22
ИМУЩЕСТВЕННЫЙ ВРЕД ИЛИ ВРЕД ИМУЩЕСТВУ
ПОТЕРПЕВШЕГО: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ЗАКОНОВ РОССИИ И
РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН
Аникина Марина Сергеевна,
Уральский государственный
юридический университет имени
В.Ф. Яковлева, аспирант
Научный руководитель:
Козубенко Юрий Вячеславович
,
доктор юридических наук, доцент, начальник
Управления международного сотрудничества
Уральского государственного юридического
университета имени В.Ф. Яковлева,
профессор кафедры права Уральского
государственного юридического университета
имени Первого Президента России Б.Н. Ельцина
При определении понятия «потерпевший» в ст. 42 Уголовно-
процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ)
используется одновременно два термина: «имущественный вред» и
«вред имуществу». Только в первом случае речь идет о потерпевшем
физическом лице, а во втором – о потерпевшем юридическом лице.
В этой связи не совсем понятно, можно ли считать эти понятия
синонимами или российский законодатель намеренно разграничивает
виды вреда в зависимости от того, какое лицо выступает потерпевшим
– физическое или юридическое. Если эти понятия в действительности
разграничиваются, можно ли говорить о равноправии потерпевших-
физических лиц и потерпевших-юридических лиц?
Если бы в УПК РФ использовалась единая терминология, этого
вопроса бы даже не возникло. Например, в ст. 54 Уголовно-
процессуального кодекса Республики Узбекистан (далее – УПК РУ)
подчеркивается, что лицо признается потерпевшим при наличии
доказательств, дающих основание полагать, что преступлением ему
причинен моральный, физический или имущественный вред. То есть
речь в кодексе идет только об имущественном вреде.
23
Большинство авторов считают «имущественный вред» широкой
категорией, которая включает в себя вред, причиненный
имущественным правам и интересам физических или юридических
лиц, т.к. вред может быть причинен не только путем уничтожения,
повреждения или изъятия, принадлежащих лицу, потерпевшему от
преступления, ценных вещей, но и в случае общественно опасного
нарушения его имущественных прав и обязанностей [1, 121].
Надо понимать, что, говоря о понятии «вред имуществу», многие
подразумевают, что определяющим в этом словосочетании является
именно «имущество» как гражданско-правовая категория. Только в
теории гражданского права можно найти определение этого понятия.
Но, учитывая тот факт, что даже там оно является многоаспектным,
для целей уголовного судопроизводства его необходимо раскрыть.
Если следовать логике гражданского законодательства, то к
имуществу можно отнести «как вещи, так и иное имущество, в том
числе имущественные права, услуги, охраняемые результаты
интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства
индивидуализации
(интеллектуальная
собственность),
нематериальные блага». Цивилистами имущество понимается в
широком смысле и включает в себя не только вещи.
Одновременно с этим, в УПК РФ понятие «имущество»
раскрывается параллельно с двух позиций. К потерпевшим
физическим лицам оно применяется в широком смысле и включает
имущественные права. В то же время, для потерпевших юридических
лиц имущество представляет собой вещь, материальный объект.
Очевидно, что такое неоправданное разделение умаляет права
потерпевших юридических лиц. В то время как большинство авторов
уверены, что обеспечение прав, свобод и законных интересов любого
вовлеченного в уголовно-процессуальную деятельность лица должно
включаться в систему общих условий современного уголовного
процесса [2, 123].
По логике действующего УПК РФ, вред имуществу – это вред,
причиненный конкретным материальным объектам. Причинить вред
имуществу значит повредить его, уничтожить, совершить иные
действия, препятствующие его использованию. А имущественный
24
вред может означать в том числе ограничение или лишение
имущественного права: те ситуации, в которых юридическое лицо не
может распоряжаться принадлежащим ему имуществом ввиду его
отсутствия.
Например,
ограничение
или
лишение
права
собственности,
невозможность
владеть,
пользоваться
и
распоряжаться вещью или правом на вещь.
Действующая формулировка уголовно-процессуального закона,
в которой дается определение понятию «потерпевший», ущемляет
права юридических лиц и позволяет возместить только вред,
причиненный конкретной вещи. Остальные имущественные права,
включенные в определение имущественного вреда, не защищаются.
По такой логике, юридическое лицо вообще не может признаваться
потерпевшим. В то время как принцип обеспечения прав участников
уголовного судопроизводства, к которым относится потерпевший,
является одним из основных в системе принципов уголовно-
процессуальной деятельности [3, 192].
Очевидным
последствием
буквального
толкования
рассматриваемых
положений
закона
является
недопуск
представителя юридического лица к производству по уголовному
делу, то есть невозможность защищать права и законные интересы
потерпевшего от преступления. Соответственно в процессуальном
законе категорию «вред имуществу» лучше будет заменить другой,
более комплексной категорией – «имущественный вред», которая
предполагает всякое ущемление субъективных имущественных прав
потерпевшего.
Примечательно, что только в одной статье российского
уголовно-процессуального закона говорится об имуществе, вреде
имуществу (ст. 42 УПК РФ). В остальных нормах УПК РФ есть
упоминание только об имущественном вреде.
В частности, если обратить внимание на легальное определение
понятия гражданского истца в УПК РФ, можно заметить, что
«гражданским истцом является физическое или юридическое лицо,
предъявившее требование о возмещении имущественного вреда, при
наличии оснований полагать, что данный вред причинен ему
непосредственно преступлением». Аналогичное определение понятия
25
«гражданский истец» дано в ст. 56 УПК РУ. Так или иначе
гражданский истец обратится в суд с требованием возместить ему
именно «имущественный вред», а не вред имуществу.
Между тем статусы потерпевшего и гражданского истца в
уголовном процессе могут совпадать в одном лице, независимо от
того, физическое или юридическое лицо признается потерпевшим.
Учитывая, что гражданский истец становится участником уголовного
судопроизводства в связи с предъявлением гражданского иска в
уголовном процессе и необходимостью у гражданского ответчика
возмещать имущественный вред, следовало бы в статье,
определяющей его процессуальный статус, разграничить категории
«имущественного вреда», «вреда имуществу», либо совместить их
так, как это сделано в узбекском уголовно-процессуальном законе.
Такая небольшая, на первый взгляд, неточность, является
грубым нарушением юридической техники. В законе не допускается
использование разной терминологии для определения одного
правового явления, правовой категории. Между тем, нормы-
определения в процессуальном законодательстве должны быть
точными и ясными. В противном случае их вполне можно отнести к
элементам «антисистемы» законодателя [4, 31].
В этой связи в уголовно-процессуальный закон следует внести
изменения, исключить из ч.1 ст. 42 УПК РФ упоминание о «вреде
имуществу» и оставить только категорию «имущественный вред».
Такая формулировка является более верной.
Еще одной неоднозначной категорией является «деловая
репутация» юридического лица. Безусловно, для юридических лиц
она имеет большое значение и в ходе преступной деятельности может
пострадать. Но вопрос об определении понятия «деловая репутация»
остается открытым не только для доктрины уголовного процесса.
Так, в п. 42 приказа Минфина России от 27 декабря 2007 года №
153н «Об утверждении Положения по бухгалтерскому учету «Учет
нематериальных активов» (ПБУ 14/2007)» можно найти подход, как
учесть в качестве нематериального актива организации деловую
репутацию, которая, как правило, обладает определенной
26
экономической ценностью. Деловую репутацию юридического лица
вполне можно отнести к категории нематериальных благ.
Несмотря на то, что юридическое лицо в теории гражданского
права является «фикцией», искусственно созданным образованием,
оно обладает целым рядом нематериальных благ. Очевидно, что
деловая репутация – одно из них, но не единственное. Вред,
полученный в результате совершения преступления, причиняется не
только деловой репутации юридического лица. Однако уголовно-
процессуальный закон не охватывает такие случаи посягательства на
нематериальные блага юридического лица и не признает его
потерпевшим в таких ситуациях.
В то же время в российском уголовном законе предусмотрена
ответственность за разглашение сведений, составляющих, в
частности, коммерческую тайну, незаконное использование
изобретения, полезной модели или промышленного образца. Что
касается второго примера, то согласно п. 8 постановления Пленума
Верховного Суда РФ от 26 апреля 2007 года № 14 «О практике
рассмотрения судами уголовных дел о нарушении авторских,
смежных, изобретательских и патентных прав, а также о незаконном
использовании товарного знака» указано, что «автором признается
физическое лицо, творческим трудом которого созданы изобретение,
полезная модель, промышленный образец». То есть вред причиняется
непосредственно физическому лицу – автору изобретения.
Несмотря на это, судьям необходимо иметь в виду, что
заявителем сущности изобретения, промышленного образца,
полезной модели, может быть и работодатель, которому принадлежит
право на получение патента на изобретение, полезную модель или
промышленный образец, созданные работником (автором) в связи с
выполнением им своих трудовых обязанностей или конкретного
задания работодателя (служебное изобретение, служебная полезная
модель, служебный промышленный образец), если договором между
ним и работником (автором) не предусмотрено иное. Очевидно, что
работодателем может выступать юридическое лицо, чьи права также
нарушаются.
27
Ученые уже не раз говорили о том, что юридическое лицо
должно иметь права и исполнять обязанности (универсальные и для
индивидов, и для организаций) наравне с физическими лицами, если
мы признаем юридических лиц самостоятельными субъектами права.
Это распространяется в том числе на получение компенсации за
причиненный нематериальный ущерб [5, 22].
Таким образом, следует внести изменения в российский
уголовно-процессуальный закон, в той части, которая касается
возможности признания юридического лица потерпевшим в случае,
когда вред причиняется не только его деловой репутации, но и иным
неимущественным благам, а в узбекский – с учетом
вышеизложенного, предусмотреть, в каких случаях организация
может быть признана потерпевшим по уголовному делу. При этом
узбекский законодатель несколько «ушел вперед» по сравнению с
российским, предлагая признавать потерпевшим физическое лицо,
которому причинен вред не только преступлением, но и общественно-
опасным деянием невменяемого (ст. 54 УПК РУ).
Список использованной литературы:
1.
Кутазова И.В. Некоторые вопросы возмещения вреда,
причиненного
преступлением
//
Вестник
Барнаульского
юридического института МВД России. 2015. №2. С. 121-124.
2.
Азарёнок Н.В., Давлетов А.А. Программа уголовного
судопроизводства: цель, задачи и условия деятельности // Известия
высших учебных заведений. Правоведение. 2007. №2. С. 123-134.
3.
Давлетов
А.А.
Принципы
уголовно-процессуальной
деятельности // Известия высших учебных заведений. Правоведение.
2008. №2. С. 92-103.
4.
Козубенко Ю.В. Источники антисистемы и каналы их
проникновения в механизм уголовно-правового регулирования //
Российский юридический журнал. 2013. №2. С. 31-43.
5.
Владимирова В.В. Компенсация морального вреда – мера
реабилитации потерпевшего в российском уголовном процессе:
автореф. дис. …канд.юр.наук. Саранск, 2004. 22 с.
