
заявление российского руководства о том, что русскоязычные жители
Крыма активно поддержали «воссоединение» полуострова с Россией
155
.
В США обширная узбекская диаспора, частично объединенная в
Туркестано
-
Американскую
ассоциацию,
Ассоциацию
«Узбекистан
-
Америка», Ассоциацию «Ватандош» и Конгресс бухарских евреев США и
Канады, насчитывает около 200 тыс. человек. Названные организации
могли бы внести заметный вклад в повышение имиджа и авторитета
Узбекистана в США, привлечение иностранных инвестиций и современных
технологий.
154
Там
же
.
155
Kureev A
. Russian Diaspora: A tool of soft power? // www.russia-direct.org. 2015.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
87
Инструментарий «мягкой силы» является разнообразным, однако его
применение представляется сложным ввиду необходимости детальной
разработки общенациональной программы действий и координации
усилий широкого круга как государственных, так и негосударственных
акторов.
Рассмотренные инструменты и механизмы «мягкой силы» в основном
направлены на внешнее поле, однако существует ряд показателей
внутренних ресурсов «мягкой силы» на основе общепризнанных
международных рейтингов. К ним относят качество государственного
управления, привлекательная экономическая и социальная модель
развития страны, уровень человеческого и культурного потенциала и
другие, оказывающие непосредственное влияние на привлекательность,
авторитет, имидж, репутацию и влияние страны на международной арене.
Умелое сочетание внутренних и внешних ресурсов «мягкой силы»
через применение описанного выше инструментария позволяет
эффективнее задействовать внешнеполитический потенциал страны.
* * *
Таким образом, разработка в начале 90
-
х годов ХХ в. Дж.Наем концепции
«мягкой силы» была во многом продиктована не только фундаментальными
историческими подвижками на мировой арене
вследствие завершения эпохи
устойчивого биполярного мира и отхода большинства ведущих держав от
исключительного использования «жесткой силы» для решения глобальных
проблем. Теоретическое и научно
-
практическое осмысление новых подходов
к пониманию категории «силы» в международных отношениях также
обусловлено ростом влияния новых центров силы, бурным развитием
информационно
-
коммуникационных технологий, появлением на авансцене
влиятельных негосударственных акторов и стремлением многих государств
к применению несиловых методов продвижения своих интересов во внешнем
поле.
В условиях Узбекистана предстоит выработать собственную модель
конверсии ресурсов «мягкой силы» во влияние с учетом национальных
особенностей.
Ключевой проблемой в деле использования «мягкой силы» является
измерение ее ресурсов, определение приоритетных целей и направлений, а
также ее реализация и оценка эффективности воздействия. Как показывают
исследования, наиболее достоверным и всеобъемлющим методом оценки
«мягкой силы» на современном этапе является общепризнанный рейтинг
британской структуры «
Portland Communication
». При оценке и определении
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
88
ресурсов «мягкой силы» Республики Узбекистан с учетом высокой
объективности подходов данной рейтинговой структуры представляется
целесообразным частично пользоваться разработанными ею критериями,
проанализированным в данной главе.
Наличие ресурса «мягкой силы» само по себе не гарантирует ее
автоматического проецирования на внешнее поле или превращение во
влияние на международной арене. Для ее трансляции вовне необходим
набор инструментария, который может иметь различные формы в
зависимости от исторически сложившихся возможностей и актуального
потенциала страны. В контексте применения «мягкосиловой» политики
научно обоснованное выявление и классификация ее инструментария
через призму возможностей и интересов Республики Узбекистан
представляются актуальными.
Системный
анализ
международного
опыта
указывает
на
необходимость использования Узбекистаном таких инструментов и
механизмов концепции «мягкой силы», как
публичная и народная
дипломатия, цифровая дипломатия, парадипломатия, национальный,
региональный и отраслевой брендинг, контакты с соотечественниками,
возможности негосударственных акторов в лице общественных
организаций и бизнес
-
сообщества, культура, язык и другие.
Феномен «мягкой силы» формируется не только за счет умелого
применения внешнеполитических ресурсов страны и исторически
обусловленного потенциала в сфере культуры и иных гуманитарных
категорий. «Мягкая сила» государства, его авторитет, притягательность и
влияние в значительной степени определяются качеством государственного
управления, привлекательностью экономической и социальной модели
развития страны, уровнем человеческого и культурного потенциала, другими
показателями внутригосударственного плана.
В Узбекистане представляется возможным сочетание внутренних и
внешних источников «мягкой силы» через применение рассмотренного в
настоящей главе инструментария, что позволит продуктивно использовать
и укрепить его внешнеполитический потенциал (см. приложение 3)
.
В условиях Узбекистана, как относительно нового независимого
государства,
формирование
«мягкой
силы»
протекает
во
взаимозависимости с процессом укрепления национальной идентичности.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
89
ГЛАВА 2.
ПОТЕНЦИАЛ И ФАКТОРЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПОЛИТИКИ «МЯГКОЙ
СИЛЫ» РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН
НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
2.1. Становление и развитие потенциала и ресурсов «мягкой силы»
Республики Узбекистан
С момента обретения государственной независимости и суверенитета
перед Республикой Узбекистан остро встал вопрос устойчивого
позиционирования на региональной и международной арене в качестве
самостоятельного и авторитетного члена мирового сообщества. Помимо
решения вопросов государственного и общественного строительства,
формирования системы внутренней и внешней безопасности, создания
национальной экономики, налаживания равноправных связей с членами
мирового сообщества и других стратегических задач, республике было
жизненно необходимо утвердиться в качестве ответственного партнера,
закрепить на базе осмысления исторических, культурно
-
цивилизационных,
социально
-
политических, геополитических и иных детерминантов
собственный уникальный имидж на основе разноплановых источников силы.
Эти процессы протекали в сложных условиях жесткой конкуренции
,
внешнего давления и внутренних противоречий. Формулирование
естественных и искусственно созданных положительных образов о стране,
выбор механизмов, инструментария их проецирования и объектов
целеполагания большей частью зависели от потребностей конкретного
исторического этапа, решаемых в определенный период наиболее важных
задач внутреннего развития и с учетом складывающейся обстановки на
внешнем поле.
Мы предприняли попытку периодизации этапов формирования
«мягкосиловой» политики Республики Узбекистан с первых лет
независимости до современности с тем, чтобы проанализировать истоки ее
возникновения и проследить генезис имиджевых установок республики.
При этом мы не ставили перед собой цели представить всеобъемлющий
исторический обзор многогранной внешнеполитической деятельности
страны за почти тридцатилетний период ее интенсивного развития.
С учетом многоплановости и взаимозависимости источников «мягкой
силы», которые охватывают широкий спектр внутренних и внешних
источников, остановимся лишь на наиболее знаковых моментах, могущих
пролить свет на некоторые ее аспекты.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
90
Первый этап концентрации ресурсов «мягкой силы» приходится
на период с 1991 по 2001
г.
и характеризуется широкими процессами
становления государственности, создания ее институтов, определения
приоритетов внешне
-
и внутриполитической стратегий, укрепления основ
национальной идентичности. В тот период на базе парадигмы «проведения
самостоятельной внутренней и внешней политики» решались вопросы
«обустройства республики», исходя из «ее национальных интересов, на основе
всемерного учета сложившегося уклада жизни, традиций, обычаев и навыков
народа, имеющегося огромного ресурсного потенциала»
156
.
Следует учесть, что в первые годы независимости над государством,
обществом и личностью все еще
довлели рудименты советского прошлого,
шла динамичная ломка старых общественно
-
политических и социально
-
экономических устоев, прокладывался тернистый путь к долгосрочному и
надежному региональному, международному и культурно
-
цивилизационному
позиционированию, разрабатывалась глубокая философия и востребованная
практика самостоятельного развития.
В те годы Узбекистан широко представлял на международной арене свой
богатейший ресурсный, человеческий и интеллектуальный потенциал,
использовал методы экономической дипломатии. Устанавливались контакты с
политическими и бизнес
-
элитами многих развитых стран мира, налаживались
связи с ведущими международными финансово
-
экономическими структурами.
Узбекистан, как и большинство государств постсоветского пространства,
вовлекался в острые международные дискуссии относительно укрепления
демократических норм и традиций, соблюдения прав и свобод человека.
Посредством
использования всего
имеющегося
на тот
момент
внешнеполитического инструментария до зарубежных партнеров доводилась
собственная позиция Узбекистана о нецелесообразности и даже пагубности
форсирования процесса внедрения ценностей и стандартов либеральной
демократии и рыночных отношений по западным лекалам, если учесть
транзитный характер политической системы, остатки советского мышления,
неустойчивость и особенности социального и демографического положения, а
также все больше довлеющий на государство и общество исламский фактор.
Политической канвой, своеобразным политическим брендом для
представления Узбекистана за
рубежом стали пять принципов реформирования
государства и общества, выдвинутые Первым Президентом И.А.
Каримовым
в качестве «фундамента концепции преодоления переходного периода»
157
.
156
Каримов
И.А.
Узбекистан: свой путь обновления и прогресса // Узбекистан: национальная
независимость, экономика, политика, идеология. Т. 1. –
Ташкент: «Узбекистон», 1996. –
С.
39.
157
Каримов И.А.
Выступление на четвертой сессии Международной экономической организации «Форум
фонд» в Швейцарии. 18 июня 1993 г. // Узбекистан: национальная независимость, экономика, политика,
идеология. Т. 1. –
Ташкент: «Узбекистон», 1996. –
С. 236.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
91
Наряду с налаживанием многоплановых отношений с государствами
дальнего зарубежья, куда выносился новый образ Узбекистана как
независимого государства с богатой историей и самобытной культурой,
наиболее важным направлением внешней политики выступала
Центральная Азия. Одной из концептуальных инициатив, поддержанных
Узбекистаном в тот период, являлась идея регионального сотрудничества
под лозунгом «Туркестан –
наш общий дом»
158
. Данное движение,
получившее поддержку соседних государств, позволило добиться
устойчиво лидирующих позиций в регионе, создать политико
-
идеоло
-
гическую основу для выстраивания дружественных связей и
осуществления влияния на близлежащие страны.
На тот же период приходится создание дипломатических
представительств за рубежом
159
. Формировалась сеть Обществ дружбы
Узбекистана со многими странами, заложившая основу «народной
дипломатии»
160
, востребованную и в наше время. В те годы на взаимной
основе начали проводиться Дни культуры стран региона
161
.
Историческое и культурное наследие начало превращаться в ресурс
внешней политики.
Тогда же состоялись открытия памятников Амиру Темуру
в г.
Ташкенте, Самарканде и Шахрисабзе, проведена выставка «Расцвет науки,
культуры и образования в эпоху Темуридов» в штаб
-
квартире ЮНЕСКО в
Париже (апрель 1996
г.) с участием Президента Франции Жака Ширака
162
,
прошли праздничные торжества в честь 600
-
летнего юбилея Мирзо Улугбека
(октябрь 1994
г.) и ряд других резонансных мероприятий, имевших ключевое
значение с точки зрения формирования «мягкой силы» Узбекистана и ее
проецирования на международной арене. Такие мероприятия способствовали
укреплению «чувства единства и общей истории»
163
нашего народа в период
укрепления национальной идентичности, консолидации внутренних
ресурсов «мягкой силы».
158
Каримов И.А.
«Манас» –
это древняя и бессмертная энциклопедия кыргызов. Выступление в Бишкеке
на торжествах, посвященных 1000
-
летию эпоса «Манас». 28 августа 1995 г. // Родина священна для
каждого. Т. 3. –
Ташкент: «Узбекистон», 1995. –
С. 157.
159
По информации МИД, к 2020 г. Республика Узбекистан установила дипломатические отношения с более
чем 130 странами мира. В Ташкенте осуществляют свою деятельность 45 посольств зарубежных
государств, 8 почетных консулов, 19 представительств международных организаций,
18
представительств международных межправительственных и правительственных организаций
иностранных государств, 1 торговое представительство с дипломатическим статусом. В зарубежных
странах и при международных организациях функционируют 47 дипломатических и консульских
представительств Республики Узбекистан. Узбекистан является членом свыше 100 международных
организаций и развивает взаимодействие с различными структурами многостороннего сотрудничества.
160
Указ Президента Республики Узбекистан №УП
-
1785 от 26 мая 1997 г. «О мерах по поддержке Совета обществ
дружбы и культурно
-
просветительских связей Узбекистана с зарубежными странами»
// https://nbu.uz.
161
Одними из первых состоялись Дни культуры Казахстана в Узбекистане (май 1994 г.) и Дни культуры
Узбекистана в Казахстане (май 1995 г.).
162
Постановление Кабинета Министров Республики Узбекистан № 19 от 11 января 1996 г. «О проведении
недели «Расцвет науки, культуры и образования в эпоху Темуридов» в Париже»
// https: // lex.uz.
163
Starr F.S., Cornell S.E.
The long game on the Silk Road. US and EU strategy for Central Asia and the Caucasus.
–
New York: Rowman and Littlefield, 2018.
–
P. 81.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
92
Подобные акции, имевшие ярко выраженное внутреннее звучание и
одновременно открывшие Узбекистан для внешнего мира в качестве
самостоятельного субъекта международных отношений, в последующем
приобрели процессный характер, последовательно и настойчиво формируя
политико
-
идеологические константы и в историческом разрезе на долгие
годы вперед определяя место и роль страны в региональной и глобальной
политической системе. В тот период Узбекистан сделал серьезную заявку
на самостоятельную геополитическую субъектность, отметил «красные
линии» для ведущих внерегиональных держав
в плане независимости в
выборе своей внешнеполитической стратегии.
В зарубежном политологическом дискурсе четко восприняли такие
твердые сигналы из Ташкента. «Наиважнейшее значение при толковании
истории, –
пишет в своей диссертационной работе на соискание ученой
степени кандидата политических наук российский эксперт С.Х.
Петров в
1997 г., –
отводится личности и делу Амира Темура. Если до него земли
нынешнего Узбекистана находились на окраинах различных мировых
империй, то Амир Темур создал великое государство со столицей в
Самарканде, превратив, пусть и на исторически краткий период, его в один
из центров мировой политики».
Отдельное место в наращивании потенциала «мягкой силы» заняли
такие крупнейшие имиджевые мероприятия международного масштаба
под эгидой ЮНЕСКО, как торжества в честь 2500
-
летия Бухары и
2500-
летия Хивы осенью 1997
г.; открытие памятного комплекса Имама
аль
-
Бухари и памятника Ахмаду аль
-
Фаргони осенью 1998
г.; проведение
торжественных церемоний в честь 800
-
летия юбилея Джалолиддина
Мангуберды и 1000
-
летия дастана «Алпомыш» осенью 1999 г.; организация
торжеств по случаю 910
-
летия Бурхониддина Маргинони и 1130
-
летия
Имама Мотуриди осенью 2000 г.
26 августа 1997
г. в Самарканде прошел первый Международный
музыкальный фестиваль «Шарк тароналари», ставший традиционным, до сих
пор служащий эффективным инструментом «мягкой силы» Узбекистана
164
.
В том же ряду стоит ежегодное празднование Навруза как важного элемента
национальной идентичности, имеющего глубокие доисламские корни
165
.
164
В 2019 г. в конкурсной программе фестиваля участвовали музыкальные коллективы, исполнители и
музыканты из 32 стран мира. Представители Аргентины, Мьянмы и островов Фиджи участвовали в «Шарк
тароналари» впервые // https://www.gazeta.uz/ru/2019/08/31/sharq
-taronalari.
165
Слово Навруз (Новруз, Нооруз, Невруз, Наурыз) означает «новый день». Навруз, день весеннего
равноденствия, отмечается как начало нового года более чем 300 млн жителей во всем мире и
празднуется более 3000 лет на Балканах, на Ближнем Востоке, на Кавказе, в Центральной Азии, в бассейне
Черного моря и в других регионах. Праздник Навруз, включенный в 2009 г. в
Репрезентативный список
нематериального культурного наследия человечества как культурная традиция многих народов,
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
93
В этот период началось возрождение международно
-
признанных
образов, ассоциируемых с нашей страной: «древний Узбекистан как
центральное связующее звено Великого Шелкового пути», «место активного
соприкосновения Востока и Запада». С международных трибун начали звучать
имена
великих предков узбекского народа –
мыслителей древнего Востока,
названия всемирно известных исторических городов Узбекистана, что можно
рассматривать в качестве продвижения «культурной дипломатии»
166
.
Интересным опытом стала организация Центральноазиатских спортивных
игр в январе 1995 г. Проводились международные теннисные турниры на Кубок
Президента, а в мае 1999 г. –
Первый чемпионат мира по курашу.
Одними из признаков открытости внешнеполитического курса
страны и новых форм общественных связей стали регулярные встречи
главы государства с представителями аккредитованного в г.
Ташкенте
дипломатического корпуса и зарубежных СМИ.
Узбекистан с первых лет независимости вынес на международную
площадку проблемы афганского и таджикского урегулирования, Аральской
экологической катастрофы, региональной экономической интеграции,
создания зоны, свободной от ядерного оружия в Центральной Азии, тем
самым обеспечив свое преимущество во внешнеполитическом аспекте
«мягкой силы» через определение региональной повестки.
Внутренние вооруженные конфликты в соседних Таджикистане и
Афганистане не могли не иметь негативного воздействия на обстановку в
Узбекистане, отвлекали значительные политические и материальные
ресурсы страны в целях нейтрализации и купирования исходящих из
конфликтных зон реальных угроз и вызовов. В тот период и в наше время, что
признается большинством зарубежных экспертов, Узбекистан играл и
продолжает играть ключевую стратегическую роль в качестве стабилизатора
региональной системы безопасности.
В середине 1990
-
х годов Совещание
-
семинар по безопасности и
сотрудничеству в Центральной Азии, «имеющий консультативный
характер», стал важной политической диалоговой площадкой для стран
региона с участием иностранных представителей. Проведение в июле
знаменует первый день весны и обновление природы. Навруз играет значительную роль в укреплении
связей между народами на основе взаимного уважения и идеалов мира и добрососедства. Его традиции и
ритуалы отражают культурные и древние обычаи цивилизаций Востока и Запада, получившие
распространение в контексте взаимообмена человеческими ценностями. 23 февраля 2010 г. Генеральная
Ассамблея признала 21 марта как Международный день Навруз // https://www.un.org/ru/observances
/international-nowruz-day.
166
Каримов И.А.
Выступление на 48
-
й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. 28 сентября 1993 г.; Речь на
официальном приеме от имени Президента Франции. 27 октября 1993 г. // Наша цель: свободная и
процветающая Родина. –
Т.2. –
Ташкент: «Узбекистон», 1996. –
С.46, 69.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
94
1999 г. широкоформатной Ташкентской встречи группы «6 плюс 2» по
Афганистану следует рассматривать как проявление дипломатической
компоненты «мягкой силы» в целях оказания влияния на повестку
афганского урегулирования
167
.
Важным политическим событием
стало подписание в итальянском
городе Флоренции в 1996 г. Соглашения о партнерстве и сотрудничестве с
Европейским Союзом, которое значительно расширило масштабы
культурно
-
гуманитарного взаимопроникновения, формализовало рамки
для восстановления и развития
культурных и интеллектуальных связей
между исторически ведущими центрами мировой цивилизации в
принципиально новых условиях.
Ярким примером
странового целеполагания «мягкой силы»
в
изучаемый период являются многолетние отношения с Японией. Анализ
накопленного опыта взаимных контактов свидетельствует о том, что среди
японской политической элиты как старшего поколения (Императорский
дом, Й.
Мори –
политический патриарх, председатель Организационного
комитета по проведению Олимпиады
-
2021, Т.
Асо –
заместитель
премьер
-
министра, министр финансов, Т.Никкай –
генеральный секретарь
Либерально
-
демократической партии Японии (ЛДПЯ), Н.
Накаяма –
депутат парламента), так и нынешнего поколения (С.Абэ –
премьер
-
министр, С.
Мураками –
депутат парламента, М.Ямагучи –
лидер
партии
«Комейто» в правящей коалиции, К.Накаяма –
член верхней палаты
парламента, К.
Юрико –
мэр г.
Токио) превалирует искренняя симпатия к
Узбекистану и его народу, в первую очередь обусловленная
общностью
традиционных общественных мировоззренческих установок, схожестью
национального менталитета и взглядов на духовно
-
нравственные и
культурные ценности.
Уважение к старшему поколению и почитание
памяти предков, бережное отношение к семейным устоям и национальным
традициям –
все это составляет морально
-
психологическую основу для
развития двусторонних отношений на долгосрочной основе.
Политические руководители и многие простые японцы с
благодарностью воспринимают бережное отношение к памяти
захороненных в Узбекистане интернированных после Второй мировой
войны граждан Японии. Данное обстоятельство с учетом японского
менталитета создает благоприятные условия для выстраивания более
тесных и доверительных многоплановых политических, взаимовыгодных
экономических и широких гуманитарных связей. Позитивный имидж
167
Князев
А.
Новое афганское урегулирование не исключает повторения пройденного //
https://ozodandishon.org/2018/03/31.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
95
Узбекистана устойчиво сохраняется до сих пор как среди японской элиты,
так и широкой общественности. Символы этой связи народов –
Большой
театр оперы и балета им. А.
Навои, новый «Японский сад», научно
-
творческий центр «Караван
-
сарай культуры» в г.
Ташкенте, а также
памятник А.
Навои в Университете Сока в г.
Токио.
В Японии с симпатией воспринимают узбекскую культуру и язык, высоко
ценят историческую роль народа Узбекистана в распространении буддизма из
Индии вглубь Азии и вплоть до Дальнего Востока. Ученые двух
стран многие
годы ведут совместные археологические раскопки в Сурхандарье
168
.
Япония и Узбекистан, достигшие в отношениях уровня стратегического
партнерства, имеют схожие или совпадающие позиции и оценки относительно
многих проблем регионального и международного характера. Узбекистан
последовательно поддерживает включение Японии в состав постоянных
членов Совета Безопасности ООН. Япония, в свою очередь, занимает
конструктивную позицию в международных организациях по вопросам,
затрагивающим интересы Узбекистана. В частности, японская сторона, имея
влиятельную позицию в Азиатском банке развития и других ведущих
международных финансовых институтах, содействует решению вопросов
выделения солидных льготных долгосрочных кредитов для нашей страны.
В г.
Ташкенте функционируют региональные офисы Японского
агентства по международному сотрудничеству
(ДЖАЙКА)
169
и Японской
организации внешней торговли
(ДЖЕТРО)
, а также Узбекско
-
Японский
центр по содействию проектам безвозмездной и технической помощи.
В свою очередь, Узбекистан оказал гуманитарную помощь Японии после
трагической аварии на АЭС «Фукусима».
Вклад в подготовку кадров вносит Узбекско
-
Японский центр в
Узбекистане, в котором проводятся бизнес
-
тренинги, курсы японского
языка и культурные мероприятия (с 2001
г. их посетило более 700 тысяч
человек). Примером заинтересованности японской стороны в углублении
гуманитарных отношений стал визит в Узбекистан в августе 2016
г.
деятелей культуры и искусства Японии во главе с супругой премьер
-
министра Акиэ Абэ.
168
Книга «Край, приютивший японцев», издана на узбекском // http://mg.uz/ print/ publish/doc/text91807.
169
По информации МИД Республики Узбекистан, всего с 1993 по 2019 г. по линии ДЖАЙКА предоставлено:
льготных кредитов на 2,52 млрд долл., грантов 169,7 млн долл., технического содействия на 62,2 млн долл.
Свыше 2,4 тыс. специалистов Узбекистана прошли стажировки в Японии по линии ДЖАЙКА по развитию
бизнеса, банковско
-
финансовому сектору, сельскому хозяйству, транспорту, телекоммуникации,
менеджменту, здравоохранению, юриспруденции и туризму. В рамках правительственного гранта Японии
ежегодно 15 представителей республики обучаются в лучших японских вузах
(за период 1993–2019 гг.
направлено свыше 329 человек). Благодаря финансово
-
техническому содействию Японии в Узбекистане
реализован целый ряд социальнозначимых и инфраструктурных проектов в сферах энергетики,
транспорта, телекоммуникаций, здравоохранения,
образования и др.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
96
Помимо интенсивных связей по линии дипломатических ведомств,
создающих благоприятный политический фон в двусторонних отношениях,
ведется активная работа в рамках
парламентской дипломатии
по линии
действующих механизмов –
«Японская парламентская лига дружбы с
Узбекистаном» и лига дружбы «Демократическая партия Японии –
Узбекистан»,
узбекская межпарламентская группа «Олий Мажлис –
Парламент Японии».
Их работа является примером взаимного проецирования «мягкой силы».
С учетом высокого экономического и технологического потенциала
регионов Японии и их богатого опыта в вопросах территориального
управления и инфраструктурного обустройства разрабатываются проекты
в формате
парадипломатии
, в том числе через использование
перспективных возможностей партнерских связей между г.Ташкентом и
Нагоя (префектура Аичи), Самаркандом и Нара (префектура Нара), а также
между Самаркандской областью и префектурой Нара. Активизируется
деятельность Узбекско
-
Японской конференции по развитию городской
инфраструктуры.
Таким образом, широкое
взаимное применение
инструментов и
механизмов «мягкой силы» между Узбекистаном и Японией, которое на
высоком уровне продолжается и на современном этапе, заполняет весь
спектр межгосударственных отношений.
Итоги декабрьского 2019
г. официального визита Президента
Узбекистана в Страну восходящего солнца открыли новую страницу в
укреплении взаимного доверия между лидерами двух стран и
взаимовыгодного межгосударственного сотрудничества. Насыщенность
программы и подписание в ходе визита 48 соглашений и контрактов на
общую сумму 6,5 млрд долл. продемонстрировали успех открытой и
глубоко продуманной внешнеполитической деятельности нашей страны,
ее нацеленность на достижение национальных интересов
республики
170
.
В ходе рассматриваемого этапа основным посылом международному
сообществу относительно места и роли Узбекистана в мировой культурно
-
цивилизационной матрице стало стремление «расширять и укреплять
международное духовное сотрудничество, широко интегрироваться в
мировое интеллектуальное пространство»
171
.
170
Камилов А.
Каких успехов добивается Узбекистан во внешней политике во главе с Шавкатом
Мирзиёевым // Народное слово, 30 декабря 2019 г. // http://xs.uz/ru/ post/kakikh
-uspekhov-dobivaetsya-
uzbekistan-vo-vneshnej-politike-vo-glave-s-shavkatom-mirziyoevym.
171
Каримов И.А.
Выступление на заключительном заседании 155
-
й Сессии Исполнительного совета
ЮНЕСКО. 6 ноября 1998 г., Ташкент // Свое будущее мы строим своими руками. Т.7. –
Ташкент:
«Узбекистон», 1999. –
С.201.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
97
Второй этап использования потенциала «мягкой силы»
Узбекистана с 2001 по 2012
г. характеризуется противодействием
вызовам и угрозам.
Конец 90
-
х –
начало 2000
-
х годов отмечены серьезным обострением
региональной ситуации в Центральной Азии, в целом изменением баланса
сил на международной арене, в первую очередь в связи с началом военной
кампании международной коалиции в Афганистане после масштабных
террористических актов в США 11 сентября 2001 г.
172
. Фактически в
результате антитеррористической операции в Афганистане «изменился
геополитический расклад сил в регионе»
173
.
Военное присутствие США в Афганистане и приграничных с ним
Узбекистане и Кыргызстане, создание международной антитеррористической
коалиции, в том числе при поддержке и участии России и других государств
Центральной Азии, привели к коренному переустройству системы
региональной безопасности. Эти события дали толчок к «трансформации
внешних параметров стратегических отношений в Центральной
Азии», при
этом «Вашингтон стал оказывать значительное влияние на региональную
систему. С развертыванием американского военного присутствия в
Центральной Азии осложнилось стратегическое положение Китая», «возникли
новые стимулы к активизации Китаем многосторонней дипломатии в регионе
и двусторонних связей с местными странами в сфере безопасности и
энергетического сотрудничества». «Возникновение военного присутствия
США на южных рубежах Центральной Азии резко увеличило конкурентность
региональной среды для российских интересов»
174
.
В тот период не менее важное значение имел заметный рост
политико
-
дипломатической активности, расширение влияния на
государства Центральной Азии таких региональных держав, как Индия,
Пакистан, Иран, а также стран Персидского залива.
Регион на волне значительных геополитических флуктуаций
переместился и по сути до сих пор находится в центре глобальных
процессов в качестве важного субъекта мировой политики. Начало 2000
-
х
годов отмечено динамичным процессом диффузии силы в регионе,
характеризующимся активным вовлечением нетрадиционных для этого
пространства акторов во внутрирегиональные дела, прежде всего через
факторы Афганистана и борьбы с терроризмом.
172
Каримов И.А
. Заявление Президента Республики Узбекистан Ислама Каримова // За безопасность и мир
надо бороться. –
Ташкент: «Узбекистон», 2002. –
С. 107.
173
Алимов Р.М.
Центральная Азия: общность интересов. –
Ташкент: «Шарк», 2005. –
С.159.
174
Богатуров А., Дундич А., Троицкий Е
.
Центральная Азия: «отложенный нейтралитет» и международные
отношения в 2000
-
х годах. Очерки текущей политики. –
М.: НОФМО, 2010. –
С. 31
-32 //
http://www.obraforum.ru/pdf/broshura4.pdf.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
98
Есть определенные основания утверждать, что в Центральной Азии в
тот период начали наиболее ярко проявляться признаки геополитического
плюрализма, концепцию которого признанный классик современной
политологии Зб.Бжезинский выдвинул еще в 1994 г. в своей работе
«Преждевременное партнерство» как долгосрочную стратегию США на
постсоветском пространстве. Более того, по нашему мнению, влиятельные
внерегиональные центры силы в лице США и европейских держав под
эгидой НАТО получили военно
-
стратегический доступ к ранее практически
закрытому для них континентальному массиву Евразии и, что необходимо
констатировать, до сих пор сохраняют присутствие «жесткой силы» на
афганской территории.
В одном из интервью в рамках посещения региона в 2003 г.
Зб.Бжезинский
высказался
относительно
высокой
культурно
-
цивилизационной роли и места Узбекистана: «В США мы знаем, каких
горизонтов знаний на протяжении многих веков достигала эта страна и
регион в целом, являясь центром мысли и инноваций, и это отразилось в
постоянном освоении новых сфер. Узбекистан является ярчайшим
примером источника знаний –
не важно, в какой сфере, будь то математика
или астрономия, философия или теология». Зб. Бжезинский подчеркивал
«отличительную атмосферу», сильное развитие «чувства национального
самосознания и достоинства» у народа Узбекистана и стремление к
«самоутверждению» даже в годы советской власти, и именно эти качества
придают силу Узбекистану и привели к независимости. Поразившись
масштабом новостроек в Узбекистане, особенно в Ташкенте, политолог
отмечал,
что
столица
страны
«приобретает
монументальный
величественный облик, что
придает новый имидж и статус столице
республики». По мнению Зб. Бжезинского, «американская поддержка
геополитического плюрализма обрела форму политической поддержки, в
частности Украины, Грузии, Узбекистана, Казахстана…»
175
.
Глубокое
переформатирование
международных
отношений,
особенно в связи с усилением внимания великих держав к региону
Центральной
Азии,
беспрецедентный
всплеск
террористической
активности и экстремизма внутри страны и на сопредельных территориях
вызвали ответную реакцию Узбекистана, который
в складывающихся
обстоятельствах был вынужден пойти на секьюритизацию внутренней и
внешней политики, формирование необходимых условий для достойного
ответа новым угрозам и вызовам.
175
Зб.
Бжезинский
: «Узбекистан рассматривается США как стратегически важный друг» //
https://www.fergananews.com/articles/2301.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
99
Более того, на международное позиционирование Узбекистана
серьезно повлияла череда «цветных революций» в Грузии (2003
г.),
Украине (2004
г.) и Кыргызстане (2005
г.), вызванных множественными
факторами внутреннего и внешнего порядка, с учетом принадлежности
нашей страны к общему постсоветскому пространству
176
.
Трагические события в г.Андижане в мае 2005 г., последовавшая за
ними информационная война ряда государств Запада против Узбекистана
по надуманным причинам
177
, введение ограничительных мер Евросоюза и
массированная критика США
178
по вопросам соблюдения прав человека и
демократии имели негативное влияние на авторитет и имидж страны,
препятствовали продвижению «мягкой силы» на региональной и
международной арене и сковывали ее потенциал. По признанию
американских ученых Ф.
Старра и С
.
Корнелла, в 2005
г. отношения
Узбекистана, который был и является геостратегической сердцевиной
Центральной Азии, с Западом были близки к коллапсу
179
.
Важно отметить ключевую роль дипломатического компонента «мягкой
силы», когда путем формального и неформального общения и диалога с
однозначно поддержавшими Узбекистан союзниками и партнерами, с одной
стороны, и тогдашними внешними политическими оппонентами –
с другой
были постепенно выравнены отношения с государствами Запада. Безусловно,
это было результатом кропотливой и системной работы всего
внешнеполитического аппарата страны, негосударственных акторов,
стремившихся путем применения традиционных методов и возможностей
публичной дипломатии довести до политикоформирующих кругов и широкой
международной общественности объективную картину происходивших в то
время внутренних процессов.
В тот же период, а именно в июне 2004
г. в г.
Ташкенте лидеры
Республики Узбекистан и Российской Федерации подписали Договор о
стратегическом партнерстве, в котором, помимо пунктов о совместном
противодействии вызовам и угрозам и расширении сотрудничества в
различных областях, особое место занимает взаимодействие в
гуманитарной сфере с отдельным акцентом на «сближение национальных
систем образования и науки» и «подготовку профессиональных кадров»
180
.
176
Несмотря на достаточно негативное отношение к понятию «постсоветское пространство» многих
политиков и ученых, мы используем его за неимением альтернативных терминов, охватывающих все
разнородное и фрагментированное пространство бывшего Союза.
177
Каримов И.А
. Правда всегда должна быть незыблемым условием журналистики // Узбекский народ
никогда и ни от кого не будет зависеть. Т
.13.
–
Ташкент: «Узбекистон», 2005. –
С
. 203.
178
Starr F.S., Cornell S.E.
The long game on the Silk Road. US and EU strategy for Central Asia and the Caucasus.
–
New York: Rowman and Littlefield, 2018.
–
P. 85.
179
Там же. –
P. 43.
180
Договор между Республикой Узбекистан и Российской Федерацией о стратегическом партнерстве,
г.
Ташкент, 16 июня 2004 г. // https://lex.uz/docs/1307741.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
100
В 2005 г. в г. Москве подписан Договор о союзнических отношениях,
где стороны обязались предоставлять необходимую взаимную помощь,
включая военную, в случае совершения акта агрессии против одной из
сторон; одновременно стороны договорились создавать «благоприятные
условия для поддержания и развития прямых контактов между людьми» и
содействовать
«совершенствованию
договорно
-
правовой
базы
сотрудничества в гуманитарной сфере»
181
.
Знаменательным событием в узбекско
-
российском интеллектуальном
взаимообмене стал приезд в июне 2005 г. в Узбекистан делегации российских
политологов и журналистов во главе с президентом Фонда «Политика»
Вячеславом Никоновым
182
. В данном контексте нельзя не упомянуть
многогранную академическую и общественную деятельность покойной
Ширин Акинер –
британского профессора, ведущего эксперта по Центральной
Азии, которая «не страдала западноцентричной позицией и смотрела на
регион с точки зрения широкой стратегической парадигмы». Она, будучи
выдающимся ученым, «переживала вместе с нашей страной хорошие и
трудные времена», своей активной позицией пыталась доводить до мировой
общественности сбалансированную аналитику и видение событий в
Узбекистане и Центральной Азии
183
. Ш.
Акинер по сути выступала в роли
медиатора между Узбекистаном и политикоформирующими кругами Запада.
Узбекистан в те годы под давлением обстоятельств в значительной
степени переориентировал свои внешнеполитические и внешнеэкономические
ресурсы на российское направление, пространство СНГ и азиатский вектор,
получил неоспоримые положительные дивиденды от этой скорректированной
стратегии, если учесть общепризнанное смещение баланса силы на Восток.
В
тот
же
период
последовательный
и
конструктивный
внешнеполитический курс вкупе со сдержанной и продуманной позицией
Узбекистана относительно событий на юге Кыргызстана в 2010 г., прием на
территории республики более 100 тыс. беженцев из Ошской и
Джалалабадской областей получили позитивную оценку международного
сообщества. Фактически в тот период посредством демонстрации «мягкой
силы» удалось предотвратить непредсказуемое скатывание ситуации к
серьезному межгосударственному конфликту, принимая во внимание
масштабность и трагичность гуманитарной ситуации, трансграничную
специфику конфликта и наличие сотен тысяч невидимых социальных сетей,
связывающих приграничные зоны двух соседних государств. Таким образом,
Узбекистан в очередной раз проявил миролюбивость и конструктивность
своей внешней политики, укрепив образ ответственного дальновидного
181
Договор между Республикой Узбекистан и Российской Федерацией о союзнических отношениях,
г.Москва, 14 ноября 2005 г. // https://lex.uz/docs/1345957.
182
https://ria.ru/20050611/40508141.html.
183
Памяти Ширин Акинер (1942
-
2019) // Международные отношения. –
Ташкент, 2019. –
№1 (75). –
С. 96
-98.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
101
регионального
и международного партнера. Тем самым совместно с
партнерами по Центральной Азии и при участии международных институтов
была сохранена стабильность региональной системы безопасности.
Рассматриваемый период стал одним из поворотных для Узбекистана
с точки зрения отстаивания национальных интересов, сохранения мира и
стабильности, дальнейшей диверсификации внешних связей. На данном
историческом этапе «взаимное доверие, близость позиций, долгосрочная
природа взаимных отношений государств региона в совокупности
выступают необходимыми предпосылками создания действенной системы
безопасности Центральной Азии»
184
.
Благоприятный имидж страны стал
важнейшим аспектом обеспечения ее безопасности.
В русле многостороннего межгосударственного сотрудничества
Узбекистан стал соучредителем ШОС (2001 г.) и принял в г. Ташкенте штаб
-
квартиру РАТС ШОС (2004 г.), восстановил участие в ОДКБ (2006
г.), что
говорит в пользу акцента на парадигму «умной силы» во внешней политике в
этот период. В том же ключе следует рассматривать выдвинутую первым
главой государства в рамках саммита НАТО/СЕАП в г.Бухаресте (апрель
2008 г.) инициативу по созданию контактной группы по Афганистану «6 плюс
3», которая стала одной из реальных дипломатических попыток достижения
международного консенсуса по данной застарелой проблеме
185
.
В связи с тесной взаимосвязью между религиозной ситуацией, или
религиозным фоном, состоянием системы национальной безопасности в
республике
и
выстраиванием
сбалансированных
отношений
с
государствами арабо
-
мусульманского пояса Узбекистаном в этот период
предприняты активные шаги по продвижению «мягкосиловой» политики в
этой части мира по принципу
регионального целеполагания.
Тем самым был
достигнут определенный стратегический баланс с точки зрения
диверсификации внешней политики и внешнеэкономических связей.
В странах данной геополитической зоны существовало двоякое
отношение к Узбекистану в связи с советским наследием преследования
ислама. После серии визитов в страны Персидского залива на высшем
уровне (Кувейт
186
, ОАЭ
187
, Оман
188
, Катар
189
) и ряда ранее указанных
184
Бобокулов
И.И.
Международно
-
правовые аспекты обеспечения региональной безопасности в Центральной
Азии: вопросы теории и практики: Автореф. дисс. … докт. юрид. наук. –
Ташкент: УМЭД, 2010. –
С.28.
185
Каримов
И.А.
Выступление на саммите НАТО/СЕАП 2 апреля 2008 г. // По пути модернизации и
устойчивого развития экономики. Т.16. –
Ташкент: «Узбекистон», 2008. –
С.244.
186
Сотрудничество Республики Узбекистан со странами Среднего, Ближнего Востока и Африки //
https://mfa.uz/ru/cooperation/countries/59.
187
СМИ Объединенных Арабских Эмиратов широко освещают визит Ислама Каримова //
http://uza.uz/ru/programs/17.03.2008.
188
Узбекистан
-
Оман: новые возможности сотрудничества //
http://www.uza.uz/ru/politics. 05.10.2009.
189
Начался официальный визит Ислама Каримова в Катар //
http://www.uza.uz/ru/politics. 23.11.2010.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
102
международных мероприятий по религиозной тематике Узбекистан
начинает восприниматься мусульманской уммой как международный
центр исламского просвещения, родина великих теологов, что открывает
возможности для укрепления авторитета и роста притягательности страны
в этой стратегически важной части мира.
Особое значение имеет позиционирование Узбекистана в качестве
светского государства с прогрессивной внутренней и внешней политикой,
одновременно глубоко уважающего и сохраняющего национальные и
духовно
-
религиозные ценности. В этом отношении показательно
установление памятника уроженцу Ферганской долины и автору
знаменитого ниломера ал
-
Фергани в Каире
190
.
Такие же цели преследовало проведение в августе 2007
г.
Международной научно
-
практической конференции «Вклад Узбекистана в
развитие исламской цивилизации»
191
. В том же году Организация
Исламская Конференция (после 2011
г. Организация исламского
сотрудничества) за большие заслуги в сохранении
наследия ислама
избрала город Ташкент в качестве столицы исламской культуры.
В это время продолжалась работа по укреплению международного
имиджа на основе продвижения культурно
-
исторических ценностей
узбекского народа. Под эгидой ЮНЕСКО прошли международные
мероприятия по случаю 2700
-
летия Шахрисабза (ноябрь 2002
г.),
2700-
летия города Карши (август 2006
г.), 2750
-
летия города Самарканда
(август 2007
г.), 2000
-
летия города Маргилана (сентябрь 2007
г.),
2200-
летия города Ташкента (сентября 2009
г.). В ноябре 2003
г. состоялось
открытие мемориального комплекса Бахоуддина Накшбанда, а в ноябре
2006
г. –
торжества, посвященные 1000
-
летию Хорезмской Академии
Маъмуна. Эти мероприятия способствовали значительному укреплению
национальной идентичности. Эти знаковые точки на культурной карте
страны остаются полюсами притяжения для граждан страны, иностранных
паломников и туристов.
С учетом нерешенности водно
-
энергетических и экологических
вопросов в Центральной Азии, как одной из главных угроз национальной
безопасности, возникновения ряда конфликтов с Таджикистаном и
Кыргызстаном на этой почве Узбекистан предпринял ряд мер для
закрепления собственной политико
-
дипломатической площадки по
данной проблематике
192
. В марте 2008
г. проведена Международная
190
Каримов
А.
Узбекистан –
Египет: открываются новые возможности для сотрудничества //
http://www.isrs.uz/ru/page/pdf/uzbekiston-misr-amkorlikning-angi-boskici.
191
Конференция «Вклад Узбекистана в развитие исламской цивилизации» вызвала большой
общественный резонанс // http://uza.uz/ru/politics/16.08.2007.
192
Центральная Азия: вода и конфликт.
Report 34. Europe & Central Asia. 30
М
ay, 2002 //
https://www.crisisgroup.org/ru.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
103
конференция «Проблемы Арала, их влияние на генофонд населения,
растительный и животный мир и меры международного сотрудничества
для смягчения их последствий»; в ноябре 2010
г. организована
Международная конференция «Трансграничные экологические проблемы
Средней Азии: применение международных правовых механизмов для их
решения»; в мае 2011 г. прошла Региональная конференция по подготовке
6-
го Всемирного водного форума. Использование многосторонних
форматов в качестве механизмов «мягкой силы» предоставляет субъектам
конфликтов возможность довести до партнеров свою позицию,
самортизировать напряженность в отношениях и найти разумные пути
решения общих проблем.
Во внутриполитическом поле произошли важные подвижки в сферах
государственного управления (создание двухпалатного
парламента,
расширение полномочий правительства), реформирования судебно
-
правовой системы (внедрение института хабеас
-
корпус, отмена смертной
казни) и многое другое. Следует признать, что, несмотря на
последовательные реформы в сфере демократизации и укрепления прав и
свобод граждан, Узбекистан продолжал оставаться объектом критики ряда
международных правозащитных организаций и правительств западных
государств, что оказывало неблагоприятное влияние на репутацию страны
за рубежом. Исследователи называют различные мотивы таких
политических подходов в отношении Узбекистана, которые, возможно,
в последующем станут темой для объективного исторического анализа.
По нашему мнению, это тот случай, когда внутренние детерминанты
«мягкой силы» (речь идет, во
-
первых, о собственно недостатках
общественно
-
политических
реформ,
во
-
вторых,
об
изъянах
в
формировании эффективной системы коммуникации достигнутых
позитивных изменений до зарубежной профессиональной и широкой
общественности) имеют влияние на создание благоприятного образа
государства на внешнем треке.
Рассматриваемый период формирования и применения «мягкой
силы» связан с конкретной исторической фазой развития Узбекистана,
которая характеризуется осложнением региональной и международной
обстановки, усилением угроз и вызовов безопасности страны,
негативными последствиями мирового финансово
-
экономического
кризиса 2008 г., а также
преимущественным применением дипломатических
и военно
-
политических инструментов во внешней политике.
Во многом благодаря комплексному подходу к вопросам сохранения
международного имиджа и авторитета, который предусматривает
принятие широких внутри
-
и внешнеполитических мер, Узбекистан
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш.Ш.
Таджиев
Ташкент, изд.
in Science
104
успешно скорректировал отношение к себе международного сообщества и
создал максимально благоприятные внешние условия для устойчивого
развития государства и общества
193
.
По оценке Ф.Старра и С.Корнелла, «государства Центральной Азии и
Кавказа заняли свое место на мировой арене, добились развития глубоких
и всесторонних отношений с зарубежными государствами в
экономической, политической и военной сферах»
194
.
Третий этап
с 2012 по 2016 г.
характеризуется
концептуальным
закреплением основ и развитием «мягкой силы» Узбекистана.
В 2012 г.
была принята Концепция внешнеполитической деятельности Республики
Узбекистан
195
.
В документе дана оценка трансформации современной
системы международных отношений в контексте интересов Республики
Узбекистан, определены основная цель, принципы, задачи, а также
приоритеты внешней политики государства. Раскрыты процессы
формирования и механизмы реализации внешнеполитической деятельности
Узбекистана. Положения Концепции базируются на Конституции Республики
Узбекистан, Законе «О международных договорах Республики Узбекистан» и
других нормативно
-
правовых актах государства и соответствуют
общепризнанным нормам и принципам международного права, включая
Устав ООН, Всеобщую Декларацию прав человека, Декларацию о принципах
международного права и Хельсинский Заключительный акт Совещания по
безопасности и сотрудничеству в Европе.
С учетом складывающейся ситуации в мире и регионе, а также в
соответствии с принципиальной позицией Республики Узбекистан по
актуальным вопросам международного и регионального развития в
Концепции были сформулированы следующие основные положения.
Республика Узбекистан оставляет за собой право заключать союзы,
входить в содружества и другие межгосударственные образования, а также
выходить из них, руководствуясь высшими интересами государства,
народа,
его
благосостояния
и
безопасности,
приоритетными
направлениями модернизации страны, действующим национальным
законодательством и принятыми международными обязательствами.
193
Международная научно
-
практическая конференция по книге Президента Республики Узбекистан
Ислама Каримова «Мировой финансово
-
экономический кризис, пути и меры по его преодолению
в условиях Узбекистана». 22 мая 2009 г., г. Ташкент. Международное признание узбекской модели реформ
// http://uza.uz/ru/laws. 22.05.2009-6575.
194
Starr F.S., Cornell S.E.
The long game on the Silk Road. US and EU strategy for Central Asia and the Caucasus.
–
New York: Rowman and Littlefield, 2018.
–
P. 23.
195
Концепция внешнеполитической деятельности Республики Узбекистан. Утверждена Законом
Республики Узбекистан № ЗРУз
-
330 от 10 сентября 2012 г.
«Мягкая сила» во внешней политике
Республики Узбекистан на современном этапе
Ш
.
Ш
.
Таджиев
Ташкент
,
изд
. in Science
105
Узбекистан проводит миролюбивую политику и не принимает
участия в военно
-
политических блоках, оставляет за собой право выхода из
любого межгосударственного образования в случае его трансформации в
военно
-
политический блок.
Республика Узбекистан принимает политические, экономические и иные
меры по предотвращению своего вовлечения в вооруженные конфликты и
очаги напряженности в сопредельных государствах, а также не допускает на
своей территории размещения иностранных военных баз и объектов.
В соответствии с Конституцией, Законом «Об обороне», Военной
доктриной Вооруженные Силы Республики Узбекистан создаются
исключительно
для
защиты
государственного
суверенитета
и
территориальной целостности страны, мирной жизни и безопасности ее
населения и не принимают участия в миротворческих операциях за рубежом.
Впервые в истории Узбекистана в разделе «
II
. Основная цель, принципы
и задачи внешней политики Узбекистана» нормативного
документа
утверждено положение об «укреплении международного имиджа страны в
качестве надежного и ответственного политического и торгово
-
экономического партнера, доведении до мирового сообщества объективной и
достоверной информации» о внешней и внутренней